Ханеску, Виктор
Поделись знанием:
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.
17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
(перенаправлено с «Виктор Ханеску»)
| Виктор Ханеску | |
| Место проживания | Бухарест, Румыния |
| Рост | 198 см |
| Вес | 88 кг |
| Начало карьеры | 2000 |
| Рабочая рука | правая |
| Удар слева | одноручный |
| Тренер | Флориан Арсенеску Дейв Дехан Джулиус Барбат |
| Призовые, долл. | 4 323 925 |
| Одиночный разряд | |
| Титулов | 1 |
| Наивысшая позиция | 26 (6 июля 2009) |
| Турниры серии Большого шлема | |
| Австралия | 2-й раунд (2005, 2009-10, 2014) |
| Франция | 1/4 финала (2005) |
| Уимблдон | 3-й раунд (2003, 2009-10) |
| США | 2-й раунд (2008, 2010) |
| Парный разряд | |
| Титулов | 2 |
| Наивысшая позиция | 92 (30 января 2012) |
| Турниры серии Большого шлема | |
| Австралия | 2-й раунд (2012-13) |
| Франция | 2-й раунд (2012) |
| Уимблдон | 2-й раунд (2005, 2008-09) |
| США | 2-й раунд (2005, 2010) |
| Последнее обновление: 4 января 2016 | |
Ви́ктор Хане́ску (корректная транскрипция фамилии — Хэне́ску[1], рум. Victor Hănescu; родился 21 июля 1981 года в Бухаресте, Румыния) — румынский профессиональный теннисист, победитель трёх турниров АТР (один — в одиночном разряде).
Содержание
- 1 Общая информация
- 2 Спортивная карьера
- 3 Рейтинг на конец года
- 4 Выступления на турнирах
- 5 Примечания
- 6 Ссылки
Общая информация
Виктор — старший из двух детей Кристины и Константина Хэнеску; его сестру зовут Ирина. Ныне румын женат: у него и его супруги Андреи есть сын Лука Андрей (род. 2013).
Ханеску начал играть в теннис в семь лет. Коронным элементом своей игры Ханеску считает удар с бэкхенда, ему в равной степени нравится играть на грунтовых и травяных кортах.
Спортивная карьера
В 1999 году принял участие в первых турнирах уровня ITF Futures. В 2001 году во Фройденштадте дошёл до финала своего первого «челленджера». С этого же года участвует в розыгрыше Кубка Дэвиса в составе сборной Румынии. В 2002 году выиграл свои первые «челленджеры» в парном и одиночном разрядах.
В 2003 году Ханеску выходит в третий круг Открытого чемпионата Франции и Уимблдонского турнира и продвигается в первую сотню сильнейших теннисистов мира по рейтингу АТР. На следующий год он побеждает на турнире в Эшториле шестую ракетку мира Райнера Шуттлера. В 2005 году в одиночном разряде Ханеску вышел в четвертьфинал Открытого чемпионата Франции и вошёл в число 50 сильнейших теннисистов мира. В парах в родном Бухаресте он выходит в первый в карьере финал турнира АТР.
В 2006 году Ханеску выступал только в начале сезона и вернулся к соревнованиям только в начале следующего года, находясь в восьмой сотне рейтинга. Выиграв три «челленджера» за год и дойдя до первого в карьере финала турнира АТР в одиночном разряде, также в Бухаресте, он к концу сезона снова вошёл в первую сотню рейтинга. В 2008 году он принимает участие в олимпийском турнире в Пекине, где проигрывает Гаэлю Монфису во втором круге. Он также выигрывает свои первые турниры АТР в одиночном разряде (в Гштаде) и в парах (в Кицбюэле, Австрия). В конце года он снова вошёл в число 50 сильнейших теннисистов мира. На Открытом чемпионате Франции 2009 года он победил в третьем круге седьмую ракетку мира Жиля Симона, а после выхода в третий круг Уимблдонского турнира поднялся до высшего в карьере 26 места в рейтинге. Сразу после этого он дошёл до финала турнира в Штутгарте в одиночном и парном разрядах.
Лучшим достижением 2010 года стал для Ханеску выход в финал турнира АТР в Касабланке. На следующий год он не только повторил этот результат в Ницце, но и выиграл в Акапулько второй за карьеру турнир АТР в парном разряде. После двух подряд полуфиналов в парном разряде (в Гштаде и Кицбюэле) Ханеску в первый раз в карьере вошёл в сотню лучших игроков в парах.
