Гордон, Дмитрий Ильич
Поделись знанием:
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
 |
Вероятно, эта статья является автобиографической. Эта статья написана в неэнциклопедичном стиле, характерном для автобиографий или резюме, и поэтому нарушает стилистические правила Википедии и может нарушать правило о нейтральной точке зрения. Возможно, что её в значительном объёме редактирует герой статьи либо связанная с ним организация, либо другие заинтересованные лица. На странице обсуждения могут быть пояснения.
|
| Дмитрий Гордон | |
| Дмитро Гордон | |
 | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: |
21 октября 1967 (56 лет) |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Отец: |
Илья Яковлевич Гордон |
| Мать: |
Мина Давидовна Гордон |
| Супруга: |
|
| Дети: |
Ростислав (1992), Дмитрий (1995), Елизавета (1999), Лев (2001), Санта (2012), Алиса (2016) |
| Сайт: |
[gordon.com.ua com.ua] |
Дми́трий Ильи́ч Гордо́н (укр. Дмитро Ілліч Гордон род. 21 октября 1967, Киев) — украинский писатель, журналист, телеведущий, певец. Главный редактор газеты «Бульвар Гордона», руководитель проекта «ГОРДОН». С 2014 года — депутат Киевского городского совета.
Содержание
Биография
Детство
Дмитрий Ильич Гордон родился 21 октября 1967 года в Киеве. Отец Илья Яковлевич Гордон — инженер-строитель, мать Мина Давидовна Гордон — инженер-экономист. Дмитрий — единственный ребёнок в семье.[1] Первый год своей жизни провёл вместе с родителями и бабушкой в коммунальной квартире на площади Толстого. Как не раз вспоминал в интервью сам Дмитрий Гордон, в квартире жило много семей, а единственный туалет находился во дворе и был постоянно оккупирован крысами.[1] Вскоре семья получила долгожданную двухкомнатную квартиру в борщаговской хрущёвке.
К пяти годам Дмитрий уже не только читал, но и наизусть знал все страны мира и их столицы. В школу пошёл в 6 лет и закончил её в 15, поскольку в 6-м классе не учился: программу сдал экстерном.
|
Видимо, какие-то способности во мне были, потому что уже во втором-третьем классе, в случае болезни учительницы, я вёл по её просьбе уроки и ставил своим одноклассникам оценки в журнал. Что интересно, это никого не удивляло и воспринималось, как само собой разумеющееся. Дмитрий Гордон [2]
|
|
В школьные годы Гордон много читал, увлекался историей революции, гражданской и Великой Отечественной войны, театром, эстрадой, футболом. В пятом классе написал около ста писем всесоюзным знаменитостям с просьбой прислать ему своё фото с автографами.
|
|
Ничьих адресов у меня, естественно, не было. Я писал так. К примеру, Лановому: «Уважаемый Василий Семёнович, я, ученик 5 «Г» класса киевской средней школы Дима Гордон, очень люблю вас за ваши роли в таких-то фильмах и очень прошу: пришлите, пожалуйста, фото с дарственной надписью. С уважением, Дима Гордон». Заклеивал конверт и подписывал: «Москва. Василию Лановому». Дмитрий Гордон [3]
|
|
Через некоторое время Дмитрий получил два ответа: от Леонида Утёсова и Иосифа Кобзона.[1]
|
|
Тогда я понял одну вещь: даже если дверь вроде бы наглухо закрыта — стучитесь, хоть одна, но откроется. Дмитрий Гордон [1]
|
|
Образование
В 1983 году поступил в Киевский инженерно-строительный институт. Все пять лет учёбы, по воспоминаниям самого Гордона, были сплошной мукой, поскольку занимался он не своим делом.
|
|
Слава Богу, преподаватели входили в моё положение и понимали, что инженера из меня не получится, а друзья и папа делали за меня проекты, при одном только взгляде на которые я покрывался холодным потом. Дмитрий Гордон [2]
|
|
По окончании третьего курса был призван в Советскую Армию и отслужил 2 года: сначала в учебной части в посёлке Медведь Новгородской области, из которой вышел младшим сержантом, а затем под Ленинградом в ракетных войсках.
