Агесилай I
Поделись знанием:
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
| Агесилай I | ||
| ||
|---|---|---|
| Род: | Агиды | |
Агесилай I (др.-греч. Ἀγησίλαος, ионич. Гегесилей, Ἡγησίλεως) — полулегендарный царь Спарты из рода Агидов, правивший в IX веке до н. э.. Сын Дорисса[1].
По Павсанию, правил недолго, и именно при нём Ликург ввёл свои законы[de][2]. Согласно «Хронике Евсевия», правил 44 года, и жил раньше Ликурга. Был отцом царя Архелая.
Напишите отзыв о статье "Агесилай I"
Примечания
- ↑ Геродот. История (книга VII, глава 204); Павсаний. Описание Эллады (книга IV, глава 4.2).
- ↑ Павсаний. Описание Эллады (книга III, глава 2.4).
Литература
- Павсаний. Описание Эллады. — М., 1994.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Агесилай I
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
