Гран-при Германии 1970 года
Поделись знанием:
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
| нем. XXXII Grosser Preis von Deutschland | |
|---|---|
| Дата | |
| Место | |
| Трасса |
Хоккенхаймринг (6789 м) |
| Дистанция |
50 кругов, 339,450 км |
| Погода |
Жарко |
| Поул | |
| 1:59,5 (204,5 км/ч) | |
| Быстрый круг | |
| 2:00,5 (202,8 км/ч) | |
| 49 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
| 8 из 13 Гран-при Сезона 1970 / Гонка №192 | |
Гран-при Германии 1970 года — восьмой этап чемпионата мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 1970 года. Автогонки прошли 2 августа 1970 года на трассе Хоккенхаймринг в ФРГ.
Питер Гетин заменил в «Макларене» Дэна Герни. БРМ сократила число своих автомобилей до двух, отстранив от гонок Джорджа Итона. Сильвио Мозер вновь предпринял попытку пробиться на старт за рулём «Беллази», но потерпел неудачу, так же как и Брайан Редман и появившийся на один этап Хуберт Хане на частном «Марче».
Квалификацию выиграл Жаки Икс, опередивший Йохена Риндта на 0,2 секунды. В гонке эти два пилота боролись за лидерство на протяжении почти всей дистанции, постоянно сменяя друг друга на первом месте, но в итоге Риндт сумел одержать четвёртую победу подряд, опередив на финише Икса всего на 0,7 секунды.
Классификация
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 2 | 2 |  Йохен Риндт
|
Lotus-Ford | ? | 50 | 1:42:00,3 | 9 |
| 2 | 1 | 10 |  Жаки Икс
|
Ferrari | ? | 50 | +0,7 сек. | 6 |
| 3 | 16 | 4 |  Денни Хьюм
|
McLaren-Ford | ? | 50 | +1:21,8 | 4 |
| 4 | 13 | 17 |  Эмерсон Фиттипальди
|
Lotus-Ford | ? | 50 | +1:55,1 | 3 |
| 5 | 11 | 21 |  Рольф Штоммелен
|
Brabham-Ford | ? | 49 | +1 круг | 2 |
| 6 | 5 | 14 |  Анри Пескароло
|
Matra | ? | 49 | +1 круг | 1 |
| 7 | 14 | 23 | Франсуа Север
|
March-Ford | ? | 49 | +1 круг | |
| 8 | 4 | 12 |  Йо Зифферт
|
March-Ford | ? | 47 | Зажигание | |
| 9 | 15 | 7 |  Джон Сёртис
|
Surtees-Ford | ? | 46 | Двигатель | |
| Сход | 20 | 9 | Грэм Хилл
|
Lotus-Ford | ? | 37 | Двигатель | |
| Сход | 6 | 5 | Крис Эймон
|
March-Ford | ? | 34 | Двигатель | |
| Сход | 3 | 15 | Клей Регаццони
|
Ferrari | ? | 30 | Двигатель | |
| Сход | 10 | 16 | Джон Майлз
|
Lotus-Ford | ? | 24 | Двигатель | |
| Сход | 7 | 1 | Джеки Стюарт
|
March-Ford | ? | 20 | Двигатель | |
| Сход | 9 | 11 |  Марио Андретти
|
March-Ford | ? | 15 | Коробка передач | |
| Сход | 19 | 22 |  Ронни Петерсон
|
March-Ford | ? | 11 | Двигатель | |
| Сход | 8 | 6 |  Педро Родригес
|
BRM | ? | 7 | Зажигание | |
| Сход | 18 | 10 | Джеки Оливер
|
BRM | ? | 5 | Двигатель | |
| Сход | 12 | 3 |  Джек Брэбем
|
Brabham-Ford | ? | 4 | Утечка масла | |
| Сход | 21 | 8 | Жан-Пьер Бельтуаз
|
Matra | ? | 4 | Подвеска | |
| Сход | 17 | 24 | Питер Гетин
|
McLaren-Ford | ? | 3 | Акселератор | |
| НКВ | 25 | Брайан Редман
|
De Tomaso-Ford | ? | ||||
| НКВ | 20 |  Андреа де Адамик
|
McLaren-Alfa Romeo | ? | ||||
| НКВ | 27 | Сильвио Мозер
|
Bellasi-Ford | ? | ||||
| НКВ | 26 | Хуберт Хане
|
March-Ford | ? |
Круги лидирования
| № | Пилот | Конструктор | Круги | Всего |
|---|---|---|---|---|
| 10 | Жаки Икс
|
Ferrari | 1-6, 10-17, 26-31, 36-43, 45-46, 48 | 31 |
| 2 | Йохен Риндт
|
Lotus-Ford | 7-9, 18-21, 24-25, 32-35, 44, 47, 49-50 | 17 |
| 15 | Клей Регаццони
|
Ferrari | 22-23 | 2 |
Напишите отзыв о статье "Гран-при Германии 1970 года"
Ссылки
- [wildsoft.ru/gp.php?y=1970&gp=192 Гран-при Германии 1970 года] (рус.) на сайте wildsoft.ru
- [www.grandprix.com/gpe/rr192.html Гран-при Германии 1970 года] (англ.) на сайте grandprix.com
| Предыдущая гонка: Гран-при Великобритании 1970 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1970 года |
Следующая гонка: Гран-при Австрии 1970 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Германии 1969 года |
Гран-при Германии | Следующая гонка: Гран-при Германии 1971 года |
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Германии 1970 года
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
