Бурцев, Фёдор Иванович (полный кавалер ордена Славы)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Фёдор Иванович Бурцев
Дата рождения

21 января 1920(1920-01-21) (104 года)

Место рождения

деревня Поляницыно, Костромская губерния, РСФСР

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

пограничные войска (1940—1942)
внутренние войска (1942—1943)
бронетанковые и механизированные войска (1943—1946)

Годы службы

1940—1946

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Часть
  • Читинский пограничный округ
  • 47-й запасной пограничный кавалерийский полк
  • 264-й стрелковый полк 7-й мотострелковой дивизии
  • 1437-й самоходный артиллерийский полк 1-го танкового корпуса
Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Бурцев.
В Википедии есть статьи о других людях с такими же именем, отчеством и фамилией: Бурцев, Фёдор Иванович.

Фёдор Иванович Бурцев (род. 21 января 1920 года) — советский военный. В войсках НКВД СССР, Рабоче-крестьянской Красной Армии и Советской Армии служил с октября 1940 года по июнь 1946 года, участник Великой Отечественной войны. Полный кавалер ордена Славы. Воинское звание на момент демобилизации — старший сержант. В 1970-х годах присвоено воинское звание старшего лейтенанта в отставке.

После войны с 1948 по 1996 год служил в органах правопорядка. Старший советник юстиции. Почётный работник прокуратуры СССР. Заслуженный работник прокуратуры Российской Федерации (2012).





Биография

Фёдор Иванович Бурцев родился 21 января 1920 года[1][2] в деревне Поляницыно[2][3][4] Галичского уезда Костромской губернии РСФСР (ныне урочище[5] на территории Островского района Костромской области Российской Федерации) шестым ребёнком[2][6] в многодетной крестьянской семье Ивана Александровича и Александры Кузьминичны Бурцевых[7]. Русский[1].

Отец Фёдора Ивановича был человеком трудолюбивым. Он имел крепкое крестьянское хозяйство, и в деревне считался середняком. Но в конце 1920-х годов в период коллективизации Бурцевым пришлось передать в колхоз бо́льшую часть своего имущества. Колхозного заработка не хватало, и чтобы прокормить большую семью, Иван Александрович каждый год вынужден был уезжать на заработки в Свердловск. Там он снял просторный флигель, который со временем переделал в трёхкомнатную квартиру, и в 1931 году перевёз туда жену и своих шестерых детей[6].

В Свердловске Фёдор Иванович продолжил учёбу в средней школе № 11[3]. Окончив в 1937 году седьмой класс[8][9], устроился маляром в стройгруппу Свердловского медицинского института[1][3][10]. В 1939 году вступил в комсомол[11]. Во время третьей Всесоюзной переписи населения по поручению комсомольской организации он на общественных началах работал в бюро шифровки переписных листов[12]. Работу и общественную нагрузку Бурцев успевал совмещать с учёбой на рабфаке при мединституте, которую он завершил незадолго до призыва в армию[4][12].

Начало военной службы

В ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии Ф. И. Бурцев был призван Октябрьским районным военкоматом города Свердловска осенью 1940 года[1][3]. Военную службу начал в пограничных войсках в Читинском пограничном округе[6][7]. Вскоре его направили в Читу в пограншколу младшего начальствующего состава осваивать воинскую специальность связиста[2]. О начале Великой Отечественной войны Фёдор Иванович узнал 22 июня 1941 года на стадионе «Динамо» в перерыве между таймами футбольного матча «Локомотив» (Чита) — «Локомотив» (Красноярск)[13][14]. В тот же день практически все курсанты пограншколы написали рапорты об отправке на фронт, но ни один из них не был удовлетворён[13].

После завершения обучения младший командир Ф. И. Бурцев получил назначение в 47-й запасной пограничный кавалерийский полк на должность командира отделения эскадрона связи[6][9]. В Иркутске Фёдор Иванович прослужил около года, безуспешно добиваясь перевода в боевую часть. Лишь когда осенью 1942 года в резерве Ставки Верховного Главнокомандования из личного состава войск НКВД СССР началось формирование 70-й армии, на многочисленные обращения младшего сержанта Бурцева обратили внимание. В декабре его зачислили помощником командира взвода связи в 264-й стрелковый полк 7-й мотострелковой дивизии внутренних войск НКВД[9][12][15].

