Гран-при Бельгии 1956 года
Поделись знанием:
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
| нидерл. XVIII Grote Prijs van Belgiё | |
|---|---|
| Дата | |
| Трасса |
Спа-Франкоршам (14120 м) |
| Дистанция |
36 кругов, 508,320 км |
| Погода |
Пасмурно, влажно |
| Поул | |
| 4:09,8 | |
| Быстрый круг | |
| 4:14,7 | |
| Быстрый круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
|
| |
| 4 из 8 Гран-при Сезона 1956 | |
1956 Гран-при Бельгии — гонка Формулы-1, состоялась 3 июня 1956 года на трассе Спа-Франкоршам. Она стала четвёртым этапом чемпионата мира.
Лучший квалификационный результат Фанхио сумел показать ещё на практике в четверг, опередив ближайшего преследователя — Мосса — на пять секунд. Улучшить эти показатели в последующие дни не удалось никому — в пятницу шел дождь, а в субботу был сильный ветер.
В начале гонки пошёл дождь, и Фанхио плохо стартовал после чего занял 5 место с борясь с Моссом. на 3 круге Фанхио вышел на 2 место пройдя Бера, Коллинза, а затем Кастеллотти. На пятом круге он лидировал с преимуществом в 8 секунд над Моссом, Коллинз ещё в 10 секундах позади шёл третьим. После того, как Мосс потерял заднее колесо, второе место занял Коллинз. На 24 круге Фанхио сходит из-за поломки трансмиссии и Коллинз выходит в лидеры. На втором месте финишировал Поль Фрер, третье разделили Стирлинг Мосс и Чезаре Пердиза.
Классификация
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 3 | 8 |  Питер Коллинз
|
Ferrari | Е | 36 | 2:40:00,3 | 8 |
| 2 | 8 | 6 |  Поль Фрер
|
Ferrari | Е | 36 | +1:51,3 | 6 |
| 3 | 9 | 34 |  Чезаре Пердиза
|
Maserati | P | 12 | +3:16,6 | 2 |
| Стирлинг Мосс
|
24 | 2+1 | ||||||
| 4 | 6 | 10 |  Харри Шелл
|
Vanwall | P | 35 | +1 круг | 3 |
| 5 | 11 | 22 | Луиджи Виллорези
|
Maserati | P | 34 | +2 круга | 2 |
| 6 | 16 | 20 | Андре Пилетт
|
Ferrari | Е | 33 | +3 круга | |
| 7 | 4 | 32 |  Жан Бера
|
Maserati | P | 33 | +3 круга | |
| 8 | 10 | 24 | Луи Розье
|
Maserati | P | 33 | +3 круга | |
| Сход | 1 | 2 |  Хуан Мануэль Фанхио
|
Ferrari | Е | 23 | Трансмиссия | |
| Сход | 7 | 12 | Морис Трентиньян
|
Vanwall | P | 11 | Топливная система | |
| Сход | 2 | 30 | Стирлинг Мосс
|
Maserati | P | 10 | Колесо | |
| Сход | 5 | 4 | Эудженио Кастеллотти
|
Ferrari | Е | 10 | Трансмиссия | |
| Сход | 12 | 28 | Пьеро Скотти
|
Connaught-Alta | P | 10 | Двигатель | |
| Сход | 15 | 26 | Хорейс Гоулд
|
Maserati | D | 2 | Коробка передач | |
| Сход | 13 | 36 |  Чико Годиа
|
Maserati | P | 0 | Авария |
Напишите отзыв о статье "Гран-при Бельгии 1956 года"
Примечания
- Это гран-при стало последним для Поля Фрера и единственным для Пьеро Скотти. Питер Коллинз впервые одержал победу, а также лидировал в гонке. Поль Фрер единственны раз в карьере попал на подиум, Харри Шелл заработал первые в карьере, а Луиджи Виллорези последние в карьере очки.
- Поул-позиция: Хуан Мануэль Фанхио — 4:09,8
- Быстрый круг: Стирлинг Мосс — 4:14,7
- Круги лидирования:
- Стирлинг Мосс 4 круга (1-4);
- Хуан Мануэль Фанхио 19 кругов (5-23);
- Питер Коллинз 13 кругов (24-36).
- Only Grand Prix appearance for .
- Совместное использование болидов: Болид № 34: Чезаре Пердиза (13 кругов) и Стирлинг Мосс (23 круга).
Положение в чемпионате после Гран-при
| Место | Пилот | Очки | |
|---|---|---|---|
| ▲ 8 | 1 | Питер Коллинз
|
11 |
| ▲ 1 | 2 | Стирлинг Мосс
|
11 |
| ▼ 2 | 3 | Жан Бера
|
10 |
| ▼ 2 | 4 | Хуан Мануэль Фанхио
|
9 |
| ▼ 1 | 5 | Пэт Флаэрти
|
8 |
- Примечание: Только 5 позиций включены в обе таблицы.
Ссылки
- [wildsoft.ru/gp.php?y=1956&gp=052 Гран-при Бельгии 1956 года] (рус.) на сайте wildsoft.ru
- [www.grandprix.com/gpe/rr052.html Гран-при Бельгии 1956 года] (англ.) на сайте grandprix.com
| Предыдущая гонка: 500 миль Индианаполиса 1956 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1956 года |
Следующая гонка: Гран-при Франции 1956 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Бельгии 1955 года |
Гран-при Бельгии | Следующая гонка: Гран-при Бельгии 1958 года |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Бельгии 1956 года
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