В 2012 году Ханеску компенсировал слабые выступления в турнирах АТР и Большого шлема успехами в «челленджерах». С июня по сентябрь он выиграл в турнирах этого уровня 35 матчей при всего шести поражениях и завоевал три титула, передвинувшись со 153-го на 58-е место в рейтинге и успешно в девятый раз за десять лет окончил сезон в сотне сильнейших. В 2013 году наиболее успешными результатами в турнирах АТР для него стали июльские полуфиналы в Штутгарте и Гштаде, а в турнирах Большого шлема — третий круг на Открытом чемпионате Франции, что обеспечило Ханеску очередное завершение сезона в сотне сильнейших. В парах же его преследовали неудачи: за первую половину года он ни на одном турнире не сумел выиграть больше одного матча, а во второй и вовсе почти не играл в парном разряде, закончив сезон с балансом 4-13 в турнирах АТР и Большого шлема на 240-м месте в рейтинге. На следующий год на счету Ханеску был один полуфинал в одиночном разряде (в португальском Оэйраше, где он проиграл шестой ракетке мира Томашу Бердыху), а обладателем самого высокого рейтинга из обыгранных им соперников стал Кевин Андерсон — 19-я ракетка мира и первая ракетка турнира в Касабланке. В 2015 году Ханеску вновь сосредоточился на игре в «челленджерах», но даже там не завоевал ни одного титула, проиграв по одному разу в финалах в одиночном и парном разрядах.
Рейтинг на конец года
| Год | Одиночный рейтинг |
Парный рейтинг |
| 2015 | 279 | 729 |
| 2014 | 122 | 878 |
| 2013 | 80 | 240 |
| 2012 | 62 | 283 |
| 2011 | 90 | 107 |
| 2010 | 51 | 480 |
| 2009 | 48 | 135 |
| 2008 | 50 | 145 |
| 2007 | 76 | 265 |
| 2006 | 646 | 1 420 |
| 2005 | 35 | 183 |
| 2004 | 92 | 743 |
| 2003 | 70 | 771 |
| 2002 | 172 | 247 |
| 2001 | 212 | 512 |
| 2000 | 477 | 648 |
| 1999 | 1 231 | 1 087 |
Выступления на турнирах
Выступления в одиночном разряде
Финалы турниров ATP в одиночном разряде (5)
Победа (1)
| Легенда |
|---|
| Турниры Большого шлема (0) |
| Кубок Мастерс / финал АТР-тура (0) |
| ATP Мастерс / ATP Мастерс 1000 (0) |
| АТР International Gold / АТР 500 (0+2) |
| АТР International / АТР 250 (1) |
| Титулы по покрытиям |
Титулы по месту проведения матчей турнира |
|---|---|
| Хард (0) | Зал (0) |
| Грунт (1+2) | |
| Трава (0) | Открытый воздух (1+2) |
| Ковёр (0) |
| № | Дата | Турнир | Покрытие | Соперник в финале | Счёт |
| 1. | 13 июля 2008 | Гштад, Швейцария | Грунт |  Игорь Андреев
|
6-3 6-4 |
Поражения (4)
| № | Дата | Турнир | Покрытие | Соперник в финале | Счёт |
| 1. | 16 сентября 2007 | Бухарест, Румыния | Грунт |  Жиль Симон
|
6-4 3-6 2-6 |
| 2. | 19 июля 2009 | Штутгарт, Германия | Грунт | Жереми Шарди
|
6-1 3-6 4-6 |
| 3. | 11 апреля 2010 | Касабланка, Марокко | Грунт |  Станислас Вавринка
|
2-6 3-6 |
| 4. | 21 мая 2011 | Ницца, Франция | Грунт |  Николас Альмагро
|
7-6(5) 3-6 3-6 |
Финалы челленджеров и фьючерсов в одиночном разряде (23)
Победы (13)
| Условные обозначения |
| Челленджеры (8+2) |
| Фьючерсы (5+2) |
| Титулы по покрытиям |
Титулы по месту проведения матчей турнира |
|---|---|
| Хард (1) | Зал (0) |
| Грунт (12+4) | |
| Трава (0) | Открытый воздух (13+4) |
| Ковёр (0) |
| № | Дата | Турнир | Покрытие | Соперник в финале | Счёт |
| 1. | 23 апреля 2000 | Сплит, Хорватия | Грунт |  Рогир Вассен
|
6-3 6-2[2] |
| 2. | 22 октября 2000 | Эшпинью, Португалия | Хард |  Радован Светлик
|
6-4 6-7(6) 6-2 |
| 3. | 6 мая 2001 | Левице, Словакия | Грунт |  Иван Берош
|
6-4 4-6 6-1 |
| 4. | 13 мая 2001 | Прьевидза, Словакия | Грунт | Петр Лукса
|
6-2 6-1 |
| 5. | 15 июля 2001 | Бухарест, Румыния | Грунт |  Артемон Апосту-Ефремов
|
7-6(2) 6-4 |
| 6. | 29 сентября 2002 | Майа, Португалия | Грунт | Оскар Эрнандес Перес
|
6-1 3-6 6-3 |
