MC5

MC5
Основная информация
Жанр	гаражный рок, прото-панк, психоделический рок, хард-рок, блюз-рок
Годы	1964—1972 2003 — 2012
Страна	США США
Город	Детройт (штат Мичиган)
Язык песен	английский
Лейбл	Elektra Records, Rhino Entertainmen, Atlantic Records
Бывшие участники	Роб Тайнер (Rob Tyner) Уэйн Крамер (Wayne Kramer) Фред «Соник» Смит (Fred «Sonic» Smith) Деннис Томпсон (Dennis Thompson) Майкл Дэвис (Michael Davis)
Другие проекты	Destroy All Monsters, Sonic's Rendezvous Band, The Rob Tyner Band, The New Order

MC5MC5

MC5 (аббревиатура от Motor City Five) — американская рок-группа из Линкольн-Парка, штат Мичиган, леворадикальные контркультурные позиции которой повлияли на становление американского прото-панка.

История группы

Детройтская банда MC5 появилась на свет в конце 1964 года. Собственно, история группы началась с дружбы гитаристов Уэйна Крамера и Фреда Смита, познакомившихся ещё в школе. Оба были заядлыми почитателями ритм-энд-блюза, блюза и любой напористой, энергичной музыки — как раз такой, как гаражный рок, который они стали играть. Поначалу Уэйн и Фред собрали свои собственные группы и играли отдельно друг от друга, однако через какое-то время они решили играть вместе. Группа получила название The Bounty Hunters. Ей быстро удалось добиться популярности в родном Детройте.

Через какое-то время Крамер нашёл группе менеджера, который подыскал группе хорошего вокалиста — им стал Роб Дермайнгер. Роб пришел на прослушивание как бас-гитарист, однако Крамер и его друзья заинтересовались не тем, как он играет, а тем, как он поёт. Роб был принят в группу и сразу после этого взял псевдоним Роб Тайнер. Он же придумал группе название — Motor City Five, глядя на группу Dave Clark Five, которая в то время была очень популярна. Состав MC5 в это время следующий: Роб Тайнер (вокал), Фред «Соник» Смит (гитара), Уэйн Крамер (гитара), Патрик Берроуз (бас) и Боб Гаспар (ударные).

Поначалу это была обычная подростковая группа, игравшая на вечеринках. Потом Крамер и Смит начали экспериментировать с фидбэком, что пришлось не по нраву Гаспару и Берроузу. В 1966 году MC5 обзавелись новой ритм-секцией в лице басиста Майкла Дэвиса и барабанщика Денниса Томпсона. К тому времени команда уже была резидентом известной детройтской площадки «Грэнд Болрум» (англ. «Grande Ballroom»), а её анархические выступления придали квинтету культовый статус.

В начале 1967 года менеджером группы стал Джон Синклер, известный деятель андеграунда и создатель радикальной политической фракции «Белые пантеры» (англ. «White Panther Party»), проповедовавшей борьбу с культурой любыми средствами, включая рок-н-ролл, наркотики и секс на улицах. Под влиянием Роба Тайнера, который не скрывал своих левых взглядов, и Джона Синклера все члены группы прониклись левыми идеями. Это привнесло в тексты песен нескрываемый политический подтекст. Группа начала устраивать на сцене провокационные шоу. Так, например, музыканты появлялись перед зрителями с незаряженными ружьями, а под конец выступления «невидимый снайпер» «застреливал» вокалиста Тайнера. Кроме того, музыканты не скрывали, что употребляют ЛСД и марихуану. Иными словами, в идеологии членов MC5 смешались левые взгляды, мысли о внутренней и внешней свободе и раскрепощённости и т. д. Под руководством Джона Синклера MC5 сделались рупором «белых пантер» — со сцены, задрапированной американскими флагами, они выкрикивали революционные лозунги, из-за чего быстро обрели проблемы с законом.

В конце августа 1968 года участники MC5 поддержали протесты во время съезда Демократической партии США в Чикаго в августе 1968 г., выступив на фестивале «Yippies' Festival of Life» перед зданием, где проходил Чикагский национальный съезд Демократической партии. Во время этого съезда члены Демократической партии определяли, кто будет баллотироваться на пост президента. 1968 год был политически сложным для Соединённых Штатов: были убиты Мартин Лютер Кинг и Роберт Кеннеди; по всей стране проходили манифестации против войны во Вьетнаме. Выступление MC5 носило как раз антивоенный характер. Восемь часов продолжалось их выступление — только потому, что никто из согласившихся прежде на участие музыкантов в Чикаго не прибыл. Из всех на месте оказался только Нил Янг, но он передумал петь и наблюдал за происходящим молча.

