Аугшкап, Татьяна Агриевна
Поделись знанием:
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.
17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
| Татьяна Аугшкап | ||
| Имя при рождении: |
Татьяна Агриевна Аугшкап | |
|---|---|---|
| Профессия: | ||
| Годы активности: |
1985 — наст. время | |
| Театр: | ||
| Награды: |
| |
Аугшкап Татьяна Агриевна (род. 8 декабря 1961, Рига) — советская и российская актриса театра и кино, заслуженная артистка России (1994)[1].
Содержание
Биография
Своей необычной фамилией Татьяна обязана своему деду, латышу Роберту Петровичу Аугшкапсу. В годы гражданской войны он был одним из латышских стрелков. В мирное время Роберт Петрович стал работать инженером, его жена, бабушка Татьяны, наполовину полька, наполовину белоруска, тем временем вела домашнее хозяйство, растила детей.
Их сын, Агрий Робертович Аугшкап (буква «с» из фамилии сама собой со временем отпала) посвятил свою жизнь сцене. Он играл в рижском театре Русской драмы, был очень популярен. В 33 года Агрий Робертович стал ещё и преподавать актёрское мастерство. Однажды среди своих студенток он увидел очаровательную девушку Флору, наполовину армянку, наполовину француженку. И Агрий Робертович не устоял перед её обаянием. Они поженились. У них родилось две дочери: Татьяна и Ирина.
В итоге в жилах Татьяны течёт польская, белорусская, латышская, французская и армянская кровь.
Отец рано стал приучать дочерей к сцене, — водил их на репетиции, на спектакли. Всё это привело к тому, что сестры уже в школьном возрасте стали выходить на настоящую сцену, а к окончанию учёбы уже твердо решили стать актрисами.
В 1984 году Татьяна окончила ГИТИС. С 1985 года стала актрисой театра им. Гоголя, с 1986 года — актриса театра имени Вл. Маяковского.
В «Маяковке» Татьяна очень скоро стала играть ведущие роли. Её героинь всегда объединяло лучезарное обаяние, душевная широта и жизненная энергия. Немаловажным фактором успеха стало то, что Татьяна смогла найти взаимопонимание с главным режиссёром театра Андреем Гончаровым, как известно, славящимся своим грозным, жестким характером.
Татьяна попробовала себя и в роли продюсера. Она собрала творческий коллектив, результатом его работы стал замечательный детский спектакль «Тайна старого шкафа».
В мае 1999 года Татьяна Аугшкап создала агентство «АртКиТ-2000» (артисты театра и кино).
Первым мужем Татьяны был актёр Леонид Громов, её однокурсник. В том браке у них родился сын Иван.
Вторым мужем Татьяны был актёр театра им. Вл. Маяковского Александр Макогон.
Ирина, сестра Татьяны, — актриса Ленкома.
Награды и звания
Творчество
Роли в театре
Московский академический театр имени Владимира Маяковского
- 2002 — «Синтезатор любви» А. Эйкборн. Режиссёр: Л. Хейфец — Зоя, Нан 300Ф
- 2003 — «Банкет» Нил Саймон. Режиссёр: С. Арцибашев — Ивон Фуше
- «Театральный романс» — Наталья Владимировна
- «Дети Ванюшина» — Инна
- «Наполеон Первый» — Мария Луиза
- «Дети портят отношения» — Полина
- «Мертвые души» — Елизавета Марковна
- «Опасный поворот» — Фреда Кэплан
- «Развод по-женски» — Мэри, Сильвия
- «День рождения Синей Бороды» — Жанетта, жена Синей Бороды
- «Завтра была война» — Зина Коваленко
- «Она в отсутствии любви и смерти» — Она
- «Записки мечтателя» — Лиза
- «Смотрите, кто пришел!» — Маша
- «Островитянин» — Марина
- «Блондинка» — Мать
- «Летят перелетные птицы» — Марина
- «Дневник обыкновенной девушки» — Нина
- «Место для курения» — Желтовская
- «Сюжет Питера Брейгеля» — Девушка
- «Подземный переход» — Алена
- «Валенсианские безумцы» — Лаида
- «Горбун» — Онка
В других театрах
- «Борис Годунов» реж. П. Фоменко — Ксения
- «Питер Брейгель-старший» реж. Т. Ахрамкова — Девушка
- «Не было ни гроша, да вдруг алтын» реж. В. Саркисов — Настенька
- «Берег» реж. Б. Голубовский — Эмма
- «Братья Карамазовы» реж. В. Саркисов — Лиза
- «Поза эмигранта» реж. Л. Трушкин — Девочка
- «Лунный свет, медовый месяц» реж. Т. Догилева — Сибилла
- «Гамлет» реж. Гарольд Стрелков — Гертруда
Роли в кино
- 1985 — Несмотря на преклонный возраст — Лена Лонина
- 1987 — Переход на летнее время — Наташа
- 1987 — Следопыт — Дженни
- 1988 — Долой коммерцию на любовном фронте, или Услуги по взаимности — Ида, комсомолка, влюблённая в секретаря Васю Мищенко
- 1990 — Завтра была война — Зина Коваленко
- 1990 — Портрет мадемуазель Таржи — Фантин
- 1992 — Помнишь запах сирени… — эпизод
- 1995 — Пионерка Мэри Пикфорд (Украина)
- 1997 — Королева Марго — Клодетт
- 1998 — Паранойя — медсестра
- 2003 — Женская логика 3 — Вероника
- 2004 — Дети Арбата — жена Орджоникидзе
- 2006 — Аэропорт 2 — Марина Петровна, жена, серия «Синдром гения»
- 2006 — Мой генерал — администратор Людмила
- 2006 — Золотая тёща — Валерия, сестра Крымова, «старая дева»
- 2006 — Кабачок «Дежа вю»
- 2007 — Беглянки — тетя Рая, мать Гриши
- 2007 — Дочки-матери — Марта
- 2008 — Время счастья (Россия, Украина) — Татьяна, подруга Инны
- 2008 — Из пламя и света… — Мария Васильевна Сушкова
- 2008 — Ранетки — Тамара, аферистка
- 2008 — Обручальное кольцо — Надя, домработница Троекурова
- 2011 — Мужчина во мне — Ольга Титова, соседка Андреевых
Озвучивание мультфильмов
Напишите отзыв о статье "Аугшкап, Татьяна Агриевна"
Ссылки
- [www.augshkap.ru Татьяна Аугшкап — официальный сайт]
- [tatiana-augshkap.narod.ru/ Татьяна Аугшкап — персональный сайт]
- [ruskino.ru/art/2221 Татьяна Аугшкап] на сайте RUSKINO.RU
- [www.rusactors.ru/a/augshkap/ Татьяна Аугшкап]: биография
- Татьяна Аугшкап и Кабачок "Дежавю" www.youtube.com/playlist?list=PLIEd6v4H64Hru8y5ky4Z8PeNwlB-6m2-4
Примечания
Отрывок, характеризующий Аугшкап, Татьяна Агриевна
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.
17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
