Гран-при Великобритании 1955 года
Поделись знанием:
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
| англ. VIII RAC British Grand Prix | |
|---|---|
| Дата | |
| Трасса |
Эйнтри (4828 м) |
| Дистанция |
90 кругов, 434,52 км |
| Погода |
Жарко, сухо |
| Поул | |
| 2:00,4 | |
| Быстрый круг | |
| 2:00,4 | |
| Быстрый круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
|
| |
| 6 из 7 Гран-при Сезона 1955 | |
1955 Гран-при Великобритании — гонка Формулы-1, состоявшаяся на трассе Эйнтри 16 июля 1955 года. Она стала шестым этапом чемпионата мира. В гонке доминировали пилоты команды Мерседес, лучшим из них стал британский пилот Стирлинг Мосс, менее чем на секунду опередивший своего напарника Фанхио. Гонщикам немецкой команды достались первые четыре места на финише.
Вскоре после этой гонки из-за катастрофы в Ле Мане были отменены Гран-при Германии, Испании и Швейцарии (в последнем случае власти страны к тому же ввели запрет на автогонки, действующий до сих пор). Таким образом, в чемпионате остался лишь один этап - Гран-при Италии через два месяца - и Фанхио автоматически в третий раз стал чемпионом, так как имел достаточное преимущество в очках перед Моссом.
Классификация
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 1 | 12 |  Стирлинг Мосс
|
Mercedes | C | 90 | 3:07:21,2 | 8+1 |
| 2 | 2 | 10 |  Хуан Мануэль Фанхио
|
Mercedes | C | 90 | +0:00,2 | 6 |
| 3 | 4 | 14 |  Карл Клинг
|
Mercedes | C | 90 | +1:11,8 | 4 |
| 4 | 5 | 50 |  Пьеро Таруффи
|
Mercedes | C | 89 | +1 круг | 3 |
| 5 | 9 | 4 | Луиджи Муссо
|
Maserati | P | 89 | +1 круг | 2 |
| 6 | 12 | 16 | Майк Хоторн
|
Ferrari | Е | 60 | +3 круга | |
| Эудженио Кастеллотти
|
27 | |||||||
| 7 | 23 | 26 |  Майк Спаркен
|
Gordini | Е | 81 | +9 кругов | |
| 8 | 16 | 46 | Лэнс Маклин
|
Maserati | D | 79 | +11 кругов | |
| 9 | 15 | 28 | Кен Уортон
|
Vanwall | P | 50 | +18 кругов | |
 Харри Шелл
|
22 | |||||||
| Сход | 13 | 18 | Морис Трентиньян
|
Ferrari | P | 59 | Перегрев | |
| Сход | 6 | 6 | Роберто Мьерес
|
Maserati | P | 47 | Двигатель | |
| Сход | 25 | 40 |  Джек Брэбем
|
Cooper-Bristol | D | 30 | Двигатель | |
| Сход | 17 | 32 | Кен Макалпайн
|
Connaught-Alta | D | 30 | Давление масла | |
| Сход | 24 | 44 | Питер Коллинз
|
Maserati | D | 28 | Сцепление | |
| Сход | 18 | 24 |  Эрнандо да Силва Рамос
|
Gordini | Е | 26 | Давление масла | |
| Сход | 20 | 44 | Рой Сальвадори
|
Maserati | D | 23 | Коробка передач | |
| Сход | 22 | 48 | Хорейс Гоулд
|
Maserati | D | 22 | Тормоза | |
| Сход | 7 | 30 | Харри Шелл
|
Vanwall | P | 20 | Акселератор | |
| Сход | 14 | 36 | Тони Ролт
|
Connaught-Alta | D | 10 | Трансмиссия | |
| Питер Уокер
|
8 | |||||||
| Сход | 19 | 38 | Лесли Марр
|
Connaught-Alta | D | 18 | Тормоза | |
| Сход | 10 | 20 | Эудженио Кастеллотти
|
Ferrari | Е | 16 | Трансмиссия | |
| Сход | 8 | 8 | Андре Симон
|
Maserati | P | 9 | Коробка передач | |
| Сход | 3 | 2 | Жан Бера
|
Maserati | Е | 9 | Утечка масла | |
| Сход | 11 | 22 | Робер Манзон
|
Gordini | Е | 4 | Трансмиссия | |
| НС | 21 | 34 | Джек Фэйрмен
|
Connaught-Alta | D | Двигатель |
Напишите отзыв о статье "Гран-при Великобритании 1955 года"
Примечания
- Круги лидирования:
- Хуан Мануэль Фанхио 10 кругов (1-2, 18-25)
- Стирлинг Мосс 80 кругов (3-17, 26-90)
- Совместное использование болидов:
- Болид №16: Майк Хоторн (60 кругов) и Эудженио Кастеллотти (27 кругов).
- Болид №28: Кен Уортон (50 кругов) и Харри Шелл (22 кругов).
- Болид №36: Тони Ролт (10 кругов) и Питер Уокер (9 кругов).
- Это гран-при стало последним для целого ряда британских пилотов, а именно: Маклин, Марр, Макалпайн, Ролт и Питер Уокер. Одновременно впервые в гран-при участвовал Джек Брэбем, а также Майк Спаркен, для которого эта гонка стала также и единственной. Победа Стирлинга Мосса стала первой для него, а также первой победой британского пилота на Гран-при Великобритании.
Положение в чемпионате после Гран-при
| Место | Пилот | Очки | |
|---|---|---|---|
| ▬ | 1 | Хуан Мануэль Фанхио
|
33 |
| ▬ | 2 | Стирлинг Мосс
|
22 |
| ▬ | 3 | Морис Трентиньян
|
111⁄3 |
| ▬ | 4 | Джузеппе Фарина
|
101⁄3 |
| ▬ | 5 | Боб Свейкерт
|
8 |
- Примечание: Только 5 позиций включены в обе таблицы.
Ссылки
- [wildsoft.ru/gp.php?y=1955&gp=047 Гран-при Великобритании 1955 года] (рус.) на сайте wildsoft.ru
- [www.grandprix.com/gpe/rr047.html Гран-при Великобритании 1955 года] (англ.) на сайте grandprix.com
- Lang Mike. Grand Prix! Vol 1. — Haynes Publishing Group, 1981. — P. 90. — ISBN 0-85429-276-4.
| Предыдущая гонка: Гран-при Нидерландов 1955 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1955 года |
Следующая гонка: Гран-при Италии 1955 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Великобритании 1954 года |
Гран-при Великобритании | Следующая гонка: Гран-при Великобритании 1956 года |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Великобритании 1955 года
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
