Гран-при Канады 1971 года
Поделись знанием:
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.
Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
| англ. XIth Canadian Grand Prix | |
|---|---|
| Дата |
19 сентября 1971 года |
| Место | |
| Трасса |
Моспорт-Парк (3957 м) |
| Дистанция |
64 круга, 253,248 км |
| Погода |
Туман, дождь |
| Поул | |
| 1:15,3 (189,2 км/ч) | |
| Быстрый круг | |
| 1:43,5 (137,6 км/ч) | |
| 57 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
| 10 из 11 Гран-при Сезона 1971 / Гонка №207 | |
Гран-при Канады 1971 года — десятый этап чемпионата мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 1971 года. Автогонки прошли 19 сентября 1971 года на трассе Моспорт-Парк.
BRM расширила свой состав до пяти автомобилей: к команде присоединился местный гонщик Джордж Итон. В ряды «Феррари» вернулся Марио Андретти. Американская команда «Пенске» выставила на гонку частный «Макларен» с дебютировавшим в Формуле-1 Марком Донохью. Стартовое поле было дополнено пилотами частных команд Скипом Барбером, Крисом Крафтом и Питом Лавли.
Джеки Стюарт выиграл квалификацию, следом за ним расположился Йо Зифферт, опередивший второго пилота «Тиррелла» Севера. Старт гонки был задержан из-за тяжёлой аварии в гонке поддержки Формулы-Форд, проходившей перед заездом автомобилей Формулы-1. Стюарт удержал лидерство на старте и шёл первым до 17 круга, после чего его обошёл Петерсон. На 31 круге швед столкнулся с отстававшим на круг Джорджем Итоном, повредил переднюю часть автомобиля и уступил лидерство Джеки Стюарту, который в дальнейшем довёл гонку, сокращённую из-за дождя на 16 кругов, до победы. Финишировавший третьим Марк Донохью приехал на подиум в своей дебютной гонке.
Классификация
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 1 | 11 |  Джеки Стюарт
|
Tyrrell-Ford | ? | 64 | 1:55:13,1 | 9 |
| 2 | 6 | 17 |  Ронни Петерсон
|
March-Ford | ? | 64 | 38,3 сек. | 6 |
| 3 | 8 | 10 |  Марк Донохью
|
McLaren-Ford | ? | 64 | +1:35,8 | 4 |
| 4 | 10 | 9 |  Денни Хьюм
|
McLaren-Ford | ? | 63 | +1 круг | 3 |
| 5 | 7 | 3 | Рейне Виселль
|
Lotus-Ford | ? | 63 | +1 круг | 2 |
| 6 | 3 | 12 |  Франсуа Север
|
Tyrrell-Ford | ? | 62 | +2 круга | 1 |
| 7 | 4 | 2 |  Эмерсон Фиттипальди
|
Lotus-Ford | ? | 62 | +2 круга | |
| 8 | 12 | 4 |  Жаки Икс
|
Ferrari | ? | 62 | +2 круга | |
| 9 | 2 | 14 |  Йо Зифферт
|
BRM | ? | 61 | +3 круга | |
| 10 | 5 | 20 | Крис Эймон
|
Matra | ? | 61 | +3 круга | |
| 11 | 14 | 22 | Джон Сёртис
|
Surtees-Ford | ? | 60 | +4 круга | |
| 12 | 19 | 31 |  Хельмут Марко
|
BRM | ? | 60 | +4 круга | |
| 13 | 13 | 6 | Марио Андретти
|
Ferrari | ? | 60 | +4 круга | |
| 14 | 16 | 15 | Питер Гетин
|
BRM | ? | 59 | +5 кругов | |
| 15 | 21 | 28 |  Джордж Итон
|
BRM | ? | 59 | +5 кругов | |
| 16 | 20 | 18 |  Нанни Галли
|
March-Ford | ? | 57 | +7 кругов | |
| НКЛ | 22 | 19 | Майк Бёттлер
|
March-Ford | ? | 56 | Не классифицирован | |
| НКЛ | 25 | 35 | Пит Лавли
|
Lotus-Ford | ? | 55 | Не классифицирован | |
| Сход | 23 | 24 |  Рольф Штоммелен
|
Surtees-Ford | ? | 26 | Перегрев | |
| Сход | 11 | 21 | Жан-Пьер Бельтуаз
|
Matra | ? | 15 | Авария | |
| Сход | 24 | 33 | Скип Барбер
|
March-Ford | ? | 13 | Давление масла | |
| Сход | 18 | 5 | Клей Регаццони
|
Ferrari | ? | 7 | Авария | |
| Сход | 15 | 37 | Грэм Хилл
|
Brabham-Ford | ? | 2 | Авария | |
| Сход | 17 | 8 |  Тим Шенкен
|
Brabham-Ford | ? | 1 | Зажигание | |
| Сход | 9 | 16 | Хоуден Генли
|
BRM | ? | 0 | Авария | |
| НС | 26 | Крис Крафт
|
Brabham-Ford | ? |
Круги лидирования:
1-17 Джеки Стюарт
18-30 Ронни Петерсон
31-64 Джеки Стюарт
Напишите отзыв о статье "Гран-при Канады 1971 года"
Ссылки
- [wildsoft.ru/gp.php?y=1971&gp=207 Гран-при Канады 1971 года] (рус.) на сайте wildsoft.ru
- [www.grandprix.com/gpe/rr207.html Гран-при Канады 1971 года] (англ.) на сайте grandprix.com
| Предыдущая гонка: Гран-при Италии 1971 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1971 года |
Следующая гонка: Гран-при США 1971 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Канады 1970 года |
Гран-при Канады | Следующая гонка: Гран-при Канады 1972 года |
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Канады 1971 года
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.
Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
