Грут-Айленд

Грут-АйлендГрут-Айленд

</tt>

</tt>

Грут-Айленд нидерл. Groote Eylandt
14°00′ ю. ш. 136°53′ в. д.14.000° ю. ш. 136.883° в. д. / -14.000; 136.883
Акватория	Залив Карпентария
Страна	Австралия Австралия
Регион	Северная территория
Грут-Айленд
Грут-Айленд
Площадь	2326,1 км²
Наивысшая точка	219 м
Население (2007 год)	1539 чел.
Плотность населения	0,662 чел./км²

Грут-Айленд (нидерл. Groote Eylandt) — крупнейший остров залива Карпентария в северо-восточной части Австралии. Принадлежит народу энинтильяква и является резервацией аборигенов Арнем-Ленда. Название, данное путешественником Абелем Тасманом в 1644 году, переводится с голландского языка как «большой остров».

География

Остров Грут-Айленд расположен в 50 км от материковой части Северной территории, а именно, полуострова Арнем-Ленд, а также в 630 км от города Дарвин. Длина острова с востока на запад — около 50 км, с севера на юг — около 60 км. Общая площадь — 2326,1 км². Остров низменный, средняя высота над уровнем моря — 15 м. Высшая точка Грут-Айленда — холм Сентрал-Хилл (219 м).

Климат острова тропический с жарким, влажным летом и частыми грозами. На Грут-Айленде можно выделить два сезона — сухой под влиянием ветров, дующих с юго-востока, и сезон дождей под влиянием муссонов. Сезон дождей на острове длится с ноября по апрель. Средняя температура в это время года — 25—38 °C. Период засухи длится с мая по октябрь. Температура в это время года — 10—30 °C. Среднегодовое количество осадков — около 1177 мм.

Растительность Грут-Айленда типичная для этой части Австралии: саванны и редколесья с зарослями мангровых деревьев, пандануса, тутового дерева. На острове обитает 14 видов млекопитающих, 39 видов рептилий и около 83 видов птиц. Прибрежные воды очень богаты рыбой, морскими змеями, черепахами, дюгонями.

История

В течение тысячелетий остров был населён аборигенами, которые пришли на Грут-Айленд с полуострова Арнем-Ленд. Редко расселённые по острову, они занимались охотой и собирательством.

Остров был впервые замечен европейцами в 1624 году, когда голландское судно «Арнем» под командованием Виллема Колстердта проплывало вдоль западного побережья пролива Карпентария. Но остров получил своё название «Грут-Айленд» только в 1644 году во время путешествия Абеля Тасмана. В 1803 году вокруг острова проплыло судно Мэтью Флиндерса, одного из самых известных исследователей Австралии. Европейцы были не первыми иноземцами, побывавшими в водах у Грут-Айленда. Уже в течение долгих столетий здесь рыбачили индонезийцы (в основном на трепанга). Обычно они приплывали сюда в декабре во время северо-западных муссонов и уплывали в апреле-мае во время ветров, дувших с юго-востока. Тем не менее, индонезийские племена не оказали значительного влияния на культуру и язык аборигенов.

На протяжении XIX века острову совсем не уделяли внимания, но в XX веке произошли коренные изменения в жизни местных жителей: на Грут-Айленде появились первые миссионеры, военный персонал и шахтёры.

Первая религиозная миссия на острове была основана в 1921 году в поселении Эмеральд-Ривер членами Общества миссионеров англиканской церкви. Позднее, в 1943 году, миссия переехала в Ангуруку после того, как ВВС Австралии овладели взлётно-посадочной полосой в целях обороны северной части Австралии. До 1950-х годов большая часть жителей Грут-Айленда жила в западной части острова в поселении Ангуруку. Миссия продолжала действовать вплоть до 1979 года, когда Ангуруку стал самоуправляемым городским советом аборигенов (англ. Aboriginal Town Council).