Карьера
На втором курсе института начал писать статьи в ведущие киевские газеты. Первое интервью взял в 1984 году у своего кумира — легендарного полузащитника киевского «Динамо» и сборной СССР Леонида Буряка. Его напечатало ворошиловградское (теперь — Луганск) издание «Молодогвардієць». А первое интервью в киевской прессе было опубликовано в газете «Комсомольское знамя» с известным советским и украинским форвардом Игорем Белановым[4]. За время учёбы в вузе публиковался в лучших украинских газетах — «Вечернем Киеве», «Комсомольском знамени», «Молоді України», «Спортивній газеті», «Молодій гвардії», «Прапорі комунізму». Позднее сотрудничал с «Комсомольской правдой», тираж которой превышал тогда 22 миллиона экземпляров. По окончании института получил распределение в редакцию газеты «Вечерний Киев».
|
|
Распределение из КИСИ я получил не на стройку и не в проектный институт, а в... редакцию газеты «Вечерний Киев», которая ходатайствовала об этом перед ректором. Такого беспрецедентного распределения в КИСИ ещё не было. Дмитрий Гордон [2]
|
|
В «Вечернем Киеве» Дмитрий работал до 1992 года, а затем перешёл в «Киевские ведомости». После «Киевских» в творческой судьбе Гордона были «Всеукраинские ведомости». С июня 1995 года издаёт собственную газету — еженедельник светской хроники «Бульвар» (с 2005 года — «Бульвар Гордона»). Сегодня «Бульвар Гордона» является одной из самых популярных и тиражных газет. Читателями еженедельника являются более 2,5 миллионов человек. Газета распространяется не только на территории Украины, но и за её пределами: в России, США, Израиле, Испании, Италии, Германии.[5] В конце ноября 2013 года дал старт новому интернет-изданию «ГОРДОН»[6]. Проект был запущен досрочно, в связи со сворачиванием процесса евроинтеграции Украины и начавшимися массовыми протестами на Европейской площади в Киеве, которые получили название «Евромайдан».
Победил на выборах депутатов Киевсовета, которые состоялись 25 мая 2014 года. Баллотировался по 38-му избирательному округу как самовыдвиженец.[7]
Творчество
Работу в «Бульваре Гордона» Дмитрий совмещает с изданием собственных книг (их уже вышло 39, в том числе восьмитомник «Герои смутного времени»). Кроме журналистики, Дмитрий увлекается эстрадой. Записал около 60 песен, выпустил шесть альбомов и снял восемь клипов (с Валерием Леонтьевым, Александром Розенбаумом, Тамарой Гвердцители, Натальей Могилевской, Натальей Бучинской и сольных).
Книги
- 1999 — «Моя душа страдает смертельно…» Беседы с Кашпировским
- 2003 — «Герои смутного времени». В 8-ми томах
- 2004 — «Звезды эстрады»
- 2004 — «Звезды эстрады и кино»
- 2004 — «Звезды политического небосклона»
- 2004 — «Звезды спорта»
- 2004 — «Лица Украины»
- 2005 — «С глазу на глаз»
- 2006 — «Как на духу»
- 2006 — «Диалог длиною в жизнь»
- 2006 — «Начистоту»
- 2007 — «Без купюр»
- 2007 — «Тет-а-тет»
- 2008 — «Березовский и Коржаков. Кремлевские тайны»
- 2009 — «Без ретуши и глянца»
- 2009 — «От печали до радости»
- 2009 — «Слово за слово»
- 2009 — «Высота одиночества»
- 2010 — «Сын за отца»
- 2010 — «Под увеличительным стеклом»
- 2010 — «Между прошлым и будущим»
- 2010 — «Виктор Суворов. Исповедь»
- 2011 — «Беспокойная память»
- 2012 — «Момент истины»
- 2012 — «Далекое близкое»
- 2012 — «Десять часов в Лондоне. Березовский. Буковский. Суворов»
- 2013 — «Мужской разговор»
- 2013 — «Без утайки»
- 2014 — «Души отдушина»
- 2014 — «Правда о России и Путине»
- 2014 — «Свет и тень»
- 2015 — «Святое и грешное»
- 2015 — «Не напоказ»
Дискография
- 2006 — «А ми удвох»
- 2006 — «Вперше»
- 2006 — «Я улыбаюсь тебе»
- 2006 — «Маета»
- 2006 — «Чужая жена»
- 2012 — «Все ещё впереди»
- 2014 — «Река надежды»
Клипы
- «Зима» («Плюшевый мишка») — дуэт с Натальей Могилевской
- «Скрипка грає» (укр.) — дуэт с Тамарой Гвердцители
- «Клетчатый» — дуэт с Александром Розенбаумом
- «С Новым годом!»
- «А ми удвох» (укр.) — дуэт с Валерием Леонтьевым
- «Я улыбаюсь тебе»
- «За Блохина!»
