Гарнизонная армия в Китае (Япония)
Гарнизонная армия в Китае | |
Годы существования | |
---|---|
Страна | |
Тип |
пехота |
Дислокация | |
Участие в |
Сина тютонгун (яп. 支那駐屯軍 Сина тю:тон-гун) — группировка японских войск, размещавшаяся на китайской территории в районе Тяньцзиня в 1901—1937 годах.
История
После начала восстания ихэтуаней в Китае, в июне 1900 года для защиты японских граждан и японской собственности в Тяньцзине была размещена 5-я дивизия Императорской армии Японии. Эти войска составили ядро японских экспедиционных сил в северном Китае. По условиям «Заключительного протокола» Япония получила право содержать в Китае военные гарнизоны для охраны посольства, концессий, а также некоторых стратегических пунктов. 1 июня 1901 года 5-я дивизия была преобразована в Синкоку тютонгун (яп. 清国駐屯軍, «Гарнизонная армия в Цинской империи»).
После того, как в 1911 году в результате Синьхайской революции Цинская империя пала, и была образована Китайская республика, название стало анахронизмом, и 14 апреля 1912 года «Гарнизонная армия в Цинской империи» была переименована в «Гарнизонную армию в Китае».
С апреля 1936 года, после того, как дипломатические отношения между Китаем и Японией стали ухудшаться, Гарнизонная армия в Китае получила в качестве подкрепления 10 рот пехоты и один смешанный полк.
Войска гарнизонной армии оказались в июне 1937 года вовлечены в инцидент на Лугоуцяо, положивший начало японо-китайской войне. В июле 1937 года Гарнизонная армия в Китае получила в качестве подкреплений 20-ю дивизию из Кореи и две отдельные смешанные бригады из находящейся в Маньчжоу-го Квантунской армии, а также 5-ю, 6-ю и 10-ю пехотные дивизии с Японских островов. Эти силы участвовали в боях за Пекин и Тяньцзинь, а также в Чахарской операции.
26 августа 1937 года Гарнизонная армия в Китае была расформирована. Входившие в неё воинские части были распределены между 1-й армией, 2-й армией и Северо-Китайским фронтом. Гарнизонные обязанности в Тяньцзине были возложены на 27-ю дивизию.
Список командного состава
Командующие
Имя | С | По | |
---|---|---|---|
1 | Генерал-лейтенант Осима Хисанао | 1 июня 1901 | 4 июля 1901 |
2 | Генерал-лейтенант Яманэ Такэсукэ | 4 июля 1901 | 25 октября 1901 |
3 | Генерал Акияма Ёсифуру | 25 октября 1901 | 2 пареля 1903 |
4 | Генерал-лейтенант Сэмба Таро | 2 апреля 1903 | 25 июня 1905 |
5 | Генерал Камио Мицуоми | 25 июня 1905 | 27 ноября 1906 |
6 | Генерал-лейтенант Накамура Айдзо | 27 ноября 1906 | 21 ноября 1908 |
7 | Генерал-лейтенант Абэ Сададзиро | 21 ноября 1908 | 24 апреля 1912 |
8 | Генерал-лейтенант Сато Кодзиро | 24 апреля 1912 | 8 августа 1914 |
9 | Генерал Нара Такэдзи | 8 августа 1914 | 5 июля 1915 |
10 | Генерал-лейтенант Сайто Суэдзиро | 5 июля 1915 | 2 мая 1916 |
11 | Генерал-лейтенант Исимицу Маоми | 2 мая 1916 | 10 июня 1918 |
12 | Генерал Каная Хандзо | 10 июня 1918 | 25 июля 1919 |
13 | Генерал-лейтенант Минами Дзиро | 25 июля 1919 | 20 января 1921 |
14 | Генерал-лейтенант Судзуки Кадзума | 20 января 1921 | 6 августа 1923 |
15 | Генерал-лейтенант Ёсиока Кэнсаку | 6 августа 1923 | 1 мая 1925 |
16 | Генерал-лейтенант Коидзуми Рокуити | 1 мая 1925 | 2 марта 1926 |
17 | Генерал-лейтенант Такада Тоёки | 2 марта 1926 | 26 июля 1927 |
18 | Генерал-лейтенант Араи Камэтаро | 26 июля 1927 | 16 марта 1929 |
19 | Генерал Уэда Кэнкити | 16 марта 1929 | 22 декабря 1930 |
20 | Генерал-лейтенант Касии Кохэй | 22 декабря 1930 | 29 февраля 1932 |
21 | Генерал Накамура Котаро | 29 февраля 1932 | 5 марта 1934 |
22 | Генерал Умэдзу Ёсидзиро | 5 марта 1934 | 1 августа 1935 |
23 | Генерал Тада Хаяо | 1 августа 1935 | 1 мая 1936 |
24 | Генерал-лейтенант Тасиро Канъитиро | 1 мая 1936 | 12 июля 1937 |
25 | Генерал-лейтенант Кацуки Киёси | 12 июля 1937 | 26 августа 1937 |
Начальники штаба
Имя | С | По | |
---|---|---|---|
1 | Генерал-майор Мацумото Кэндзи | 10 августа 1928 | 1 августа 1931 |
2 | Генерал-майор Такэути Тосидзиро | 1 августа 1931 | 9 января 1932 |
3 | Генерал-майор Кикути Монъя | 9 января 1932 | 1 августа 1934 |
4 | Генерал Сакаи Такаси | 1 августа 1934 | 2 декабря 1935 |
5 | Генерал-майор Нагами Тосинори | 2 декабря 1935 | 1 августа 1936 |
6 | Майор Хасимото Гун | 1 августа 1936 | 26 августа 1937 |
Напишите отзыв о статье "Гарнизонная армия в Китае (Япония)"
Отрывок, характеризующий Гарнизонная армия в Китае (Япония)
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.