В 1938 году в северо-восточной части Грут-Айленда появилась заправочная станция для гидросамолётов авиакомпании Qantas Airways. Поблизости было основано поселение Умпакумпа (или Порт-Лангдон), куда переселилась большая часть жителей с восточного побережья Грут-Айленда. Во время второй мировой войны заправочная станция была взята под контроль ВВС Австралии и больше никогда не действовала.

Экономика острова кардинально изменилась после открытия рядом с Ангуругу месторождения марганца. Во время исследования острова в 1803 году Мэтью Флиндерс отметил наличие на нём бурого железняка и кварца. Марганцевое месторождение было обнаружено геологами ещё в 1907 году, однако, вплоть до 1955 года ни одна коммерческая организация не бралась за разведку марганца на Грут-Айленде. После переговоров 1960—1963 года было достигнуто соглашение между компанией BHP Billiton и Обществом миссионеров англиканской церкви, которое определило размер роялти местным жителям в обмен на право добычи марганца на острове. В 1964 году право на разработки марганца были переданы дочерней компании BHP Billiton — Gemco (Groote Eylandt Mining Company). Первый груз с марганцевой рудой был отправлен уже в 1966 году. В настоящее эта руда в основном экспортируется в Японию и США, и размер её добычи составляет около 2 млн тонн в год (около 10 % общемировой добычи).

Население

Во время переписи 2001 года на острове проживало 2426 человек, или 1,1 % населения Северной территории. С 1996 года показатель прироста населения снизился на 5,1 %. Однако численность населения коренного населения выросло на 9,1 % по сравнению с переписью 1996 года и 23,9 % по сравнению с показателем 1991 года.

В 2001 году 48 % населения жило в основном населённом пункте острова — Ангуруку, 23 % — в Умпакумпа.

На острове четыре основных поселения: Альянкула, Ангуруку, Мильякпурра и Умпакумпа. Шахтёрский посёлок носит название Альянкула и находится на северо-западном берегу Грут-Айленда.

Самоуправление

На острове действуют 3 городских совета: в Ангуруку, Умпакумпа и Мильякпурра.

После принятия Закона о правах аборигенов на земли в 1976 году остров Грут-Айленд стал собственностью аборигенов. Поэтому нахождение на острове без разрешения Земельного совета Аниндильяквы противозаконно.

Экономика

В марте 2006 года численность трудоспособного населения составляла 926 человек, из них 786 человек являлись работающими, 140 человек — безработными. Уровень безработицы на острове составляет 15,1 %.

Основная отрасль промышленности на острове — горнодобывающая промышленность (добыча марганцевой руды), в которой в 2001 году было занято 30 % трудоспособного населения Грут-Айленда. 19 % населения работает в аппарате управления, 10 % — в образовании, 5 % — в здравоохранении и коммунальных службах. В 2001 году уровень заработной платы на острове был на 45 % выше, чем в Северной территории.

Длина дорог с асфальтовым покрытием за пределами городов на Грут-Айленде составляет всего 20 км (2001 год).

Ссылки

• [www.angurugu.nt.gov.au/home/home The Angurugu Community Government Council]
• [web.archive.org/web/20070909175424/www.nt.gov.au/business/documents/general/Groote%20Eylandt%20final%20snapshot%20July%202006.pdf Groote Eylandt Socio-economic Snapshot]
• [www.gemco.com.au/component/option,com_frontpage/Itemid,1/ Сайт компании GEMCO, занимающейся добычей марганцевой руды на острове]  (англ.)
• [walkabout.com.au/locations/NTGrooteEylandt.shtml Groote Eylandt (including Angurugu, Alyangula and Umbakumba)]  (англ.)
• [www.abc.net.au/aplacetothink/html/groote.htm Фильм про Грут-Айленд]  (англ.)
• [www.alyangula.com/ Alyangula Area School]  (англ.)
• [www.users.bigpond.com/loisolsen/ Around Alyangula]  (англ.)
• [anindilyakwaart.com/ Anindiliyakwa Art]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Грут-Айленд

Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.