Гран-при Италии 1952 года
Поделись знанием:
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
| итал. 23o Gran Premio d'Italia | |
|---|---|
| Дата | |
| Место | |
| Трасса |
Монца (6300 м) |
| Дистанция |
80 кругов, 504,000 км |
| Погода |
Солнечно, тепло, сухо |
| Поул | |
| 2:05,7 (180,4 км/ч) | |
| Быстрый круг | |
| 2:06,1 (179,9 км/ч) |
|
| 56 круг | |
| 57 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
|
| |
| 8 из 8 Гран-при Сезона 1952 / Гонка №23 | |
Гран-при Италии 1952 года — гонка в классе Формулы-1, прошедшая 7 сентября, 1952 года на трассе Монца. Гонка проходила по правилам Формулы-2 согласно регламенту сезона.
Классификация
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 1 | 12 |  Альберто Аскари
|
Ferrari | P | 80 | 2:50:45,6 | 8+0,5 |
| 2 | 5 | 26 |  Хосе-Фройлан Гонзалес
|
Maserati | P | 80 | +1:01,8 | 6+0,5 |
| 3 | 2 | 16 | Луиджи Виллорези
|
Ferrari | P | 80 | +2:04,2 | 4 |
| 4 | 3 | 10 | Нино Фарина
|
Ferrari | P | 80 | +2:11,4 | 3 |
| 5 | 13 | 22 | Феличе Бонетто
|
Maserati | P | 79 | +1 круг | 2 |
| 6 | 8 | 8 |  Андре Симон
|
Ferrari | P | 79 | +1 круг | |
| 7 | 6 | 14 | Пьеро Таруффи
|
Ferrari | P | 77 | +3 круга | |
| 8 | 18 | 48 |  Шико Ланди
|
Maserati | P | 76 | +4 круга | |
| 9 | 15 | 40 |  Кен Уортон
|
Cooper-Bristol | D | 76 | +4 круга | |
| 10 | 17 | 62 | Луи Розье
|
Ferrari | D | 75 | +5 кругов | |
| 11 | 23 | 50 |  Эйтель Кантони
|
Maserati | P | 75 | +5 кругов | |
| 12 | 19 | 30 | Деннис Пур
|
Connaught-Lea-Francis | D | 74 | +6 кругов | |
| 13 | 20 | 36 | Эрик Брэндон
|
Cooper-Bristol | D | 73 | +7 кругов | |
| 14 | 7 | 2 | Робер Манзон
|
Gordini | Е | 71 | +9 кругов | |
| 15 | 12 | 38 | Алан Браун
|
Cooper-Bristol | D | 68 | +12 кругов | |
| Сход | 1 | 32 | Стирлинг Мосс
|
Connaught-Lea-Francis | D | 60 | Двигатель | |
| Сход | 24 | 46 | Джино Бьянко
|
Maserati | P | 46 | Двигатель | |
| Сход | 11 | 6 | Жан Бера
|
Gordini | Е | 42 | Двигатель | |
| НКЛ | 12 | 42 | Майк Хоторн
|
Cooper-Bristol | D | 38 | +42 круга | |
| Сход | 16 | 24 | Франко Роль
|
Maserati | P | 24 | Двигатель | |
| Сход | 4 | 4 | Морис Трентиньян
|
Gordini | Е | 5 | Двигатель | |
| Сход | 2 | 28 | Кеннет Макэлпайн
|
Connaught-Lea-Francis | D | 4 | Подвеска | |
| Сход | 16 | 18 |  Руди Фишер
|
Ferrari | P | 3 | Двигатель | |
| Сход | 10 | 34 | Эль Байоль
|
Osca | P | 0 | Коробка передач | |
| НКВ | 70 |  Шарль де Торнако
|
Ferrari | Е | Не прошел квалификацию | |||
| НКВ | 58 | Альберто Креспо
|
Maserati | P | Не прошел квалификацию | |||
| НКВ | 60 | Туло де Граффенрид
|
Maserati | P | Не прошел квалификацию | |||
| НКВ | 54 | Питер Коллинз
|
HWM-Alta | D | Не прошел квалификацию | |||
| НКВ | 68 | Питер Уайтхед
|
Ferrari | D | Не прошел квалификацию | |||
| НКВ | 56 |  Тони Гейз
|
HWM-Alta | D | Не прошел квалификацию | |||
| НКВ | 64 | Билл Астон
|
Aston Butterworth | D | Не прошел квалификацию | |||
| НКВ | 52 | Лэнс Маклин
|
HWM-Alta | D | Не прошел квалификацию | |||
| НКВ | 20 |  Ханс фон Штук
|
Ferrari | P | Не прошел квалификацию | |||
| НКВ | 44 | Пьеро Дузио
|
Cisitalia-BPM | P | Не прошел квалификацию | |||
| НКВ | 66 | Джонни Клэз
|
Simca-Gordini | Е | Не прошел квалификацию |
Напишите отзыв о статье "Гран-при Италии 1952 года"
Ссылки
- [wildsoft.ru/gp.php?y=1952&gp=023 Гран-при Италии 1952 года] (рус.) на сайте wildsoft.ru
- [www.grandprix.com/gpe/rr023.html Гран-при Италии 1952 года] (англ.) на сайте grandprix.com
| Предыдущая гонка: Гран-при Нидерландов 1952 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1952 года |
Следующая гонка: Гран-при Аргентины 1953 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Италии 1951 года |
Гран-при Италии | Следующая гонка: Гран-при Италии 1953 года |
| ||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Италии 1952 года
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