1 февраля 1943 года 70-я армия вошла в состав Центрального фронта и развернулась в боевые порядки в районе Севска. В ходе начавшейся в конце февраля Севской операции младший сержант Ф. И. Бурцев выполнял задачи по обеспечению бесперебойной связи штаба стрелкового батальона с боевыми подразделениями. В первых числах марта Фёдору Ивановичу было приказано непосредственно сопровождать командира одной из стрелковых рот, которой предстояло выполнить важную боевую задачу. Времени на сборы у связиста практически не было. Накануне днём была оттепель, и одевать сильно изношенные валенки без калош Фёдор Иванович счёл нецелесообразным. Надел на задание хромовые сапоги, а ночью ударил сильный мороз.

Я должен был поддерживать связь с командиром, — в одном из своих интервью вспоминал ветеран, — а позиции были не подготовлены, в лесу лежал у телефонного аппарата прямо в снегу… Как сейчас помню: 6 марта[16], я уже в летних сапогах, а тут мороз 25-градусный ударил… Отморозил я обе пятки до кости. Утром на лошади отвезли в штаб батальона, сняли сапоги, а из них — лужа крови.

— Досье 02. Баллада о прокуроре[6].

Ещё полтора месяца Фёдор Иванович добросовестно выполнял свои должностные обязанности на передовой: смазывал ступни вазелином, туго их перевязывал и вновь шёл устранять очередной порыв на линии связи[4]. Только когда начался некроз тканей, он вновь обратился в медсанбат. Осматривавший его врач заметил: «Настойчивый ты парень, ходить будешь, а воевать — уже нет, отвоевался»[10]. 22 апреля[11][17] (по другим данным — 25 апреля[4]) Бурцев был эвакуирован в госпиталь.

Механик-водитель

Три месяца Ф. И. Бурцев провёл на больничной койке в госпиталях Чимкента и Алма-Аты[10]. Медицинская комиссия признала его ограниченно годным к военной службе[9]. Из батальона выздоравливающих солдат Фёдора Ивановича перевели в запасной стрелковый полк, где ему должны были подобрать подходящее по состоянию здоровья новое место службы в тылу где-нибудь поближе к дому. Но Бурцев твёрдо заявил военным чиновникам: «Домой не поеду, помогите попасть в танкисты. Поверьте, я смогу»[10]. И вот летом 1943 года бывший связист был направлен в Свердловск на курсы механиков-водителей при заводе «Уралмаш»[6]. За полгода учёбы Фёдор Иванович научился водить как танки, так и самоходные артиллерийские установки. При этом он был одним из лучших в учебной группе. Бурцев сам удивлялся неожиданно открывшемуся таланту:

Сначала я думал: какой из меня водитель, ничего кроме лошади в деревне не водил, когда навоз возил. А оказалось — судьба, что-то было у меня от природы: всё сдал на отлично, и сам инструктором стал.

— Досье 02. Баллада о прокуроре[6].

Ещё пять месяцев Фёдор Иванович обучал новобранцев управлять бронетехникой. Только в мае 1944 года младший сержант Ф. И. Бурцев получил возможность вновь попасть на фронт. С партией новых САУ он был направлен в распоряжение 1-го танкового корпуса, где его зачислили механиком-водителем СУ-85 в 1437-й самоходный артиллерийский полк[9]. До июня 1944 года корпус находился в резерве Ставки Верховного Главнокомандования, затем был переброшен на 1-й Прибалтийский фронт, где принимал участие в освобождении Белоруссии и Прибалтики.

Операция «Багратион»

К середине июня 1944 года 1-й танковый корпус генерал-лейтенанта В. В. Буткова сосредоточился в районе Городка, откуда 22 июня мощным ударом прорвал оборону немцев восточнее Шумилино, и форсировав Западную Двину в районе Бешенковичей, развил стремительное наступление на лепельском направлении. В бою к северу от Лепеля 29 июня самоход младшего сержанта Ф. И. Бурцева, прикрывая действия своих танков, вступил в противоборство с артиллерийской батареей противника, выдвинутой на прямую наводку. Умелой работой механик-водитель не только не позволил немцам вести прицельный огонь по машине, но и дал возможность экипажу уничтожить вражеские орудия[18].

