Chaos A.D.

</td></tr> </td></tr>

Chaos A.D.
Студийный альбом Sepultura
Дата выпуска	2 сентября, 1993
Записан	1992–1993 на Rockfield Studios и Замок Чепстоу, Южный Уэльс, Великобритания
Жанр	Трэш-метал, дэт-метал, грув-метал
Длительность	69:32
Продюсер	Энди Уоллес
Лейбл	Roadrunner Records
Профессиональные рецензии
Allmusic [www.allmusic.com/album/r188419/review ссылка] Q [www.cduniverse.com/productinfo.asp?pid=1019546 ссылка] Rolling Stone [www.rollingstone.com/artists/sepultura/albums/album/121519/review/5943454/chaos_ad ссылка]
Хронология Sepultura
Arise (1991) Chaos A.D. (1993) Roots (1996)
Синглы из Chaos A.D.
«Refuse/Resist» Выпущен: 1993 «Territory» Выпущен: 1993 «Slave New World» Выпущен: 1993

К:Альбомы 1993 года

Chaos A.D. (рус. Хаос нашей эры) — пятый студийный альбом бразильской трэш-метал-группы Sepultura, выпущенный 2 сентября, 1993 на лейбле Roadrunner Records и спродюсированный Энди Уоллесом.

О альбоме

Если его предшественник, Arise, был логическим продолжением всего раннего творчества группы, то на новом альбоме Chaos A.D. чувствуется переход к новому стилю: грув-металу с элементами хардкора и некоторых других направлений. Также в Chaos A.D. заметно больше влияния народных бразильских мотивов, которые в Arise были представлены лишь некоторыми переходами между композициями. Вокал Макса Кавалера на новом альбоме стал грубее и жестче, а гитары приобрели типичное для грув-метала пониженное звучание. Звуком, с которого начинается альбом Chaos A.D. и, соответственно, песня «Refuse/Resist», является сердцебиение ребёнка Макса и Глории, который родился в январе 1992 года.

Само название «Chaos A.D.» Макс Кавалера в интервью журналу Kerrang! объясняет следующим образом:

Мне всегда нравилось слово «Хаос». В мире был хаос последние две тысячи лет, и, кажется, что с каждым днём всё становится только хуже. Из-за такой ситуации альбом и получил своё название. Оригинальный текст (англ.)   I always liked the word «chaos». There's been chaos over the last 2,000 years, and it seems to get worse every day. So, we named our album after that situation.

На первый сингл, «Territory», был снят видеоклип, причём съёмка производилась в Израиле, что стало огромным шагом вперёд для бразильских метал-групп. Впоследствии группа выиграла MTV Video Music Awards за «лучший видеоклип года» в Бразилии. «Refuse/Resist» и «Slave New World» также вышли как синглы/клипы, которые принесли огромную славу группе по всему миру. Все три клипа присутствуют на релизе группы Third World Chaos.

Производство

Группа перед началом записи просматривала большое количество продюсеров и студий звукозаписи. Они остановили свой выбор на продюсере Энди Уолласе, который ранее участвовал в микширование альбома Arise. Sepultura хотела изолироваться от мира, чтобы в покое начать запись своего альбома, на что Энди Уоллас предложил группе Rockfield Studios, расположенную в Южном Уэльсе.

Песня «Kaiowas» была записана среди руин средневекового замка Чепстоу. Это был полностью акустический трек, с Андреасом Киссером и Максом Кавалерой на гитарах и барабанщиком Игором Кавалерой и басистом Пауло Шисто Пинто младшим.

Во время записи Chaos A.D. Sepultura сделал запись B-Sides: «The Hunt», New Model Army, «Policia», Titãs. Игор был поклонником группы New Model Army и он убедил других участников группы включить песню «The Hunt» в альбом. Паулу шутил, что деньги от продаж альбома пойдут прямо для новых зубных протезов для Джастина Салливана, беззубого певца New Model Army.

Музыкальный стиль

Альбом повлиял на развитие сцены грув-метала; благодаря ему Sepultura получила признание и за пределами кругов любителей трэша. В лирике появился мотив социальных проблем и конфликтов, исчезли темы смерти и войны, присущие предыдущим альбомам. Sepultura использовала тему борьбы в Бразилии, как метафору, на самом деле говоря об упадке современного мира.

Музыкальное разнообразие было ключом к успеху Chaos A.D.. Песня «Biotech is Godzilla», была в жанре хардкор, согласно старшему Максу Кавалере. Песня «Nomad», с её характерно медленными рифами, была оценена Максом и гитаристом Андреасом Киссером как их ответ группе Metallica, на их песню «Sad But True».

Лирические темы

Лирика песни «Refuse/Resist» рассказывает «о митингах на улицах, противостоянии полиции», название песни «Refuse/Resist» (с англ. — «Отказывайтесь! Сопротивляйтесь!»), звучало как лозунг марш протеста, и обложка сингла этой песни изобразила южнокорейского студента, мчащегося в контингенте полиции по охране общественного порядка Сеула, держащего напалмовую бомбу. Следующая песня, «Territory», рассказывала о конфликте между палестинским и израильским народом. «Slave New World» — была песней протестом против цензуры.