- «Первая любовь» — в дуэте с Натальей Бучинской
GORDONUA.COM
22 ноября 2013 года, на второй день протестов на Украине, Дмитрий Гордон основал украинское общественно-политическое интернет-издание GORDONUA.COM, позднее вошедшее в двадцатку самых читаемых новостных изданий Украины. Средняя суточная посещаемость сайта по состоянию на ноябрь 2015 года составляла около 200 тыс. читателей[8]. Колумнистом издания является российский писатель-сатирик Виктор Шендерович.
По словам главного редактора Алеси Бацман, из-за ситуации в стране сайт запустился ранее запланированного срока с одним разделом — «Евромайдан»[9]. В течение 2014 года были открыты все остальные рубрики.
|
|
Мы запустились намного раньше запланированного, полностью готов сайт не был, не все разделы были прописаны, не вся журналистская команда собрана, и я благодарна своему заместителю Лесе Мазаник, которая настояла на досрочном запуске. Алеся Бацман [10]
|
|
В интервью телеканалу «112 Украина» Дмитрий Гордон рассказал, что является основателем и главным инвестором проекта[11]. «За нашим ресурсом не стоит никто, кроме меня. Ни один олигарх, ни один политик, никто вообще. То есть за деньги, которые я честно декларирую из года в год, я создал этот проект», — сказал Гордон.
Сайт состоит из четырех рубрик: «Новости», «Публикации», «Спецпроекты» и «Интервью Дмитрия Гордона». Кроме того, есть три мультимедиа-разделы — «Фото», «Видео» и «Инфографика».
Главный язык издания — русский. В 2014 года была открыта английская версия «ГОРДОН», а в 2015 году — светский раздел «Бульвар Гордона. Приложение». В планах редакции — украинская версия[10].
Взгляды
- «На мой взгляд, вся история в школьных учебниках, с древних веков до новейших времен, изрядно переврана, и книжки, по которым учат сегодня детей, нужно просто на свалку выбросить»[12].
Семья
Жена — Олеся Бацман — редактор «Шустер live» «Савик Шустер Студии»[13], с 2013 года — главный редактор общественно-политического издания «ГОРДОН».
Семья воспитывает шестерых детей: Ростислав (1992 г.р.) — выпускник Киевского института международных отношений.[14], увлекается фотографией.[15] Дмитрий (1995 г.р.) — четырёхкратный чемпион Европы по объединенным единоборствам (кате с оружием) в юношеской категории, пишет инструментальную музыку, играет на фортепиано, с 2012 года — студент Музыкального колледжа Беркли в Бостоне.[3] Елизавета (1999 г.р.) и Лев (2001 г.р.) — школьники. В 2012 году родилась дочь Санта,[16] в 2016 году — дочь Алиса.[17]
Интересные факты
- С детства болеет за команду «Динамо» (Киев).[4]
- После интервью со многими звездами подружился. Поддерживает дружеские отношения с Иосифом Кобзоном, Валерием Леонтьевым, Анатолием Кашпировским, Романом Виктюком, Тамарой Гвердцители, Павлом Глобой, Алланом Чумаком, Александром Розенбаумом, Станиславом Говорухиным, Евгением Евтушенко, Вахтангом Кикабидзе, Вячеславом Малежиком, Яном Табачником, Александром Швецом, Борисом Андресюком, Виталием Коротичем, Дмитрием Табачником, Олегом Блохиным, Олегом Базилевичем и другими.
- Утверждает, что самой памятной стала встреча с художником-карикатуристом Борисом Ефимовым. На момент беседы ему было 107 лет, в 108 он умер.[18]
- Иногда в день берет по 5-6 интервью.[18]
- Самое длинное интервью длилось около пяти часов без перерывов с советским перебежчиком Виктором Суворовым в Лондоне.
- Свои последние прижизненные интервью Нонна Мордюкова, Борис Ефимов[19], Вячеслав Тихонов и Эдуард Хиль дали Дмитрию Гордону.