Разгромив совместно с частями 6-й гвардейской и 43-й армий витебско-лепельскую группировку противника, 1-й танковый корпус вплотную приблизился к границам советской Прибалтики. В ходе начавшейся 6 июля 1944 года Шауляйской операции стратегического плана «Багратион» при прорыве сильно укреплённой обороны немцев в 17 километрах юго-восточнее города Браслава механик-водитель СУ-85 Ф. И. Бурцев продемонстрировал виртуозное владение техникой. Искусно маневрируя на поле боя под огнём врага, Фёдор Иванович неизменно выводил свою боевую машину на выгодную огневую позицию, благодаря чему его экипаж уничтожил зенитно-пулемётную установку и 2 пулемётных гнезда. В ходе боестолкновения Бурцев ворвался на вражеские позиции, и действуя гусеницами, истребил 12 вражеских солдат[1][6]. За отличие в боях за освобождение Белоруссии приказом от 30 июля 1944 года младший сержант Ф. И. Бурцев был награждён орденом Славы 3-й степени (№ 132722)[12].

Прорвав вражескую оборону, 1-й танковый корпус стремительно продвигался вглубь Литвы. Противник сумел организовать сопротивление только на подступах к Биржаю. 28 июля 1944 года крупные силы противника прорвались в тыл наступающим частям корпуса, создав серьёзную угрозу их тылам, но в 800 метрах северо-западнее населённого пункта Лаукминишкяй (Laukminiškiai) их продвижение было остановлено силами 1437-го самоходного артиллерийского полка. После разгрома биржайской группировки немцев, корпус генерал-лейтенанта Буткова вышел на рубеж к западу от Шяуляя, где вынужден был отражать мощный танковый контрудар врага. 18 августа 1944 года самоходчики гвардии майора В. А. Протанкевича держали оборону у небольшой литовской деревушки Рейзги (Raizgiai). Этот бой под Шяуляем Фёдор Иванович запомнил особенно хорошо:

Нас поставили в засаду. На хуторе спрятали самоходку в живой изгороди, нацелились на шоссе и ждём. На дороге показался первый «тигр». Наводчик наш Митя только сказал мне: «Стой, как стоишь». Вдарили по нему бронебойно-зажигательным снарядом. А немецкие танки ходили на бензине. Если пробьёшь броню — вспыхивают мигом. А тут он, практически, сам бок подставил. И в первый раз в жизни я услышал: «Попадание. Горит!». Второй шла «Пантера». Её уложили вторым выстрелом. Только место в саду успевали менять. Чтобы немцы не пристрелялись. Но сначала дом справа загорелся, потом сарай слева. Потом от пехоты немецкой с трудом отбились. Пулемёта-то на САУ нет: В общем, в конце концов они нас подбили.

— От пограничника до прокурора. Пермский обозреватель. № 9 (210). 14 марта 2005 года[13].

Три члена экипажа САУ выбыли из строя, но механик-водитель остался жив. Пересев в другую машину, он продолжили отражать натиск врага. Утром следующего дня самоход Ф. И. Бурцева вновь был подбит. Сам он был ранен, но не покинул поля боя[19]. За доблесть и мужество, проявленные в боях под Шяуляем, приказом от 14 сентября 1944 года Фёдор Иванович был вторично награждён орденом Славы 3-й степени. Именно эта награда в порядке перенаграждения указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1955 года была заменена на орден Славы 1-й степени (№ 2362)[12].

