Кимягаров, Борис Ариевич

Борис Кимягаров
Имя при рождении:	Бенсион Ариевич Кимягаров
Дата рождения:	30 сентября 1920(1920-09-30)
Место рождения:	Самарканд, Туркестанская АССР
Дата смерти:	19 апреля 1979(1979-04-19) (58 лет)
Место смерти:	Душанбе, Таджикская ССР, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Профессия:	кинорежиссёр, театральный режиссёр, театральный педагог
Награды:

Бенсион (Борис) Ариевич Кимяга́ров (1920 — 1979) — советский кинорежиссёр. Народный артист Таджикской ССР (1960). Лауреат Сталинской премии третьей степени (1952). Лауреат Государственной премии Таджикской ССР имени А. Рудаки (1972), Член Союза кинематографистов СССР (1957), Член ВКП(б) с 1944 года.

Биография

Родился 30 сентября 1920 года в Самарканде (ныне Узбекистан) в семье бухарских евреев.

Учился в Сталинабадском педагогическом институте (1936—1939), окончил ВГИК (1944).

В 1934—1936 годах — актёр и ассистент режиссёра ТЮЗа в Коканде. Параллельно с учёбой во ВГИКе, в 1939—1941 годах — педагог-ассистент ГИТИСа имени А. В. Луначарского, в 1942—1943 годах — секретарь горкома ЛКСМ в Алма-Ате.

С 1944 года — режиссёр Сталинабадской киностудии (с 1957 года — «Таджикфильм»).

В 1962—1975 годах — первый секретарь правления СК Таджикистана.

Признание и награды

• народный артист Таджикской ССР (1960)
• Сталинская премия третьей степени (1952) — за документальный фильм «Советский Таджикистан»
• Государственная премия Таджикской ССР имени А. А. Рудаки (1973) — за кинодилогию «Подвиги Рустама»)
• два ордена «Знак Почёта» (1952, 1957)
• орден Трудового Красного Знамени (1957)
• медаль «За доблестный труд» (1946)
• Почетная грамота Советского комитета защиты мира (1959)
• шесть Почетных грамот Президиума Верховного Совета Таджикской ССР и другие грамоты и знаки отличия..

Награды на международных и всесоюзных кинофестивалях

• бронзовая медаль и почетный диплом МКФ в Венгрии (1947) за документальный фильм "Таджикистан";
• диплом ВКФ телевизионных фильмов в Баку (1978) за телесериал "Человек меняет кожу" (5 серий);
• главный приз "Золотой орёл" на МКФ стран Азии и Африки в Каире (1959) и диплом ВКФ в Минске (1960) за кинофильм "Судьба поэта";
• Лауреат Сталинской премии третьей степени (1952 за полнометражный фильм "Советский Таджикистан";
• Государственная премия Таджикской ССР имени А. Рудаки (1973) — за художественные фильмы «Сказание о Рустаме» и «Рустам и Сухраб»..

Фильмография

Художественное кино

• 1956 — Дохунда
• 1958 — Высокая должность
• 1959 — Судьба поэта
• 1961 — Знамя кузнеца
• 1962 — Тишины не будет
• 1964 — Мирное время
• 1965 — Хасан-арбакеш
• 1968 — Как велит сердце
• 1971 — Сказание о Рустаме
• 1971 — Рустам и Сухраб
• 1974 — Одной жизни мало
• 1976 — Сказание о Сиявуше
• 1978 — Человек меняет кожу

Документальное кино

• 1946 — Таджикистан
• 1948 — В горах Памира
• 1949 — Великая сила
• 1949 — Долина миллионеров
• 1949 — Садриддин Айни
• 1950 — Земля молодости
• 1951 — Советский Таджикистан
• 1953 — На Памире
• 1954 — Долина реки Вахш
• 1955 — Праздник таджикского народа
• 1957 — Люди солнечной страны
• 1959 — Здравствуй, Таджикистан
• 1962 — В добрый путь
• 1962 — Четыре песни о Таджикистане.

Сценарии

• 1968 — Как велит сердце

Ссылки

• [www.kino-teatr.ru/kino/director/sov/30783/bio/ Биография и фильмография на сайте kino-teatr.ru]

Отрывок, характеризующий Кимягаров, Борис Ариевич

– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.