Беззаветный (сторожевой корабль)
«Беззаветный» (1976—2005) — советский сторожевой корабль проекта 1135 (по классификации НАТО — фрегат Krivak-I class), известный своим навалом на крейсер УРО ВМС США «Йорктаун» при вытеснении группы американских боевых кораблей из 12-мильной зоны СССР.
История постройки корабля
Корабль проекта 1135.2 «Буревестник» предназначен для поиска, обнаружения и слежения за подводными лодками противника, для обеспечения противокорабельной и противолодочной обороны боевых кораблей и судов в море, нанесения ударов по кораблям и судам в море и базах, поддержки боевых действий сухопутных войск, обеспечения высадки морских десантов и решения других задач.
СКР «Беззаветный» был зачислен в списки кораблей ВМФ СССР 4 июня 1973 года.
28 мая 1976 года корабль был заложен на стапеле керченского ССЗ «Залив» (завод № 14).
7 мая 1977 года сторожевик был спущен на воду.
30 декабря 1977 года на корабле поднят флаг ВМФ СССР.
17 февраля 1978 года сторожевой корабль «Беззаветный» включен в состав Краснознамённого Черноморского флота.
Служба
С 10 по 13 августа 1979 года — визит в Варну (Болгария).
С 26 по 31 марта 1987 года — визит в Стамбул (Турция).
В январе 1988 года — визит в Тобрук (Ливия).
В 1988 году завоевал приз главкома ВМФ СССР по противолодочной подготовке (в составе корабельной ударной группы).
12 февраля 1988 года во время операции по вытеснению кораблей ВМС США из односторонне заявленной[1] 12-мильной зоны СССР у берегов Крыма совершил навал на крейсер УРО ВМС США «Йорктаун»[2].
После навала на «Йорктаун» у корабля «Йорктаун» были согнуты леера, повреждена пусковая установка ракет «Гарпун», начался пожар. На «Беззаветном» тоже были согнуты леера, на базе обнаружилась пробоина в акустической «бульбе». После инцидента корабль около месяца находился в ремонте, после чего продолжил нести боевую службу в Чёрном море.
В 1988 — 1989 годах корабль осуществлял слежение за кораблями ВМС США в Чёрном море, принимал участие в учениях.
Завершение службы
14 июля 1997 года экипаж корабля был расформирован.
1 августа 1997 года по условиям раздела Черноморского флота «Беззаветный» передан ВМС Украины.
Новое название — фрегат «Днепропетровск» (U134 «Дніпропетровськ»).
8 сентября 1997 года исключен из состава ВМФ РФ.
В октябре 2002 года фрегат «Дніпропетровськ» был выведен из состава боевых кораблей ВМС Украины.
В декабре 2003 года корабль переведен в категорию «техническое имущество» и предприятие «Укрспецмаш» приступило к его реализации.
В апреле 2004 года командующий ВМС Украины подписал приказ о демилитаризации и утилизации корабля.
26 марта 2005 года уведен на буксире из Севастополя и 12 мая 2005 года затоплен в Чёрном море.
Напишите отзыв о статье "Беззаветный (сторожевой корабль)"
Примечания
- ↑ [www.un.org/Depts/los/LEGISLATIONANDTREATIES/PDFFILES/RUS_1985_Declaration.pdf Декларация № 4450 на Конференции ООН по морскому праву]
- ↑ Этот эпизод нашёл отражение в книге А. Покровского «…Расстрелять» (Александр Покровский. За матушку Россию // ...Расстрелять. — СПб: Инапресс, 2004. — ISBN 5-87135-008-9.)
Ссылки
- [flot.sevastopol.info/ship/skr/bezzavetniy.htm СКР «Беззаветный»] // Черноморский флот — информационный ресурс
- [navycollection.narod.ru/battles/Cold_war/foros/history.html Описание навала 12 февраля 1988 на navycollection]
- [rutube.ru/playlists/play/155494.html?play=1610647 Видеоролик навала на Йорктаун]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Беззаветный (сторожевой корабль)
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