Прибалтийская стратегическая операция

После отражения контрнаступления противника под Шауляем и разгрома его танковой группировки у Круопяя, 1-й танковый корпус был переброшен на рижское направление и вечером 17 сентября 1944 года занял оборонительные позиции в районе Добеле, где в период с 18 по 25 сентября отразил мощный контрудар группы армий «Север». Затем корпус вновь вернулся под Шауляй и сосредоточился в районе местечка Шавляны (Šiaulėnai), где начал подготовку к предстоящему наступлению на мемельском направлении. В ходе начавшейся 5 октября Мемельской операции 1437-й самоходный артиллерийский полк, действовавший совместно с 159-й танковой бригадой, сыграл особенно заметную роль. Стремительной атакой в ночь с 6 на 7 октября танкисты и самоходчики сбили заслоны противника и ворвались в опорный пункт немцев местечко Кроже (Kražiai), где разгромили штаб 5-й танковой дивизии вермахта. Развивая стремительное наступление на юго-запад, бригада полковника К. О. Петровского и полк майора И. Н. Плешева 7 октября перерезали шоссе Колтыняны (Kaltinénai) — Немокшты (Nemakščiai), а утром 8 октября освободили крупный населённый пункт Шилели. Преследуя отступающего врага, передовой отряд корпуса к пяти часам вечера того же дня овладел опорным пунктом противника Поюры (Pajūris). Немцам всё же удалось отступить за реку Юру и взорвать мосты, но приданные танкистам сапёры быстро нашли брод. Форсировав водную преграду в одном километре северо-восточнее населённого пункта, танкисты и самоходчики вышли к заранее подготовленной и сильно укреплённой линии обороны противника у местечка Тенени (Teneniai). При штурме немецких укреплений особенно отличился младший сержант Ф. И. Бурцев. Умело маневрируя под огнём врага, он дал возможность экипажу уничтожить две противотанковые пушки, мешавшие продвижению бронетехники, и до 30 солдат и офицеров вермахта[1][10][11]. Через проделанную самоходом брешь в немецкой обороне советские тридцатьчетвёрки ворвались на позиции неприятеля. В 9 часов вечера 8 октября танкисты полностью овладели опорным пунктом немецкой обороны местечком Тенени.

Возобновив наступление 9 октября, передовой отряд 1-го танкового корпуса, состоявший из 159-й танковой бригады и 1437-го самоходного артиллерийского полка, устремился к границам Восточной Пруссии. Освободив в течение дня приграничные литовские населённые пункты Шиле (Šyliai) и Гордомы (Gardamas), в 18 часов 40 минут он пересёк довоенную советско-германскую границу. Это знаменательное событие танкисты и самоходчики отметили троекратным залпом из всех видов оружия. Их дальнейшая боевая задача предусматривала выход на стратегически важный для немцев участок железной дороги Тильзит — Мемель, который прикрывала последняя мощная оборонительная линия противника. Чтобы не атаковать немецкие позиции в лоб, было решено обойти немецкие укрепления через сильно заболоченную местность, там, где этого немцы ожидали меньше всего. Ответственная задача проложить путь бронетехнике была поручена опытному механику-водителю младшему сержанту Ф. И. Бурцеву.

Провели разведку маршрута предстоящих действий, — вспоминал Фёдор Иванович. — Впереди было бездорожье. Комбриг вызвал всех водителей и приказал мне двигаться впереди танков. «Если ты засядешь, — говорит комбриг, — то танки тебя вытащат, а если танк засядет, то вы его не вытащите». Так впервые в нарушение всех инструкций я двигался не за танками, а впереди них. По болотистой местности мы обошли немецкие укрепления, оснащённые «фердинандами», и вышли на шоссе, ведущее на Клайпеду.

— Что вышито на полотне судьбы. Газета «Весть». 03.05.2012[2].

Чуть позднее этим же маршрутом в тыл немцев вышли основные силы 1-го танкового корпуса. А между тем его передовой отряд вышел к северо-восточной окраине немецкого города Шиббен. Появление советских танков явилось полной неожиданностью для противника. Немцы не успели организовать оборону и в панике отступили в южном направлении, бросая технику и вооружение. К 9 часам вечера город полностью оказался под контролем советских солдат. Танкисты и самоходчики заняли круговую оборону и удержали позиции до подхода основных сил корпуса.

18 октября 1944 года решением маршала А. М. Василевского 1-й танковый корпус был передан 3-му Белорусскому фронту. Совершив 140-километровый переход, части корпуса переправились через Неман у города Юрбурга и совместно с частями 5-й армии вели наступательные бои в направлении Клайн-Варнингтена и Кибартена. 6 ноября корпус был выведен во второй эшелон 3-го Белорусского фронта, где оставался до конца 1944 года. За отличие в Мемельской операции приказом 19 ноября 1944 года младший сержант Ф. И. Бурцев был награждён орденом Славы 2-й степени (№ 9381)[12]. Вскоре ему было присвоено звание сержанта.

