Гран-при Франции 1973 года
Поделись знанием:
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
| фр. 59e Grand Prix de France | |
|---|---|
| Дата | |
| Место | |
| Трасса |
Поль Рикар (5810 м) |
| Дистанция |
54 круга, 313,740 км |
| Погода |
Жарко, сухо |
| Поул | |
| 1:48,37 (193,01 км/ч) | |
| Быстрый круг | |
| 1:50,99 (188,45 км/ч) | |
| 52 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
| 8 из 15 Гран-при Сезона 1973 | |
Гран-при Франции 1973 года — восьмой этап чемпионата мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 1973 года. Автогонки прошли 1 июля 1973 года на трассе Поль Рикар.
Scuderia Ferrari вновь вернулась к использованию двух автомобилей. Рейне Виселль заменил Майка Бёттлера, получившего травмы в гонке «Формулы-2» в Руане, а Питер Ревсон улетел на соревнования в США и не участвовал в гонке. Дебютант «Формулы-1» Рикки фон Опель вывел на старт автомобиль команды «Ensign», для которой этот этап также был дебютным, а Джон Уотсон должен был стартовать на болиде «Brabham», но перелом ноги не позволил ему принять участие в Гран-при.
Обладатель поула Джеки Стюарт проиграл старт Джоди Шектеру и Ронни Петерсону. Южноафриканец лидировал до 41 круга, пока не столкнулся с Эмерсоном Фиттипальди и не повредил заднюю подвеску. Сход Шектера открыл Ронни Петерсону дорогу к первой в карьере победе. Джеки Стюарт столкнулся со слишком быстрым износом шин своего автомобиля и не смог вмешаться в борьбу за места на подиуме.
Классификация
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 5 | 2 |  Ронни Петерсон
|
Lotus-Ford | ? | 54 | 1:41:37,4 | 9 |
| 2 | 4 | 6 |  Франсуа Север
|
Tyrrell-Ford | ? | 54 | 40,92 | 6 |
| 3 | 8 | 10 |  Карлос Ройтеман
|
Brabham-Ford | ? | 54 | 46,48 | 4 |
| 4 | 1 | 5 |  Джеки Стюарт
|
Tyrrell-Ford | ? | 54 | 46,93 | 3 |
| 5 | 12 | 3 |  Жаки Икс
|
Ferrari | ? | 54 | 48,9 | 2 |
| 6 | 14 | 27 | Джеймс Хант
|
March-Ford | ? | 54 | +1:22,54 | 1 |
| 7 | 10 | 4 |  Артуро Мерцарио
|
Ferrari | ? | 54 | +1:29,19 | |
| 8 | 6 | 7 |  Денни Хьюм
|
McLaren-Ford | ? | 54 | +1:29,53 | |
| 9 | 17 | 21 |  Ники Лауда
|
BRM | ? | 54 | +1:45,76 | |
| 10 | 16 | 12 | Грэм Хилл
|
Shadow-Ford | ? | 53 | +1 круг | |
| 11 | 15 | 20 | Жан-Пьер Бельтуаз
|
BRM | ? | 53 | +1 круг | |
| 12 | 9 | 19 |  Клей Регаццони
|
BRM | ? | 53 | +1 круг | |
| 13 | 18 | 24 |  Карлус Пасе
|
Surtees-Ford | ? | 51 | +3 круга | |
| 14 | 24 | 25 | Хоуден Генли
|
Iso Marlboro-Ford | ? | 51 | +3 круга | |
| 15 | 25 | 29 |  Рикки фон Опель
|
Ensign-Ford | ? | 51 | +3 круга | |
| 16 | 19 | 11 | Вилсон Фиттипальди
|
Brabham-Ford | ? | 50 | +4 круга | |
| Сход | 2 | 8 |  Джоди Шектер
|
McLaren-Ford | ? | 43 | Авария | |
| Сход | 3 | 1 | Эмерсон Фиттипальди
|
Lotus-Ford | ? | 41 | Авария | |
| Сход | 11 | 23 | Майк Хэйлвуд
|
Surtees-Ford | ? | 29 | Утечка масла | |
| Сход | 13 | 9 | Андреа де Адамик
|
Brabham-Ford | ? | 28 | Полуось | |
| Сход | 22 | 15 | Рейне Виселль
|
March-Ford | ? | 20 | Перегрев | |
| Сход | 20 | 16 |  Джордж Фоллмер
|
Shadow-Ford | ? | 16 | Топливная система | |
| Сход | 23 | 26 | Анри Пескароло
|
Iso Marlboro-Ford | ? | 16 | Перегрев | |
| Сход | 7 | 14 | Жан-Пьер Жарье
|
March-Ford | ? | 7 | Полуось | |
| Сход | 21 | 17 | Джеки Оливер
|
Shadow-Ford | ? | 0 | Сцепление |
Круги лидирования:
1-41 Джоди Шектер
42-54 Ронни Петерсон
Напишите отзыв о статье "Гран-при Франции 1973 года"
Ссылки
- [wildsoft.ru/gp.php?y=1973&gp=228 Гран-при Франции 1973 года] (рус.) на сайте wildsoft.ru
- [www.grandprix.com/gpe/rr228.html Гран-при Франции 1973 года] (англ.) на сайте grandprix.com
| Предыдущая гонка: Гран-при Швеции 1973 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1973 года |
Следующая гонка: Гран-при Великобритании 1973 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Франции 1972 года |
Гран-при Франции | Следующая гонка: Гран-при Франции 1974 года |
| ||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Франции 1973 года
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