Резня была главной частью лирики альбома Chaos A.D.. Песня «Amen» рассказывает о резне последователей Дэвид Кореша в Уэйко, штат Техас. Песня «Nomad», написана Андреасом, лирика этой песни говорит о людях, высланных с родных земель. «Biotech is Godzilla», была написана во время мировой конференция об экологии, организованной в Рио-де-Жанейро. Лирика этой песни рассказывает группе учёных посланных в Бразилию, чтобы проверить микробы и бактерии на людях, также в песне говорится что биотехнология создала СПИД и что технология находится в плохих руках. Песня "Manifest" рассказывает о смерти нескольких людей в Карандире в Южной Америке 2 октября 1992

Турне группы

После выпуска Chaos A.D. последовало турне, которое продлилось целый год. Группа выступала на фестивале в Донингтоне и на The Hollywood Rock Festival. Sepultura попала на последний исключительно благодаря усилиям официального бразильского фан-клуба (SOBFC) — группа все ещё представлялась организаторам олицетворением зла из-за кошмарного инцидента в Сан-Паулу, и они изначально выступали против её участия.

Вскоре Макс Кавалера женился на Глории Буйновски, менеджере Sepultura, которая была старше его почти вдвое. Roadrunner Records добились совместного распространения следующего альбома Sepultura вместе с Epic Records, но из этой совместной сделки ничего не вышло, Epic Records уделяло мало внимания Sepultura.

Список композиций

№	Название	Длительность
1.	«Refuse/Resist»	3:20
2.	«Territory»	4:47
3.	«Slave New World»	2:55
4.	«Amen»	4:27
5.	«Kaiowas»	3:43
6.	«Propaganda»	3:33
7.	«Biotech Is Godzilla»	1:52
8.	«Nomad»	4:59
9.	«We Who Are Not as Others»	3:42
10.	«Manifest»	4:49
11.	«The Hunt»	3:59
12.	«Clenched Fist»	4:58
13.	«Chaos B.C.»	5:12
14.	«Kaiowas (Tribal Jam)»	3:47
15.	«Territory (Live)»	4:48
16.	«Amen/Inner Self (Live)»	8:42

«Песни 13 — 16 является бонус-треками, включёнными в перевыпуск 1996 года. Оригинальный выпуск содержал скрытый трек (смех с „We Who Are Not as Others“) после „Clenched Fist“.»

«Песни Territory и Amen/Inner Self были записаны на концерте в Миннеаполисе, штат Миннесота в марте 1994 года».

Позиции в чартах

Альбом — Billboard (Северная Америка)

Год	Чарт	Позиция
1993	The Billboard 200	32
1993	UK чарт	11

Альбом — сертификация

Год	Страна	Статус	Продано
1994	Бельгия	Золото	25,000 копий
1994	Бразилия	Золото	100,000 копий
1994	Франция	Серебро	50,000 копий
1994	Индонезия	Золото	25,000 копий
1994	Великобритания	Серебро	60,000 копий
1997	Австралия	Золото	35,000 копий
2000	США	Золото	500,000 копий
2002	Великобритания	Золото	100,000 копий
Неизвестно	Нидерланды	Золото	30,000 копий

В записи участвовали

• Макс Кавалера — вокал, электрогитара (ритм-), шестиструнная гитара, четырёхструнная гитара
• Игор Кавалера — барабаны, перкуссия
• Андреас Киссер — электрогитара (соло-), двенадцатиструнная гитара, шестиструнная гитара
• Пауло Шисто Пинто младший — бас-гитара, перкуссия
• Сильвия Бибико — администратор в студии
• Саймон Досон — аудио инженер
• Алекс Ньюпорт — звук
• Дейв Сомерс — аудио инженер
• Энди Уоллес — продюсер
• Майкл Велэн — художник, обложка альбома

• Запись альбома в студии Rockfield, Южный Уэльс, Великобритания (хотя на обложке диска написано «Южный Уэльс», Англия)
• «Kaiowas» записывалась в Замке Чепстоу, Уэльс, Великобритания

Библиография

• Barcinski, André & Gomes, Silvio (1999). Sepultura: Toda a História. São Paulo: Ed. 34. ISBN 85-7326-156-0
• Lemos, Anamaria (1993). Caos Desencanado. Bizz, 98, 40-45.
• Mudrian, Albert (2004). Choosing Death: the Improbable History of Death Metal and Grincore. Los Angeles, CA: Feral House.
• Sepultura (1993). Chaos A.D. [CD]. New York, NY: Roadrunner Records.

Ссылки

• [www.darklyrics.com/lyrics/sepultura/chaosad.html Тексты песен альбома]
• [www.discogs.com/Sepultura-Chaos-AD/master/57960 Chaos A.D. на discogs.com]
• [www.metalstorm.net/pub/review.php?review_id=295 рецензия на metalstorm.net]

Отрывок, характеризующий Chaos A.D.

У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.