В Восточной Пруссии

12 января 1945 года войска 1-го Прибалтийского, 2-го и 3-го Белорусских фронтов начали наступление в Восточной Пруссии. 1-й танковый корпус был введён в прорыв 16 января. Пройдя с боями 60 километров, 18 января части корпуса взяли крупный опорный пункт и важный транспортный узел немцев Гросс-Скайсгиррен, создав угрозу флангу тильзитской группировки противника, чем способствовали взятию города Тильзита. Продолжая наступление, корпус генерал-лейтенанта В. В. Буткова глубоко вклинился во фланг инсербургской группировки немцев и штурмом овладел населённым пунктом Таплаккен на стратегически важной магистрали Инстербург — Кёнигсберг, чем способствовал успешному овладению частями 3-го Белорусского фронта городом Инсербургом. За период наступления с 16 по 22 января 1945 года экипаж СУ-85, в составе которого воевал сержант Ф. И. Бурцев, огнём орудия и гусеницами уничтожил 2 противотанковых орудия, 2 бронетранспортёра, 5 автомашин с грузами и около 15 солдат противника[17]. В результате дальнейшего наступления на кёнигсбергском направлении 27 января 1-й танковый корпус достиг рубежа Траузиттен[20] — Нойхаузен, тем самым обеспечив выход советских войск к северо-восточным окраинам Кёнигсберга.

В начале февраля 1945 года перед войсками 3-го Белорусского фронта была поставлена задача по разгрому хейльсбергской группировки противника. К началу штурма сильно укреплённой обороны противника на реке Посмар в составе 1-го танкового корпуса насчитывалось всего 38 танков и 18 САУ, в том числе 6 СУ-85 — в 1437-м самоходном артиллерийском полку, в то время как противник в районе действия корпуса имел до 60-и танков и самоходных артиллерийских установок из состава 2-й механизированной дивизии «Герман Геринг»[21]. Тем не менее 7 февраля силы корпуса прорвали насыщенную ДОТами, ДЗОТами, противотанковыми заграждениями и минными полями оборону противника и взяли опорный пункт городок Помпикен. 9 февраля пал Хуссенен, а 10 февраля советские войска взяли Прейсиш-Эйлау. К этому моменту в составе 1437-го самоходного артиллерийского полка остался только один самоход, механиком-водителем которого был сержант Ф. И. Бурцев[6]. Свой последний бой на этой машине несколько дней спустя Фёдор Иванович запомнил хорошо:

Наш самоходный артиллерийский полк стоял в обороне под Прейсиш-Эйлау. Немцы наступали. По приказу командира я повёл машину из засады на боевую позицию. Но на войне как на войне. Не успели мы тронуться, как прямо в лоб нашей самоходке влепилась немецкая болванка. Снаряд каким-то замысловатым рикошетом попал в бак с горючим. Самоходка загорелась. Наш экипаж быстро сбил огонь. Бой продолжался. Я все-таки вывел свою машину на намеченную командиром позицию. В секторе наблюдения показался вражеский танк. Мы его подбили с первого выстрела. Второго «тигра» постигла та же участь.

— Повелитель танковой брони. Журнал «Прокурор». № 2. 2012 год[22].

На следующий день сержанта Бурцева пересадили на танк Т-34. В следующем же бою танк был подбит, и Фёдор Иванович вновь потерял своих боевых товарищей, даже не успев познакомиться с ними. Сам он был ранен в бедро, но остался в строю. До конца войны он воевал механиком-водителем на Т-34[22]. В составе сводного отряда 1-го танкового корпуса, сформированного из остатков различных его подразделений, он участвовал в штурме Кёнигсберга и разгроме Земландской группировки противника. После завершения боёв на Земландском полуострове Фёдор Иванович был направлен в город Гумбинен, где шло переформирование 1437-го самоходного артиллерийского полка. Здесь 9 мая 1945 года он и встретил День Победы[9].