- В 2009 году снялся в эпизодической роли в фильме российского режиссёра Ильи Хржановского «Дау» о жизни гениального советского физика Льва Ландау.[20]
Известные люди о Дмитрии Гордоне
|
|
Меня подкупает и стиль его общения, и то, что собеседники — это видно невооруженным взглядом — очень ему интересны. Не могу не отметить, что за годы нашего знакомства и дружбы Дима нисколько не изменился. Приобретя общественный вес и солидный статус, он не позволяет себе ни малейшего амикошонства, и это свидетельствует прежде всего о хорошем воспитании, что является в журналистской среде такой редкостью. Михаил Боярский. Из предисловия к книге Дмитрия Гордона «Начистоту» [21]
|
|
|
|
Есть бабочки, есть свет. Однажды одна из них — Дима — прилетела на мой свет... Быть может, если бы, прилетев, он обжег крылья, закричал от боли или обиделся, я бы его не запомнил, а он вошел в эту нирвану, в этот мощный поток и сладостно в нем растворился. Это совершенно мистический, метафизический, невероятно творческий акт. Роман Виктюк. Из предисловия к восьмитомнику Дмитрия Гордона «Герои смутного времени» [22]
|
|
|
|
То, что делает Дмитрий Гордон, в советской и послесоветской журналистике аналогов не имеет — я знаю, что книги его очень популярны, и не сомневаюсь, что они уже надлежащим образом оценены. Книги эти представляют, на мой взгляд, конденсат опыта, выраженный в рассказах людей, активно влиявших на судьбы отечества в последние полвека. Михаил Горбачев. Из предисловия к книге Дмитрия Гордона «Между прошлым и будущим» [23]
|
|
|
|
Дмитрий Гордон — один из немногих людей, с которыми я общаюсь без опаски. Парадоксально: несмотря на то, что он журналист, я ему доверяю. Даже если в беседе с ним сболтну что-то лишнее и попрошу его это не печатать, знаю: он не подведет. Михаил Задорнов. Из предисловия к книге Дмитрия Гордона «Начистоту» [24]
|
|
|
|
Мало кто из журналистов может разговорить своего гостя так, как это делает Дмитрий. У него безусловный талант собеседника, его интервью уже давно перешагнули рамки газетной или телевизионной журналистики, и не удивительно, что книги Гордона, число коих перевалило за три десятка, пользуются стабильной популярностью у читателей. Виталий Кличко. Из предисловия к книге Дмитрия Гордона «Между прошлым и будущим» [25]
|
|
|
|
Дмитрий невероятно трудолюбивый и многогранный. Будучи журналистом, писателем и телеведущим, он ещё и поет, записывает диски, снимается в клипах, к тому же является многодетным отцом. В общем, як кажуть у нас в Україні, активно працює скрізь і в усьому. Дома у меня стоят его книги — время от времени я их перечитываю. Леонид Кравчук. Из предисловия к книге Дмитрия Гордона «Как на духу» [26]
|
|
|
|
Мне нравятся его стиль и подход — будучи человеком тонким и неординарным, Дмитрий умеет затронуть какие-то важные струны, вытащить на поверхность серьёзнейшие проблемы, раскрутить на глубокие рассуждения. При этом я никогда не чувствую, что даю ему интервью, — мы просто общаемся. Виктор Черномырдин. Из предисловия к книге Дмитрия Гордона «Между прошлым и будущим» [27]
|
|
Напишите отзыв о статье "Гордон, Дмитрий Ильич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.mignews.com/news/interview/world/080710_121800_16634.html Пишет и показывает Дмитрий Гордон.]
- ↑ 1 2 3 [www.gordon.com.ua/biography/ Дмитрий Гордон. Биография.]
- ↑ 1 2 [yagazeta.com/news.php?extend.12733/ Дмитрий Гордон: Ответ Кобзона стал для меня уроком.]
- ↑ 1 2 [www.gordon.com.ua/smi/4e175e7d2f99b/ «Це не мої команди, у яких грають легіонери. Я розумію, навіщо вони тут» .]
- ↑ [www.bulvar.com.ua/about/ Сайт газеты «Бульвар Гордона».]
- ↑ [www.telekritika.ua/kontent/2013-11-23/87799/ Телекритика: Дмитро Гордон запускає суспільно-політичне видання.]
- ↑ [rus.newsru.ua/ukraine/31may2014/kmr_aoe72.html В Киевсовет прошли Дмитрий Гордон и сын хозяина «Фуршета».]
- ↑ [top.bigmir.net/report/16930209/aud Активность аудитории сайта.]
- ↑ [www.telekritika.ua/kontent/2013-11-23/87799 Дмитро Гордон запускає суспільно-політичне видання.]
- ↑ 1 2 [gordonua.com/publications/Glavred-GORDONa-Alesya-Bacman-Imenno-media-formiruyut-nastroenie-obshchestva-kotoroe-potom-ili-terpit-ili-vyhodit-na-ocherednoy-Maydan-52463.html Главред «ГОРДОНа» Бацман: На Западе статьи, восхваляющие Путина и его режим, — сумасшедший по доходности бизнес.]
- ↑ [112.ua/hard_talk/eksklyuziv-zhurnalist-i-televeduschiy-dmitriy-gordon-gost-programmy-lyudi-hard-talk-78712.html Эксклюзив. Журналист и телеведущий Дмитрий Гордон — гость программы «Люди. Hard Talk».]
