Гран-при Италии 1994 года
Поделись знанием:
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
| Дата | |
|---|---|
| Место | |
| Трасса | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
| 12 из 16 Гран-при Сезона 1994 | |
Гран-при Италии 1994 года — двенадцатый этап чемпионата Мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 1994 года. Прошёл на Национальном автодроме Монцы в Италии. Соревнования состоялись 11 сентября 1994 года.
Гонка
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 3 | 0 |  Деймон Хилл
|
Williams-Renault | G | 53 | 1:18:03,2 | 10 |
| 2 | 2 | 28 |  Герхард Бергер
|
Ferrari | G | 53 | +4,93 | 6 |
| 3 | 7 | 7 |  Мика Хаккинен
|
McLaren-Peugeot | G | 53 | +25,64 | 4 |
| 4 | 16 | 14 |  Рубенс Баррикелло
|
Jordan-Hart | G | 53 | +50,634 | 3 |
| 5 | 15 | 8 | Мартин Брандл
|
McLaren-Peugeot | G | 53 | +1:25,575 | 2 |
| 6 | 5 | 2 | Дэвид Култхард
|
Williams-Renault | G | 52 | Закончилось топливо | 1 |
| 7 | 12 | 25 |  Эрик Бернар
|
Ligier-Renault | G | 52 | +1 круг | |
| 8 | 24 | 20 | Эрик Кома
|
Larrousse-Ford | G | 52 | +1 круг | |
| 9 | 20 | 5 | Юрки Ярвилехто
|
Benetton-Ford | G | 52 | +1 круг | |
| 10 | 6 | 26 | Оливье Панис
|
Ligier-Renault | G | 51 | +2 круга | |
| Сход | 26 | 31 |  Дэвид Брэбем
|
Simtek-Ford | G | 46 | Прокол | |
| Сход | 14 | 3 |  Юкио Катаяма
|
Tyrrell-Yamaha | G | 45 | Вылет | |
| Сход | 19 | 9 | Кристиан Фиттипальди
|
Arrows-Ford | G | 43 | Двигатель | |
| Сход | 9 | 15 | Эдди Эрвайн
|
Jordan-Hart | G | 41 | Двигатель | |
| Сход | 21 | 4 | Марк Бланделл
|
Tyrrell-Yamaha | G | 39 | Вылет | |
| Сход | 18 | 23 |  Пьерлуиджи Мартини
|
Minardi-Ford | G | 30 | Вылет | |
| Сход | 22 | 24 | Микеле Альборето
|
Minardi-Ford | G | 28 | Коробка передач | |
| Сход | 11 | 30 |  Хайнц-Харальд Френтцен
|
Sauber-Mercedes | G | 22 | Двигатель | |
| Сход | 8 | 29 | Андреа де Чезарис
|
Sauber-Mercedes | G | 20 | Двигатель | |
| Сход | 25 | 32 | Жан-Марк Гунон
|
Simtek-Ford | G | 20 | Коробка передач | |
| Сход | 23 | 19 | Янник Дальма
|
Larrousse-Ford | G | 18 | Вылет | |
| Сход | 1 | 27 | Жан Алези
|
Ferrari | G | 14 | Коробка передач | |
| Сход | 4 | 12 | Джонни Херберт
|
Lotus-Mugen-Honda | G | 13 | Генератор | |
| Сход | 10 | 6 |  Йос Ферстаппен
|
Benetton-Ford | G | 0 | Столкновение | |
| Сход | 13 | 11 | Алессандро Дзанарди
|
Lotus-Mugen-Honda | G | 0 | Столкновение | |
| Сход | 17 | 10 | Джанни Морбиделли
|
Arrows-Ford | G | 0 | Столкновение | |
| НКВ | 34 |  Бертран Гашо
|
Pacific-Ilmor | G | - | |||
| НКВ | 33 | Поль Бельмондо
|
Pacific-Ilmor | G | - |
Напишите отзыв о статье "Гран-при Италии 1994 года"
Примечания
- Лучший круг: Деймон Хилл 1m 25,930 s.
- Круги лидирования: 1-14 Жан Алези, 15-23 Герхард Бергер, 24 Деймон Хилл, 25 Дэвид Култхард, 26 Мика Хаккинен, 27-28 Дэвид Култхард, 29-53 Деймон Хилл.
- Первый поул в карьере Жана Алези.
- 75-я победа команды Williams.
- Гонка была остановлена после массовой аварии на первом круге, после рестарта гонщики проехали полную дистанцию гонки.
- Эдди Ирвайн рестартовал в конце стартовой решетки. Позже он был наказан отложенным штрафом на одну гонку, за инициирование массового столкновения во время первого старта гонки.
- Джонни Херберт рестартовал с пит-лейн.
| Предыдущая гонка: Гран-при Бельгии 1994 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1994 года |
Следующая гонка: Гран-при Португалии 1994 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Италии 1993 года |
Гран-при Италии | Следующая гонка: Гран-при Италии 1995 года |
| ||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Италии 1994 года
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