Затем группу заметил менеджер «Elektra Records» Дэнни Филдс. Их знакомство закончилось контрактом, и уже осенью 1968 года «живьём» был записан первый альбом, «Kick Out the Jams». Альбом привлёк внимание слушателей по всей Америке. Это была не студийная, а концертная пластинка, так как управляющие компании «Elektra» посчитали, что именно во время «живых» выступлений группе удаётся показать всё самое лучшее, на что она способна. Главными композициями стали: «Kick Out the Jams», «Rama Lama Fa Fa Fa», «Starship» и «Motor City Is Burning». Альбом стал настоящим событием и ныне по праву считается одним из самых лучших концертных рок-альбомов. Пластинка попала в национальный Top 30, однако некоторые дистрибьюторы отказывались браться за её распространение из-за скандального выкрика Тайнера «Kick out the jams, motherfuckers!». Фирме «Elektra» пришлось пойти на попятный, и она выпустила «приглаженную» версию альбома, заменив ругательное слово на «brothers and sisters» (что было сделано против воли музыкантов). Когда популярная сеть музыкальных магазинов Hudson’s отказалась продавать дебютную пластинку MC5 по причине того, что в текстах песен звучала ненормативная лексика, музыканты отреагировали заявлением в прессе. Оно гласило: «Fuck Hudson’s!» Текст заявления сопровождался изображением логотипа звукозаписывающей компании «Elektra». В результате подобного демарша магазин Hudson’s отказался от продажи любой продукции, выпускаемой компанией «Elektra». Вскоре после этого лейбл поспешил избавиться от ершистых подопечных, а поскольку Синклер к тому времени угодил за решётку (за хранение марихуаны), то группа осталась не только без контракта, но и без менеджера. После этого музыкантам предложила покровительство «Atlantic Records».

За продюсирование второй пластинки «Back in the USA» (1970) взялся Джон Ландау, который удалил все психоделические примочки и сделал звук MC5 максимально упрощённым. Песни, звучавшие на ней, более походили на песни, которые спустя пять лет стали петь панк-рок-группы. За несколько лет до официального появления панк-рока был записан альбом, предвосхитивший создание этого жанра. Однако для того времени «Back in the USA» оказался непонятым и потому не имел такого коммерческого успеха, как его предшественник, отзывы были плохими или крайне сдержанными. Критики отмечали: «Играет как будто совсем другая группа». Даже концерты перестали вызывать прежний ажиотаж. Это настораживало и музыкантов, и менеджеров.

Третий альбом появился в 1971 году. Пластинка «High Time» продавалась ещё хуже, чем «Back in the USA». Однако сами музыканты остались довольны — они сыграли то, что хотели сыграть. Стиль этой пластинки очень близок стилю ранних работ групп Kiss и Aerosmith, выпустивших свои дебютные альбомы двумя годами позже. Отсутствие коммерческого успеха третьего альбома заставило «Atlantic Records» разорвать контракт. Тем временем в коллективе обострились проблемы с наркотиками, а в начале 1972 года из группы ушёл Майкл Дэвис. Вакансию басиста занял Стив Мурхаус, но вскоре Тайнер и Томпсон отказались от выступлений, и группа прекратила существование.

MC5 получили признание уже после распада, когда многие исполнители начали заявлять об их влиянии на своё творчество. Самой же популярной из наследия группы стала песня «Kick Out the Jams», на которую делали кавер-версии многие коллективы, в их числе Blue Öyster Cult, Rage Against the Machine, Jeff Buckley, Bad Brains, Monster Magnet и другие.

Спустя почти 30 лет после распада группы трое участников оригинального состава — Уэйн Крамер, Майкл Дэвис и Дэннис Томпсон — воссоединились и дали ряд концертов с приглашёнными музыкантами. Первое выступление ветеранов рок-музыки состоялось 13 марта 2003 года в лондонском «100 Club» в рамках акции «Sonic Revolution – A New Energy Rising». Однако, возвращение группы не вызвало ажиотажа у публики. Так, на первый концерт пришло всего около 350 человек.

Дискография

Альбомы

• Kick Out the Jams, 1969
• Back in the USA, 1970
• High Time, 1971

Компиляции

• Babes in Arms (1983) (коллекция ранних синглов)
• Black to Comm (1994)
• Power Trip (1994)
• Looking at You (1994)
• The American Ruse (1995)
• Ice Pick Slim (1995)
• The Big Bang!: Best of the MC5 (2000)
• Thunder Express (1999) (Recorded in 1972)
• Teenage Lust (1997)
• Are You Ready To Testify?: The Live Bootleg Anthology (2005)

Бокс-сеты

• Purity Accuracy (2004)

Синглы

• I Can Only Give You Everything (1966)
• One of the Guys (1967)
• Looking at You (1968)
• Kick Out the Jams (1969)
• Ramblin' Rose (1969)
• Tonight (1969)
• Shakin' Street (1970)
• Over and Over / Sister Anne (1971) (Never officially released, only test pressings exist)

MC5 фильмы

• [www.imdb.com/title/tt0477449/ MC5: Kick Out the Jams] 1999
• [www.imdb.com/title/tt0333847/ MC5*: A True Testimonial] 2002

Литература

Л. Макнил, Дж. Маккейн. Прошу, убей меня! ISBN 0-8021-4264-8. 268 (Главы 2, 3, 5, 7)

Ссылки

• [rockfaces.ru/m/mc5.htm Статья о группе в рок-энциклопедии ]
• [www.sixties.ru/articles/mc5/ Энциклопедия рок-и поп-музыки 60-х]
• [cannapress.ru/archives/5557 Интервью с менеджером группы Джоном Синклером]

Отрывок, характеризующий MC5

– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.