Гран-при Франции 1953 года
Поделись знанием:
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
фр. XL Grand Prix de l'ACF | |
---|---|
Дата | |
Место | |
Трасса |
Реймс-Гу (8347 м) |
Дистанция |
60 кругов, 500,820 км |
Погода |
Жарко. |
Поул | |
2:41,2 | |
Быстрый круг | |
2:41,0 | |
25 круг | |
Подиум | |
Победитель | |
2 место | |
3 место | |
5 из 9 Гран-при Сезона 1953 / Гонка №28 |
Гран-при Франции 1953 года (официально XL Grand Prix de l'ACF) — автогонка, прошедшая 5 июля 1953 года на трассе Реймс-Гу, Реймс, Франция. Она стала пятой гонкой сезона 1953. Гонку выиграл Майк Хоторн.
Содержание
Квалификация
Место | № | Гонщик | Конструктор | Время | Отрыв | Старт |
---|---|---|---|---|---|---|
1 | 10 | Альберто Аскари | Ferrari | 2:41,2 | — | 1 |
2 | 24 | Феличе Бонетто | Maserati | 2:41,5 | +0,3 | 2 |
3 | 12 | Луиджи Виллорези | Ferrari | 2:41,9 | +0,7 | 3 |
4 | 18 | Хуан Мануэль Фанхио | Maserati | 2:41,9 | +0,7 | 4 |
5 | 20 | Хосе Фройлан Гонсалес | Maserati | 2:42,4 | +1,2 | 5 |
6 | 14 | Нино Фарина | Ferrari | 2:42,5 | +1,3 | 6 |
7 | 16 | Майк Хоторн | Ferrari | 2:43,5 | +2,3 | 7 |
8 | 22 | Онофре Маримон | Maserati | 2:44,4 | +3,2 | 8 |
9 | 46 | Туло де Граффенрид | Maserati | 2:46,1 | +4,9 | 9 |
10 | 44 | Луи Розье | Ferrari | 2:51,1 | +9,9 | 10 |
11 | 42 | Принц Бира | Connaught-Lea-Francis | 2:53,2 | +12,0 | 11 |
12 | 38 | Боб Джерард | Cooper-Bristol | 2:54,2 | +13,0 | 12 |
13 | 36 | Стирлинг Мосс | Cooper-Alta | 2:55,7 | +14,5 | 13 |
14 | 40 | Кен Уортон | Cooper-Bristol | 2:55,8 | +14,6 | 14 |
15 | 34 | Эли Байоль | O.S.C.A. | 2:56,9 | +15,7 | 15 |
16 | 26 | Лэнс Маклин | HWM-Alta | 2:57,2 | +16,0 | 16 |
17 | 28 | Питер Коллинз | HWM-Alta | 3:02,0 | +20,8 | 17 |
18 | 30 | Ив Жиро-Кабанту | HWM-Alta | 3:06,7 | +25,5 | 18 |
19 | 50 | Рой Сальвадори | Connaught - Lea-Francis | 3:23,0 | +41,8 | 19 |
20 | 6 | Харри Шелл | Gordini | 3:25,8 | +44,6 | 20 |
21 | 48 | Джонни Клэз | Connaught - Lea-Francis | 4:06,5 | +85,3 | 21 |
22 | 2 | Жан Бера | Gordini | 4:07,0 | +85,8 | 22 |
23 | 4 | Морис Трентиньян | Gordini | 4:07,4 | +86,2 | 23 |
24 | 8 | Роберто Мьерес | Gordini | 4:08,0 | +86,8 | 24 |
25 | 32 | Луи Широн | O.S.C.A. | 4:08,9 | +87,7 | 25 |
Гонка
Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|
1 | 7 | 16 | Майк Хоторн | Ferrari | P | 60 | 2:44:18,6 | 8 |
2 | 4 | 18 | Хуан Мануэль Фанхио | Maserati | P | 60 | 2:44:19,6 | 6+1 |
3 | 5 | 20 | Хосе Фройлан Гонсалес | Maserati | P | 60 | 2:44:20,0 | 4 |
4 | 1 | 10 | Альберто Аскари | Ferrari | P | 60 | 2:44:23,2 | 3 |
5 | 6 | 14 | Нино Фарина | Ferrari | P | 60 | 2:45:26,2 | 2 |
6 | 3 | 12 | Луиджи Виллорези | Ferrari | P | 60 | 2:45:34,5 | |
7 | 9 | 46 | Туло де Граффенрид | Maserati | P | 58 | +2 круга | |
