Коканд

Город Коканд узб. Qo‘qon, Қўқон Страна УзбекистанУзбекистан Область ФерганскаяФерганская область Координаты 40°31′43″ с. ш. 70°56′33″ в. д.40.52861° с. ш. 70.94250° в. д. / 40.52861; 70.94250    Первое упоминание X век Прежние названия Кала-и Рахим бий, Эски-Курган, Хвокин, Кангюй, Кангха, Хавоканд, Хуканд Официальный язык Узбекский Население 233 500 человек (2014) Национальный состав узбеки, русские, татары, корейцы Конфессиональный состав мусульмане, христиане Названия жителей кокандец, кокандка, кокандцы Часовой пояс UTC+5 Телефонный код 8 373 Официальный сайт [www.kokand.uz and.uz]

Кока́нд (узб. Qo‘qon, Қўқон) — город в Ферганской области на востоке Узбекистана, в юго-западной части Ферганской долины. Один из древнейших городов, столица государство, существовавшее с 1709 по 1876 на территории современных Узбекистана, Таджикистана, Киргизии, южного Казахстана и Синьцзян-Уйгурского автономного района (Восточного Туркестана)

Численность населения по состоянию на 1 января 2014 года составляет 233,5 тыс. жителей.

Администрация

Коканд с 1709 — столица одноимённого ханства. С 1876 — в составе Ферганской области Российской империи, затем Узбекской ССР. Ныне в составе Ферганской области Узбекистана.

Город Коканд расположен в восточной части Узбекистана на юго-западе Ферганской долины в 228 км к юго-востоку от Ташкента, 115 км к западу от Андижана, и 88 км к западу от города Ферганы.

Коканд соединяет два главных маршрута в Ферганскую долину, один северо-западный по горам к Ташкенту, и другой западный через Хужанд. Под разными названиями Коканд известен уже с X века, но его расцвет приходится на XVIII век когда город стал столицей Кокандского ханства.

Коканд сохранил очень древнюю структуру, он состоит из новой и старой частей. Новый город был насыщен в XIX веке торговыми предприятиями, административными зданиями, банками, особняками промышленников, а в старой части города сохранились ханский дворец — Урда, памятники народной жилой архитектуры, мечети, медресе и мемориальные постройки — все XIX, начала XX веков.

Мэры (хокимы) города после приобретения независимости Республики

• Хаджикул Туракулович Мавлянкулов (1991—1999)
• Абдухаким Султанович Ходжаев (1999—2004)
• Маруф Азамович Усмонов (2004 (?) — октябрь 2006)
• Хаетхон Салимович Каримов (октябрь 2006 — ноябрь 2008)
• Шухрат Уринбаевич Сабиров (ноябрь 2008 — декабрь 2011)
• Акром Анаркулович Абдуллаев (декабрь 2011 — по настоящее время)

Население

Коканд является одним из трёх крупных городов Ферганской области наряду с Ферганой и Маргеланом. В городе живут представители более 30 национальностей. Численность населения по состоянию на 1 января 2014 года составляет 233,5 тыс. жителей

Население по переписи 1897 года

Согласно всеобщей переписи населения Российской империи проведённой 28 января (9 февраля) 1897 год. путём непосредственного опроса всего населения на одну и ту же дату, в соответствии с Высочайше утверждённым в 1895 году «Положением о Первой всеобщей переписи населения Российской Империи», Коканд был крупным городом в Средней Азии.

