Болдерая

Микрорайон

Болдерая
латыш. Bolderāja
Болдерая на карте Риги
Город:	Рига
Административный район города:	Курземский район
Первое упоминание:	X век
Прежний статус:	микрорайон
Год включения в черту города:	1923
Прежние названия:	рус. Больдераа, нем. Bolderaa
Почтовые индексы:	LV 1016
Площадь:	8,329 км²
Население:	14 771 чел.

Болдерая (латыш. Bolderāja) — микрорайон Риги. Расположен на левом берегу Даугавы, вдоль протоки Булльупе.

География и история

Жилой район на северо-западе Риги, расположенный в 2 км от Рижского залива Балтийского моря. Берега района с севера омываются водами протоки Булльупе (рукав реки Лиелупе) и устьем реки Даугава (с востока). Вероятно, что область сегодняшнего района начала заселяться X веке, и первоначально Болдерая представляла собой рыбацкий поселок, территория которого принадлежала немецким землевладельцам. К началу XVII века Болдерая стала значимым пунктом для курляндских торговцев, так как там в 1603 году был организован польский таможенный пункт.

Названием Болдерая обязана немецкому барону Йоханну Булдрингу, в чьём владении с 1495 года находились земли вдоль теперешней реки Булльупе, а тогда называемой Bulderaa («Aa» на нижненемецком диалекте — «река»). Отсюда же произошёл топоним «Булдури».

К XVIII веку население Болдерая состояло преимущественно из рыбацких семей и моряков (в основном лоцманов — сегодня ответвление реки Булльупе так и называется Лоцманским каналом). Переселившиеся моряки стали строить для своих семей деревянные дома, как одноэтажные, так и с двумя этажами, некоторые из которых сохранились и до сегодняшних дней.

Судьба района резко изменилась, когда в 1873 году была проведена железнодорожная линия Рига-Болдерая (Остасдамбис). С того момента численность жителей начала возрастать, начали появляться промышленные предприятия, преимущественно деревообрабатывающие заводы (а также льноджутовая прядильная и ткацкая фабрика). Таким образом, к началу XX века Болдерая стала важным промышленным центром. В 1924 году Болдерая была присоединена к Риге.

В 50-х годах XX века был построен рабочий поселок при заводе силикатного кирпича с типовыми многоквартирными жилыми домами. Застройка района чрезвычайно разнообразна. Здесь можно встретить и обветшалые деревянные строения XIX века, и частные дома, и многоквартирные дома самых разных серий, от «сталинских» 2-этажек до многоэтажных новостроек.

В советский период (с 1978 года) в микрорайоне работал одноимённый кинотеатр «Болдерая», но в 90-е годы он закрылся, а затем был перестроен под супермаркет. Вначале принадлежал торговой сети «Nelda», затем «Iki».

Соседний район, отделённый протокой реки Булльупе, называют Даугавгрива (латыш. Daugavgrīva), или Усть-Двинск.

Отображение на картах

Отображена под названием Boldra на карте Луки Вагенера в 1583 году.

• Raduga bol.jpg

  Радуга над Болдераей

• Manhattan bol.jpg

  12-этажки в Даугавгриве

• Zavod bol.jpg

  Комбинат переработки древесины

• 103 bol.jpg

  Дом 103-й серии

• Novostr bol.jpg

  Новостройка

• Kazarm bol.jpg

  Магазины в бывших казармах

• Bolder.jpg

  Перекрёсток ул. Гобас и Стурманю

• Ievas iela.JPG

  Улица Иевас

• Dom sklad.JPG

  Дом, перестроенный из бывшего склада Lattelecom

Водоёмы

Болдерая окружена водой — Рижский залив и Булльупе на севере, Даугава с востока, с запада — Лиелупе. На побережье Рижского залива находится пляж, который делится на две условные части — Вакарбулли (латыш. Vakarbuļļi) и Ритабулли (латыш. Rītabuļļi).

В лесу юго-западнее Болдераи в результате разработки песка для силикатного завода образовался карьер, заполнившийся водой. В нём обитают несколько видов рыб, а также раки.

Транспорт

Автобус:

• № 3 — Болдерая — Плявниеки (Bolderāja — Pļavnieki).
• № 30 — Болдерая — Привокзальная площадь (Bolderāja — Stacijas Laukums).
• № 36 — Вакарбулли — Иманта-5 (Vakarbuļļi — Imanta-5).
• № 56 — Болдерая — Зиепниеккалнс (Bolderāja — Ziepnekkalns)

маршрутное такси:

• № 246 (Bolderāja — Stacijas Laukums).

Болдерая — железнодорожная станция. Код 097006.
Пассажирского движения нет.

Супермаркеты

Даугавгрива: Maxima X, Mego. Болдерая: Maxima X, Mego, Beta, Drogas, Supernetto

Достопримечательности

Школы: № 33, № 19, Даугавгривская средняя школа, музыкально-художественная Школа.

Церкви: Лютеранская церковь, католическая церковь св. Марии, православный храм в честь новомучеников и исповедников Российских (строится — 2013).

Военные сооружения: в Даугавгриве — крепость, Форт Кометас, остатки береговых батарей «А» и «В», в Болдерае — остатки береговой батареи «С»

• Katol bazn.JPG

  Церковь св. Марии

• 33skola.JPG

  33 школа

• Batareja C Bolderaja.jpg

  Остатки береговой батареи «C»

Известные люди

• Янис Рубертс (1874—1934) — офтальмолог, исследователь патологии глаза.
• Яков Легздин — полярный мореплаватель.
• Янис Гранте — латышский писатель, заслуженный деятель культуры Латвийской ССР.
• Дмитрий Чудинов — художник.
• Анатолий Соловьёв — лётчик-космонавт, 65-й космонавт СССР.
• Амината Савадого — латвийская певица, представительница Латвии на «Евровидении» в 2015 году.

Литература

• Рига: Энциклопедия = Enciklopēdija «Rīga» / Гл. ред. П. П. Еран. — 1-е изд. — Рига: Главная редакция энциклопедий, 1989. — С. 197,198. — 60 000 экз. — ISBN 5-89960-002-0.
• Больдераа // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [riga-tur.ru/page.php?32 Фотографии микрорайона Болдерая]
• [www.facebook.com/bolderaaja страничка о Болдерае в фейсбуке]

Отрывок, характеризующий Болдерая

– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.