Благонравов, Захарий Михайлович

Захарий Михайлович Благонравов
Дата рождения:	24 марта 1855(1855-03-24)
Дата смерти:	18 декабря 1917(1917-12-18) (62 года)
Образование:	Казанская духовная академия
Учёная степень:	кандидат богословия
Род деятельности:	член Государственной думы IV созыва от Пермской губернии

Заха́рий Миха́йлович Благонра́вов (24 марта 1855 — 18 декабря 1917) — член IV Государственной думы от Пермской губернии.

Биография

Православный. Потомственный дворянин Пермской губернии. Домовладелец города Перми.

Окончил Самарскую духовную семинарию и Казанскую духовную академию по церковно-историческому отделению со степенью кандидата богословия (1880).

По окончании духовной академии, более 11 лет был преподавателем истории и латыни в Пермской духовной семинарии, несколько лет исправлял должность инспектора семинарии. Одновременно состоял учителем русского языка в Алексеевском реальном училище (1881—1882) и учителем отечествоведения в железнодорожном техническом училище (1882—1887).

В 1892 году перешел на службу в министерство внутренних дел и был определен писцом в канцелярию Пермского губернатора. Затем занимал должности: младшего помощника правителя канцелярии, секретаря губернского по земским и городским делам присутствия, правителя канцелярии и, наконец, непременного члена губернского по земским и городским делам присутствия (1901—1912). Был редактором «Пермских губернских ведомостей» (1906—1908), а ранее — их неофициальной части (1890—1891). Дослужился до чина действительного статского советника.

Кроме того, состоял почетным членом Пермского губернского попечительства о народной трезвости, губернской ученой архивной комиссии, губернского попечительства детских приютов, Братства святителя Стефана Великопермского и многих благотворительных обществ.

В 1912 году был избран членом Государственной думы от 1-го съезда городских избирателей Пермской губернии. Входил во фракцию русских националистов и умеренно-правых (ФНУП), после её раскола в августе 1915 — в группу прогрессивных националистов и Прогрессивный блок. Состоял председателем вероисповедной комиссии, а также членом комиссий: по местному самоуправлению, по городским делам, распорядительной и по делам православной церкви.

В годы Первой мировой войны входил в Пермское управление Российского общества Красного Креста и комиссию по организации лазаретов на фронте от Пермской губернии.

Умер 18 декабря 1917 года. Был холост.

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й ст. (1887)
• Орден Святой Анны 3-й ст. (1893)
• Орден Святого Станислава 2-й ст. (1897)
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1901)
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1905)
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1908)
• Медаль «В память царствования императора Александра III»
• Медаль «За труды по первой всеобщей переписи населения» (1897).

Источники

• 4-й созыв Государственной думы: Художественный фототип. альбом с портретами и биографиями. — Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1913.
• [www.tez-rus.net/ViewGood30217.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. — Москва: РОССПЭН, 2008.]

Отрывок, характеризующий Благонравов, Захарий Михайлович

Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.