После войны

В июне 1945 года 1-й танковый корпус был переформирован в 1-ю танковую дивизию. В составе танкового полка дивизии Ф. И. Бурцев служил до июня 1946 года[3]. Демобилизовался Фёдор Иванович в звании старшего сержанта[9]. Недолго жил у старшего брата в Большой Соснове[6]. Уже осенью вернулся в Свердловск и поступил в юридическую школу, которую окончил в 1948 году[13]. По распределению был направлен в Молотовскую область. Работал следователем прокуратуры Чернушинского района[23]. Одновременно учился на заочном отделении Свердловского юридического института[3][9].

После получения диплома о высшем образовании в 1954 году[24] Ф. И. Бурцев был назначен на должность прокурора Фокинского района[23]. В 1955 году в результате перенаграждения Фёдор Иванович стал полным кавалером ордена Славы. Тогда же ему было присвоено воинское звание лейтенанта запаса[15], а уже в 1970-х годах — старшего лейтенанта в отставке[3][13]. В конце 1950-х годов Бурцев работал прокурором в Ординской районной прокуратуре[23], а в 1961 году был переведён в Пермь[10][13]. До 1969 года Фёдор Иванович трудился прокурором отдела по надзору за местами лишения свободы Пермской областной прокуратуры[6]. Затем занимал должности прокурора следственного управления прокуратуры области, прокурора Мотовилихинского района города Перми и прокурора отдела по надзору за судами областной прокуратуры[6]. За многолетний добросовестный труд Ф. И. Бурцев был отмечен знаком «Почётный работник прокуратуры СССР»[7][6], неоднократно поощрялся Генеральным прокурором СССР, Генеральным прокурором РСФСР и прокурором Пермской области[25]. Приказом Генерального прокурора Российской Федерации он был награждён знаками отличия «За верность закону 1 степени» и «За безупречную службу»[25]. В 2012 году в ознаменование 290-летия российской прокуратуры указом Президента Российской Федерации ему было присвоено звание «Заслуженный работник прокуратуры Российской Федерации»[26].

С 1996 года старший советник юстиции Ф. И. Бурцев находится на пенсии[6][25]. Ещё с 1960-х годов Фёдор Иванович начал заниматься военно-патриотической работой, активно участвовал в ветеранском движении. После входа на заслуженный отдых он продолжал часто выступать перед молодыми сотрудниками аппарата прокуратуры, много времени уделял работе в Пермском городском совете ветеранов войны. Участвовал в парадах Победы 1995 и 2000 годов[12]. С 2011 года ветеран постоянно живёт в Калуге в семье своей дочери[2][12].

Награды и звания

Документы

  • [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»].
[www.podvignaroda.ru/?n=1518862294 Орден Славы 1-й степени (архивный реквизит 1518862294)].
[www.podvignaroda.ru/?n=23761994 Орден Красной Звезды (архивный реквизит 23761994)].
[www.podvignaroda.ru/?n=34820042 Орден Славы 2-й степени (архивный реквизит 34820042)].
[www.podvignaroda.ru/?n=44553934 Орден Славы 3-й степени от 14.09.1944 (архивный реквизит 44553934)].
  • [docs.pravo.ru/document/view/22339823/21747189/ Указ Президента Российской Федерации от 9 января 2012 года № 30 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»].