Уезд-город	всего	узбеки	сарты	киргизы	таджики	русские	кашгарцы	тюрки	поляки	немцы	армяне	цыганы	евреи	татары
Кокандский уезд	364 658	144 949	143 701	12 039	37 930	1 698	73	5 245	226	65	119	476	277	248
г. Коканд	81 354	54 673	20 907	74	2 696	1 542	73	69	215	61	36	439	275	206

История

В государстве Давань

Проведеные археологические исследования памятников Муйи-Мубарак, Тепакурган, Эски Курган и других, расположенных в городе Коканде: В Муйи-Мубараке обнаружили несколько глиняных черепков V-VI веков, глиняная платформа, которая в V-VII веках служила основанием монументальной постройки, остатки крепостной стены, возведенной в I-II веках из пахсы и сырцовых кирпичей, которая функционировала более 400 лет. На глубине пять метров обнаружен нижний культурный слой с материалами двухтысячелетней давности. В Тепакургане, расположенный в центре города, обнаружена, как в Муйи-Мубараке, платформа раннесредневекового периода, которая служила основанием монументального замка с полукруглыми башнями. Из нижних слоев получена богатая коллекция глиняной посуды с красным ангобом, которая относится к II-I векам до н.э. Вся она изготовлена на гончарном круге городскими искусными мастерами. В целом археологические материалы свидетельствуют о том, что под этими двумя памятниками — Муйи-Мубарак и Тепакурган — скрыта древняя история Коканда.

Полученные артефакты дают основание говорить и размышлять что не позднее VII века до нашей эры определенная часть территории нынешнего города была освоена под орошаемое земледелие, а город появляются не позднее второй половины II века до нашей эры и являлся как центр Сохского оазиса, т.е. как столица регионального владения, которое входило в состав конфедеративного государства Фергана («Давань»).

Кавакенд

Также до нас дошли источники о существовании населенного пункта Кавакенд с X века. Располагаясь на Великом шёлковом караванном пути между Индией и Китаем с одной стороны и Персией и Ближним Востоком с другой, Кавакенд был крупным центром торговли своего времени. В XIII веке был разрушен монголами.

Бухарский эмират

Территория будущего Кокандского ханства в 1571—1626 была частью Бухарского эмирата. Бий города Ахсы Тангри-Яр Худояр II Илик-Султан, который в конце жизни перенёс свою резиденцию в Рушдон. Согласно местным легендам отсюда его потомки управляли Ферганой, пока Рустем Хаджи-Султан не перенёс политический центр Ферганской долины опять в Ахсы. Предполагаемым наследником Рустема Хаджи-Султана был старшим сыном Пазыль-Аталыка, главы города Риштана, однако новым правителем Ферганы стал его младший брат Ашур-Кул. В течение с 1701 по 1704 года Фергана управлялась из Риштана и Асхи, что привело к междоусобной войне. В 1704 году войска Ашур-Кула осадили и разрушили Риштан. При этом Ашур-Кул и Пазыль-Аталык пали в бою.

Этнограф и исследователь Средней Азии В. П. Наливкин основываясь на сведениях Муллы-Шамси, в своём исследовательском произведении «Краткая история Кокандского ханства» Казань, 1886 г. с.55. пишет:

После смерти Рустема Хаджи-Султана придворные провозгласили правителем Ашир-кула вместо старшего брата Пазыль-Аталыка, который ушёл в Риштан и через некоторое время поднял восстание. В 1704 году Ашур-Кул с войсками двинулся в Риштан и окружил его, но в бою был убит. Тогда войско провозгласило правителем несовершеннолетнего Шахруха и продолжило осаду. Вскоре Пазыль-Аталык тоже погиб, после чего Риштан сдался и признал верховным правителем Шахруха.

После взятия Риштана южные и северо-западные провинции Ферганской долины объединились и Шахрух-бай сталь первым суверенным беком и основателем единого государства.

М. А. Махмуд-Ходжа в своем исследовательском произведении «Тарих-и Туркестан» Ташкент, 1915 г. с.8-11. пишет:

Шахрух дал указание о выборе удобного места для постройки урды и кургана. Посланные люди сочли таковым местом территорию между двумя саями, где жили «кўк тўнликлар». Здесь они возвели арк и вокруг него начали строить дворцы и здания.