8 | 10 | 44 | Луи Розье | Ferrari | D | 56 | +4 круга | |
9 | 8 | 22 | Онофре Маримон | Maserati | P | 55 | +5 кругов | |
10 | 22 | 2 | Жан Бера | Gordini | Е | 55 | +5 кругов | |
11 | 12 | 38 | Боб Джерард | Cooper-Bristol | D | 55 | +5 кругов | |
12 | 21 | 48 | Джонни Клэз | Connaught-Lea-Francis | Е | 53 | +7 кругов | |
13 | 17 | 28 | Питер Коллинз | HWM-Alta | D | 52 | +8 кругов | |
14 | 18 | 30 | Ив Жиро-Кабанту | HWM-Alta | D | 50 | +10 кругов | |
15 | 25 | 32 | Луи Широн | OSCA | P | 43 | +17 кругов | |
Сход | 2 | 24 | Феличе Бонетто | Maserati | P | 42 | Двигатель | |
Сход | 13 | 36 | Стирлинг Мосс | Cooper-Alta | D | 38 | Сцепление | |
Сход | 11 | 42 | Принц Бира | Connaught-Lea-Francis | D | 29 | Трансмиссия/дифференциал | |
Сход | 15 | 34 | Эли Байоль | OSCA | P | 18 | Двигатель | |
Сход | 14 | 40 | Кен Уортон | Cooper-Bristol | D | 17 | Двигатель | |
Сход | 23 | 4 | Морис Трентиньян | Gordini | Е | 14 | Трансмиссия | |
Сход | 16 | 26 | Лэнс Маклин | HWM-Alta | D | 9 | Сцепление | |
Сход | 24 | 8 | Роберто Мьерес | Gordini | Е | 4 | Задний мост | |
Сход | 20 | 6 | Харри Шелл | Gordini | Е | 4 | Двигатель | |
Сход | 19 | 50 | Рой Сальвадори | Connaught-Lea-Francis | D | 2 | Зажигание |
Круги лидирования
№ | Пилот | Автомобиль | Круги | Всего |
---|---|---|---|---|
20 | Хосе Фройлан Гонсалес | Maserati | 1-29 | 29 |
18 | Хуан Мануэль Фанхио | Maserati | 30-31, 35-36, 39-41, 45-47, 49-53, 55-56 | 17 |
16 | Майк Хоторн | Ferrari | 32-34, 37-38, 42-44, 48, 54, 57-60 | 14 |
События
- Поул-позиция: Альберто Аскари — 2:41,2
- Быстрый круг: Хуан Мануэль Фанхио - 2:41,0 (25 круг, 186,64 км/ч)
- Первая победа Майка Хоторна
- Десятая поул-позиция Альберто Аскари (новый рекорд)
Положение в чемпионате после Гран-при
- Личный зачёт
Место | Гонщик | Очки |
---|---|---|
1 | Альберто Аскари | 28 |
2 | Майк Хоторн | 14 |
3 | Луиджи Виллорези | 13 |
4 | Хосе Фройлан Гонсалес | 11 |
5 | Билл Вукович | 9 |
* В чемпионате засчитывались только 5 лучших результатов.
Напишите отзыв о статье "Гран-при Франции 1953 года"
Ссылки
- [wildsoft.ru/gp.php?y=1953&gp=028 Гран-при Франции 1953 года] (рус.) на сайте wildsoft.ru
- [www.grandprix.com/gpe/rr028.html Гран-при Франции 1953 года] (англ.) на сайте grandprix.com
- [www.statsf1.com/en/1953/france.aspx Гран-при Франции 1953 года] на statsf1.com
Предыдущая гонка: Гран-при Бельгии 1953 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1953 года |
Следующая гонка: Гран-при Великобритании 1953 года |
| ||
Предыдущая гонка: Гран-при Франции 1952 года |
Гран-при Франции | Следующая гонка: Гран-при Франции 1954 года |
|
|
Отрывок, характеризующий Гран-при Франции 1953 года
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.