13 (альбом Blur)

</td></tr> </td></tr>

13
Альбом Blur
Дата выпуска	15 марта 1999
Записан	июнь — октябрь 1998; Студия «Sýrland», Рейкьявик, Студия «13», «Mayfair Studios», «Sarm West Studios», Лондон;
Жанры	Альтернативный рок Электроника Инди-поп Брит-поп Инди-рок Экспериментальный рок
Длительность	1 час 4 мин 9 сек
Продюсер	Уильям Орбит и Blur
Лейбл	Food Records EMI Parlophone Virgin
Хронология Blur
Blur (1997) 13 (1999) Think Tank (2003)
Синглы из 13
«Tender» Выпущен: 22 февраля 1999 «Coffee & TV» Выпущен: 28 июня 1999 «No Distance Left to Run» Выпущен: 15 ноября 1999

К:Альбомы 1999 года

Рецензии
Совокупная оценка
Источник	Оценка
Metacritic	(79/100)
Оценки критиков
Источник	Оценка
Allmusic
Entertainment Weekly	B+
NME
PopMatters
Pitchfork Media	(9.1/10)
Robert Christgau
Q
Rolling Stone

13 — шестой альбом британской альтернативной рок-группы Blur, выпущенный в 1999 году. Альбом занял первое место в чарте Великобритании и 80-е место в США в Billboard 200. Композиции «Tender», «Coffee & TV» и «No Distance Left to Run» были выпущены в качестве синглов. Для обложки был взят фрагмент картины гитариста группы Грэма Коксона под названием «Apprentice».

История записи

Работа над альбомом началась в 1998 году в личной студии Албарна, имя которой было взято в качестве названия альбома. Группа изначально не имела продюсера, отказавшись от Стивена Стрита, продюсировавшего предыдущие альбомы группы. Отказ от услуг, по словам музыкантов, был продиктован тем, что группа взяла всё, чему мог научить их Стивен. Несколько песен, записанных совместно с Уильямом Орбитом, который делал ремиксы на песни Blur для сборника Bustin’ + Dronin’, понравились музыкантам, и было решено продолжать совместное творчество. Уильям был по достоинству оценен группой за невероятное трудолюбие: он записывал буквально каждый звук, извлеченный Blur, а после этого часами работал над невероятным количеством записей. Также был осуществлен новый подход к записи. Ранее подавляющее количество материала группы записывалось на студии совместно в несколько сессий. Теперь каждый участник записывался отдельно под метроном или уже под записанную ранее другими участниками фонограмму.

Стиль альбома

Альбом отличается от предыдущих работ прежде всего своим экспериментальным электронным звучанием. В стилистическом плане был отход от характерного брит-попа и расширение палитры группы, обращение к соулу и блюзу. Весь альбом пронизан темой любовного расставания из-за распада союза Албарна с вокалисткой группы Elastica — Джастин Фришманн. С этим связан несвойственный для Blur депрессивный характер музыки. Смысловая составляющая песен претерпела сильные изменения: если ранее тексты Албарна были более абстрактными и обобщенными, то в 13 песни исполняются от первого лица и затрагивают личные переживания музыканта.

Отзывы критиков

Несмотря на экспериментальное звучание альбома, он был положительно встречен критиками. На сайте «Metacritic» 13 получил 79 баллов. Персонаж «Милки» из видеоклипа на песню «Coffee & TV» стал настоящим символом группы. Клип получил активную ротацию на музыкальных каналах современного рока в США.

В 1999 году альбом был номинирован на премию «Mercury Prize» и получил множество наград. Многие музыкальные критики определили 13 в списки лучших альбомов 90-х годов.

Журнал	Страна	Категория	Год	Место
Village Voice	США	Альбомы года	1999	45
Pitchfork Media	США	Альбомы года	1999	10
		Лучшие альбомы 90-х	1999	82
Metal Hammer	Великобритания	200 лучших альбомов 90-х	2006	*
Melody Maker	Великобритания	Альбомы года	1999	2
NME	Великобритания	Альбомы года	1999	19
Q	Великобритания	Альбомы года	1999	*
		250 лучших альбомов по версии журнала «Q» (1986—2011)	2011	98
Mojo	Великобритания	Альбомы года	1999	22
Select	Великобритания	Альбомы года	1999	11
Rolling Stone	Германия	Альбомы года	1999	3
Eye Weekly	Канада	Альбомы года	1999	19

Список композиций

Все композиции написаны Деймоном Албарном, за исключением «Coffee & TV» (Грэм Коксон), а также «Optigan 1» (Албарн / Коксон).

1. Tender
2. Bugman
3. Coffee & TV
4. Swamp Song
5. 1992
6. B.L.U.R.E.M.I.
7. Battle
8. Mellow Song
9. Trailerpark
10. Caramel
11. Trimm Trabb
12. No Distance Left to Run
13. Optigan 1
14. I Got Law (Demo) (Японский бонус-трек)

Участники записи

1. Деймон Албарн — вокал, фортепиано, клавишные, акустическая гитара
2. Грэм Коксон — электрифицированные и акустические гитары, банджо, саксофон, бэк-вокал
3. Алекс Джеймс — бас-гитара, бэк-вокал
4. Дейв Раунтри — ударные, перкуссия

Продюсирование

Все треки спродюсированы Ульямом Орбитом, за исключением «Trailerpark», спродюсированного Blur, и «I Got Law» (демо-версия), спродюсированного Деймоном Албарном.

Дополнительные факты

• Композиция «Trailerpark» изначально была предназначена для альбома Chef Aid: The South Park Album, но была отвергнута Риком Рубином.
• Композиция «1992» изначально существовала как демо, записанное в 1992 году и утерянное, пока Деймон не нашёл его у себя в записях на кассете, спустя шесть лет.
• «Mellow Song» является демо-версией студийной сессии «Mellow Jam» для би-сайда сингла «Tender».
• Альбом содержит несколько коротких скрытых треков в конце композиций. Примерами являются «Coffee & TV», «B.L.U.R.E.M.I.», «Battle» и «Caramel».
• Японский бонус-трек «I Got Law» был представлен на сингле «Tomorrow Comes Today» от Gorillaz.
• Это единственный альбом Blur, на обложке которого нет логотипа группы.
• Композиция «Bugman» является саундтреком программы «Игронавты» на телеканале QTV.

Ссылки

• [www.metacritic.com/music/artists/13 13] на сайте Metacritic

Отрывок, характеризующий 13 (альбом Blur)

– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.