В последующем на месте четырёх небольших селений-цитаделей «кўк тўнликлар»: Калвака, Актепе, Эски-Кургана и Хоканда возник крупный город Коканд, столица Кокандского ханства.

Кокандское ханство

Строительство города, заложенного при Шахрухе, было продолжено его сыновьями Абд ар-Рахим-бием и Абд ал-Каримом. Удобное географическое расположение у входа в богатую Ферганскую долину способствовало тому, что Коканд быстро растет, расширяется. Молодое государство постепенно крепло, присоединяя к своим владениям все новые и новые земли.

Подобно средневековым городам, Коканд был окружен восемнадцатикилометровой глинобитной крепостной стеной с двенадцатью воротами. Глубокие рвы в три ряда, проходившие вокруг наружных стен, заполнялись водой. Строительство крепостной стены окончательно было завершено при правителе Шералихане, в 1842-1843 гг.

Два кирпичных моста вели в город. Один из них, Гишт- куприк, оригинальной конструкции, с легкими лавочками, устроенными для торговли, был построен в эпоху правления Мадали-хана (1822-1842 гг.), кушбеги Ходжа-Датхой (этот мост просуществовал до 1936 г.). Второй мост Дерезлик, построенный при Худоярхане местным строителем Мусульманкулом, в 1856 году, располагался напротив Арка. Также, как и Гишт-куприк, он был заставлен лавочками, был с перекрытиями, защищавшими людей от палящих лучей солнца.

Дворец Худояр хана (1871-1873гг) «Урда», построенная Худоярханом. Это здание еще называют «Дворцом Худоярхана». Планировщиком и архитектором дворца называют Мир Уайдуллу. В возведении дворца участвовали мастера Коканда, Риштана, Канибадама, Чуста, Намангана, Ура-Тюбе, Кашгара. Общая площадь дворца составляет 4 гектара, его фундамент поднят на три метра. В верхней части дарвозахоны арабскими буквами написано: «Великий Саид Мухаммад Худоярхан». По этой причине для входа в основные ворота с восточной стороны построена специальная дорога- пандус. Дворец строился в традициях среднеазиатского зодчества. Высокий входной портал с цветной изразцовой облицовкой сине-голубого цвета, по бокам которого высятся два минарета; по обе стороны фасада тянутся длинные стены с декоративными нишами, еще два минарета расположены по углам здания. Весь фасад дворца был покрыт красочной резной наборной мозаикой. Остались известны имена тех замечательных народных мастеров, которые работали над возведением и украшением дворца: это строители мулла Суяркул, усто Салиходжа, усто Фазыл-ходжа, ганчкоры усто Мамасадык, усто Юлдаш Наджар-баши. Особенно отличились мастера-облицовщики из Риштана усто Абдулло, усто Джамил, усто Джалил и усто Закир. Их искусство получило высокую оценку правителя Коканда, по распоряжению Худояр-хана на фасаде южного крыла дворца почерком «куфи» была сделана надпись: "Художник, искусство которого подобно искусству Бехзада, украсил каменные плиты".

С каждым годом Коканд становился все более развитым городом, неустанно росла его территория. Уже упомянутый ранее венгерский путешественник Вамбери писал, что Хоканд по занимаемой им площади был в 6 раз больше Хивы, 4 раза - Тегерана и 2 раза - Бухары. В длину он тянулся на 16 верст, а в ширину - на 5 верст, внутри города преобладали одноэтажные жилые дома, с выходящими на улицу глухими глиняными заборами. Город был разделен на четыре части – даха: Сарымазарскую, Ходжентскую, Риштанскую, Маргиланскую, каждая из них состояла из кварталов – махаля, в начале 20 века было 72 махали, в которых насчитывалось около 10 000 дворов, 120 школ, в них училось от 10 до 20 человек в каждой, 40 медресе. Город в период расцвета Кокандского ханства был главным религиозным центром Ферганской области того времени, в нём насчитывалось более 300 мечетей.