- ↑ [www.bulvar.com.ua/arch/2013/3/50f721e584497/ Газета «Бульвар Гордона» | Известный писатель и диссидент, автор исторических портретов самых ярких политических деятелей советской эпохи Рой МЕДВЕДЕВ: "Страшные пытки Косиор …]
- ↑ [mediananny.com/reportazhi/2299063/_Gordost_strany___Kak_my__tolko_luchshe «Гордость страны». Как мы, только лучше]
- ↑ [kiyany.obozrevatel.com/life/chi-deti-uchatsya-v-kimo.-foto.htm Чьи дети учатся в КИМО]
- ↑ [www.facebook.com/rostyslavgordon?fref=ts Ростислав Гордон]
- ↑ [dusia.telekritika.ua/novosti/20010/kto_iz_telezvezd_stal_roditelem_v_2012_godu__foto_ Кто из телезвезд стал родителем В 2012 году]
- ↑ [fakty.ua/220526-u-izvestnogo-televeducshego-redaktora-i-pisatelya-dmitriya-gordona-rodilsya-shestoj-rebenok У известного телеведущего, редактора и писателя Дмитрия Гордона родился шестой ребенок]
- ↑ 1 2 [www.gordon.com.ua/smi/4e02dfe788048/ «Иногда беру в день по пять-шесть интервью!» ]
- ↑ [www.bulvar.com.ua/arch/2008/19/4829c296e10f2/ "Легендарный художник-карикатурист 107-летний Борис ЕФИМОВ: «К одному из глазков, расположенному точно напротив железных ворот, ведущих на тот свет, я прильнул и своими глазами видел, как горел Маяковский»]
- ↑ [www.bulvar.com.ua/arch/2009/26/4a4b2ceb003b8/ Нестор Шуфрич стал наркомом, Михаил Бродский — секретарем ЦК Компартии Украины, Михаил Добкин — секретарем Харьковского горкома, а Дмитрий Гордон — комбригом.]
- ↑ [www.gordon.com.ua/stars/boyarskiy/ Дмитрий Гордон. «Начистоту».]
- ↑ [www.gordon.com.ua/stars/viktyuk/ Дмитрий Гордон. «Герои смутного времени».]
- ↑ [www.gordon.com.ua/stars/gorbachyov/ Дмитрий Гордон. «Между прошлым и будущим».]
- ↑ [www.gordon.com.ua/stars/zadornov// Дмитрий Гордон. «Начистоту».]
- ↑ [www.gordon.com.ua/stars/klitschko/ Дмитрий Гордон. «Между прошлым и будущим».]
- ↑ [www.gordon.com.ua/stars/kravchuk/ Дмитрий Гордон. «Как на духу».]
- ↑ [www.gordon.com.ua/stars/chernomirdin/ Дмитрий Гордон. «Между прошлым и будущим».]
См. также
Ссылки
- [pozitciya.com.ua/48459-pochemu-zakryli-peredachu-dmitriya-gordona-na-pervom-nacionalnom-telekanale.html Почему закрыли передачу Дмитрия Гордона на Первом национальном телеканале]
- [pozitciya.com.ua/49063-dmitriy-gordon-nazval-samogo-interesnogo-sobesednika.html Дмитрий Гордон назвал самого интересного собеседника]
- [www.gordon.com.ua Официальный сайт]
- [gordonua.com «Гордон» — Новый интернет-проект]
- [www.bulvar.com.ua/ Официальный сайт газеты «Бульвар Гордона»]
- [goldpages.com.ua/person/5440/ Дмитрий Гордон: «ЖУРНАЛИСТИКА — ЭТО НЕ НАУКА, ЭТО ОБРАЗ ЖИЗНИ»]
- [www.ex.ua/view/8227589 Официальная страница на ex.ua]
- [www.youtube.com/vgostyahugordona Видеоканал авторской программы «В гостях у Дмитрия Гордона»] на YouTube
Отрывок, характеризующий Гордон, Дмитрий Ильич
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Журналисты по алфавиту
- Журналисты Украины
- Журналисты СССР
- Журналисты XX века
- Журналисты XXI века
- Телеведущие по алфавиту
- Телеведущие Украины
- Телеведущие XX века
- Телеведущие XXI века
- Певцы и певицы по алфавиту
- Певцы и певицы Украины
- Певцы и певицы XX века
- Певцы и певицы XXI века
- Родившиеся 21 октября
- Родившиеся в 1967 году
- Родившиеся в Киеве
- Выпускники КИСИ
- Писатели Украины
- Главные редакторы Украины