Напишите отзыв о статье "Бурцев, Фёдор Иванович (полный кавалер ордена Славы)"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь, 2000.
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 Хотеев, 2012.
  3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11450746@morfHeroes Энциклопедия Министерства обороны Российской Федерации. Ф. И. Бурцев].
  4. ↑ 1 2 3 4 [territoriaprava.ru/topics/27089 Он остался жив! Пермский правовой портал].
  5. ↑ [wikimapia.org/#lang=ru&lat=58.073383&lon=42.206898&z=14&m=b&search=%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D1%8F%D0%BD%D0%B8%D1%86%D1%8B%D0%BD%D0%BE Урочище Поляницыно на карте Wikimapia].
  6. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [mediacompas.ru/edition/dosie02/details_10113.html Досье 02. Баллада о прокуроре].
  7. ↑ 1 2 3 4 [geroiros.narod.ru/wwsoldat/200/ARTICLES/BIO/burtsev_fi.htm Биография Ф. И. Бурцева на сайте Международного объединённого биографического центра].
  8. ↑ Журнал «Прокурор», 2012, с. 123.
  9. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Вестник прокуратуры Прикамья, 2013.
  10. ↑ 1 2 3 4 5 6 Егоренков, 2011.
  11. ↑ 1 2 3 4 ЦАМО, ф. 33, оп. 690155, д. 5055.
  12. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7610 Биография Ф. И. Бурцева на сайте «Герои страны»].
  13. ↑ 1 2 3 4 5 6 Пермский обозреватель, 2010.
  14. ↑ [articles.chita.ru/14784/ Чита довоенная. День последний].
  15. ↑ 1 2 Лобода, 1967, с. 54.
  16. ↑ В другом интервью Фёдор Иванович датирует событие 8 марта.
  17. ↑ 1 2 3 ЦАМО, ф. 33, оп. 686196, д. 1269.
  18. ↑ Лобода, 1967, с. 55.
  19. ↑ ЦАМО, ф. 33, оп. 690155, д. 6552.
  20. ↑ Ныне в черте города Гурьевска Калининградской области.
  21. ↑ Кириченко П. И. Первым всегда трудно. — М: Яуза, Эксмо, 2007. — 400 с.
  22. ↑ 1 2 Журнал «Прокурор», 2012, с. 124.
  23. ↑ 1 2 3 Журнал «Прокурор», 2012, с. 125.
  24. ↑ [www.usla.ru/ch.php?mid=1&cid=1&obid=4051 Известные выпускники СЮИ-УрГЮА].
  25. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [prokuror.kaluga.ru/news/8056/ Официальный сайт прокуратуры Калужской области. Прокурор Калужской области Дмитрий Демешин вручил награду полному кавалеру ордена Славы, ветерану прокуратуры — Бурцеву Фёдору Ивановичу].
  26. ↑ 1 2 Указ Президента Российской Федерации от 9 января 2012 года № 30.
  27. ↑ Карточка награждённого к 40-летию Победы.
  28. ↑ [kremlin.ru/acts/bank/39648 Распоряжение Президента Российской Федерации от 27 апреля 2015 года № 114-рп «О поощрении»].

Литература

  • [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0003/5157698e.shtml Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь] / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — ISBN 5-203-01883-9.
  • Лобода В. Ф. Солдатская слава. Кн. 2. — М.: Военное издательство, 1967. — С. 54—55. — 352 с.
  • Рощин И. И. Кавалеры ордена Славы трёх степеней. — М.: Знание, 1981. — С. 16—25. — 64 с.
  • Голубев Е. П. Солдатская слава: очерки о костромичах — полных кавалерах ордена Славы. — Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1987. — С. 20—28. — 187 с.
  • Слава солдатская. — 4-е изд. — Пермское книжное издательство, 1984. — С. 34—39. — 215 с.
  • Никитин Д. Г., Поколов В. П., Прыткова Е. Г. Герои Славы. — Свердловское книжное издательство, 1963. — С. 23—31. — 135 с.
  • Навечно в сердце народном, 1941—1945 / авт. текста и сост. В. И. Микельсон. — Рига: Авотс, 1984. — С. 161. — 288 с.
  • Шайко Д. [www.permoboz.ru/txt.php?n=2824 От пограничника до прокурора] // Пермский обозреватель : Еженедельная деловая газета. — 2010. — № 9 (210).
  • Егоренков Н. [www.vest-news.ru/article.php?id=19296 Гроза «тигров»] // Весть : газета Калужской области. — 2011.
  • Хотеев В. [www.vest-news.ru/article.php?id=23006 Что вышито на полотне судьбы] // Весть : газета Калужской области. — 2012.
  • Ветераны прокуратуры. Пример настоящего защитника Отечества // Вестник прокуратуры Прикамья : журнал. — 2013. — № 2 (26). — С. 4.
  • Повелитель танковой брони // Прокурор : Научно-популярный журнал. — 2012. — № 2. — С. 123—126.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7610 Бурцев, Фёдор Иванович (полный кавалер ордена Славы)]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Бурцев, Фёдор Иванович (полный кавалер ордена Славы)

Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Бурцев,_Фёдор_Иванович_(полный_кавалер_ордена_Славы)&oldid=80356425»