Вход в город осуществлялся через 12 ворот и они имели названия, в зависимости от направления дорог, куда они вели: северные: Сарымазарские, Ганджированские, Наманганские; южные: Сохские, Катаганские, Исфаринские; западные: Ходжентские, Кудуклукские, Газы-Яглыкские; восточные: Риштанские, Чимионские, Маргиланские.

Туркестанское генерал-губернаторство

19 февраля 1876 года Коканд был завоеван российскими войсками под началом генерала Скобелева. Ханство упразднено Россией, и Коканд вошёл в образованную Ферганскую область, в составе Туркестанского генерал-губернаторства Российской империи, став административным центром Кокандского уезда. После присоединения Коканда к России ханский дворец был превращен в крепость, а через городские кварталы-махалли проложены магистрали, вдоль которых встали здания европейской архитектуры. Город быстро превратился в крупный центр капиталистической деятельности в Туркестане, превосходя по количеству банков даже Ташкент.

Туркестанская автономия

С 1917 по 1918 Коканд был центром Туркестанской автономии (официальное название Туркестани мухтариат) под предводительством Мустафы Шокая. Непризнанное государство, краткое время существовавшее с 27 ноября 1917 года по 22 февраля 1918 года на территории современных Узбекистана, Казахстана и Кыргызстана, а в то время на территориях Семиреченской, Сырдарьинской и Ферганской областей Туркестанского генерал-губернаторства Российской империи. Первое демократическое и светское независимое государство в Средней Азии.

Советская власть

12 февраля 1918 басмачи Эргаша совершили нападение на Кокандскую крепость, которое было отбито частями ВРК. Через три дня части «Кокандской автономии» и басмачи после упорных уличных боев, оттеснили отряды Красной Гвардии в крепость и блокировали её. Басмачи и белоповстанцы в районе города были разгромлены только через два года.

СССР

В 1924 году после национального размежевания Коканд вошёл в состав Узбекской ССР.

После 1991 года

Ныне в составе Ферганской области Узбекистана.

География

Коканд находится в 228 км юго-восточнее Ташкента, столицы Узбекистана, в 115 км западнее Андижана и в 88 км западнее города Фергана. Коканд соединяют два главных маршрута в Ферганскую долину, один северо-западный по горам к Ташкенту, и другой западный через Ходжент, Таджикистан.

Экономика

Коканд — центр химической, машиностроительной, хлопкообрабатывающей и пищевой промышленности. Коканд — это также крупная железнодорожная станция, здесь расположено управление Ферганским региональным железнодорожным узлом (отделением железной дороги).

Объём продукции, выпущенной на крупных промышленных предприятиях в 2006 году составил 72,9 млрд сумов. В структуре промышленности удельный вес предприятий химпрома — 28 % (АО «КокандСФЗ», АО «Коканд спирт»), пищевой промышленности — 32,2 % (АО «Коканддон махсулотлари», АО «Коканд ёг-мой», СП «Эффектив ойл», АО «Мастона»), переработки хлопка — 27,4 %, машиностроения — 6,6 % (АО «Коканд маш», ООО «Электромаш», ОАЖ «Қўқон Механика заводи»(ОАО «Кокандский механический завод» или «Qo‘qon Mexanika zavodi» OAJ), АО «Мотортаъмирлаш») и лёгкой промышленности — 5,8 % (АО «Улугбек», ООО «Шойиатлас», СП «Кофра»).

См. также

• Кокандское ханство
• Среднеазиатские владения Российской империи
• Туркестанское генерал-губернаторство
• Туркестанский военный округ
• Туркестан (регион)
• Ферганская область (Российская империя)
• Ферганская область (Узбекистан)
• Узбекская ССР

Ссылки

• [hokandi.narod.ru/ hokandi.narod.ru]
• [bse.sci-lib.com/article062600.html БСЭ]
• Путеводитель «Коканд» в Викигиде

Отрывок, характеризующий Коканд

– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.