| 7. | 9 октября 2004 | Рим, Италия | Грунт |  Франческо Алди
|
7-6(4) 6-2 |
| 8. | 5 августа 2007 | Тимишоара, Румыния | Грунт | Сантьяго Вентура
|
7-6(2) 6-3 |
| 9. | 18 августа 2007 | Грац, Австрия | Грунт |  Леонардо Майер
|
7-6(4) 6-2 |
| 10. | 30 сентября 2007 | Бухарест, Румыния | Грунт | Марсель Гранольерс
|
7-6(6) 6-1 |
| 11. | 15 июля 2012 | Тимишоара, Румыния | Грунт | Гийом Рюфен
|
6-0 6-3 |
| 12. | 16 сентября 2012 | Баня-Лука, Босния и Герцеговина | Грунт |  Андреас Хайдер-Маурер
|
6-4 6-1 |
| 13. | 23 сентября 2012 | Щецин, Польша | Грунт | Иньиго Сервантес Уэгун
|
6-4 7-5 |
Поражения (10)
| № | Дата | Турнир | Покрытие | Соперник в финале | Счёт |
| 1. | 29 октября 2000 | Эшпинью, Португалия | Хард |  Эмануэль Коуту
|
7-6(2) 6-7(5) 4-6 |
| 2. | 8 июля 2001 | Бухарест, Румыния | Грунт |  Константинос Икономидис
|
7-6(2) 2-6 1-6 |
| 3. | 2 сентября 2001 | Фройденштадт, Германия | Грунт | Альберт Монтаньес
|
0-6 3-6 |
| 4. | 4 мая 2003 | Рим, Италия | Грунт | Джорджо Галимберти
|
2-6 4-6 |
| 5. | 24 июня 2007 | Милан, Италия | Грунт | Сантьяго Вентура
|
3-6 5-7[3] |
| 6. | 16 ноября 2008 | Днепропетровск, Украина | Хард(i) | Фабрис Санторо
|
2-6 3-6 |
| 7. | 8 июля 2012 | Арад, Румыния | Грунт | Факундо Багнис
|
4-6 4-6 |
| 8. | 22 июля 2012 | Гре-Дуасо, Бельгия | Грунт | Тимо де Баккер
|
4-6 6-3 5-7 |
| 9. | 12 августа 2012 | Сибиу, Румыния | Грунт | Адриан Унгур
|
4-6 6-7(1) |
| 10. | 20 сентября 2015 | Баня-Лука, Босния и Герцеговина | Грунт |  Душан Лайович
|
6-7(5) 6-7(5) |
Выступления в парном разряде
Финалы турниров ATP в парном разряде (4)
Победы (2)
| № | Дата | Турнир | Покрытие | Партнёр | Соперники в финале | Счёт |
| 1. | 20 июля 2008 | Кицбюэль, Австрия | Грунт |  Джеймс Серретани
|
Лукас Арнольд Кер Оливье Рохус
|
6-3 7-5 |
| 2. | 26 февраля 2011 | Акапулько, Мексика | Грунт | Хория Текэу
|
 Марсело Мело Бруно Соарес
|
6-1 6-3 |
Поражения (2)
| № | Дата | Турнир | Покрытие | Партнёр | Соперники в финале | Счёт |
| 1. | 18 сентября 2005 | Бухарест, Румыния | Грунт | Андрей Павел
|
Хосе Акасусо Себастьян Прието
|
3-6 6-4 3-6 |
| 2. | 19 июля 2009 | Штутгарт, Германия | Грунт | Хория Текэу
|
 Михал Мертиняк Франтишек Чермак
|
5-7 4-6 |
Финалы челленджеров и фьючерсов в парном разряде (6)
Победы (4)
| № | Дата | Турнир | Покрытие | Партнёр | Соперники в финале | Счёт |
| 1. | 13 мая 2001 | Прьевидза, Словакия | Грунт | Виктор Брутанс
|
Дидак Перес-Минарро Мариуш Фирстенберг
|
2-6 6-2 6-0 |
| 2. | 15 июля 2001 | Бухарест, Румыния | Грунт | Виктор Йоницэ
|
Мариус Калугару Марк Эберлинг
|
6-4 6-1 |
| 3. | 2 июня 2002 | Турин, Италия | Грунт | Оскар Эрнандес Перес
|
Денис Голованов Вадим Куценко
|
6-4 6-3 |
| 4. | 25 августа 2002 | Женева, Швейцария | Грунт | Леонардо Ольгуин
|
 Орлин Станойчев Андрес Шнайтер
|
1-6 6-4 6-4 |
Поражения (2)
| № | Дата | Турнир | Покрытие | Партнёр | Соперники в финале | Счёт |
| 1. | 30 апреля 2000 | Сплит, Хорватия | Грунт | Маик Нерер
|
Анхель-Хосе Мартин-Арройо Алехандро Соррентини-Гутьеррес
|
5-7 7-5 3-6 |
| 2. | 13 сентября 2015 | Алфен-ан-ден-Рейн, Нидерланды | Грунт | Адриан Унгур
|
 Тобиас Камке Ян-Леннард Штруфф
|
6-7(1) 6-3 [7-10] |
Напишите отзыв о статье "Ханеску, Виктор"
Примечания
Ссылки
- [victorhanescu.com/home/?lang=en Официальный сайт] (англ.) (рум.)
- [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata//overview Профиль на сайте ATP] (англ.)
- [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF] (англ.)
- [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)
Отрывок, характеризующий Ханеску, Виктор
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.
17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
