Дембицкий, Мечислав

Мечислав Дембицкий польск. Mieczysław Dębicki<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Варшавы
18 февраля 1982 — 5 декабря 1986
Предшественник:	Ежи Маевский
Преемник:	Ежи Болеславский
Рождение:	4 сентября 1926(1926-09-04) Пикуловичи
Смерть:	7 марта 2001(2001-03-07) (74 года) Варшава
Место погребения:	Воинское кладбище Повонзки
Партия:	ПОРП
Образование:	Академия Генерального Штаба Войска Польского Высшая партийная школа ЦК ПОРП
Учёное звание:	доктор военно-исторических наук
Профессия:	военный
Военная служба
Годы службы:	1944 - 1991
Принадлежность:	Войско Польское
Род войск:	пехота → Войска Охраны Границы
Звание:	Дивизионный генерал
Командовал:	Войска Охраны Границы
Сражения:	Вторая мировая война Битва за Колобжег
Научная деятельность
Научная сфера:	Военная история
Награды:

Мечислав Дембицкий — польский военный, дивизионный генерал Войска Польского, начальник Войск Охраны Границы (1965—1971), заместитель секретаря-глава секретариата Комитета Обороны Страны (1971—1983), первый заместитель главного инспектора территориальной обороны — глава инспектората Территориальной обороны и Войск внутренней обороны (1986—1988), деятель ПОРП, доктор исторических наук, президент Варшавы (1982—1986).

Биография

В марте 1944 года вступил в 14-й полк язловецких улан Армии Крайовой под Львовом, затем солдат 4-й поморской пехотной дивизии им. Яна Килинского. Прошёл с боями от Варшавы до Колобжега, ранен в боях за Колобжег, принимал участие в боях за освобождение Варшавы. В 1945 году окончил школу пехотных офицеров и служил в 11-м пехотном полку и 62-м пехотном полку в Элке.

После окончания в 1948 году Центра обучения пехоты в Рембертове, служил в Войсках охраны границы на различных служебных должностях — помощник заместителя коменданта заставы в 11-м участке ВОГ, заместитель главы штаба 23-й бригады, 5-й бригады, начальник командного отдела ВОГ, командир 16-й бригады в Гданьске, начальник штаба бригады в Клодзко. В 1965 году назначен командующим Войск Охраны Границы (в структуре МНО) — с октября 1965 до 30 сентября 1971 года. С 1967 года бригадный генерал.

Окончил Академию Генерального штаба Войска Польского им. генерала Кароля Сверчевского в Рембертове в 1959 году и Высшую партийную школу при ЦК ПОРП в 1965 году. В 1973 году получил учённую степень доктора военных наук. С 1971 года до 19 декабря 1983 — заместитель секретаря-глава секретариата Комитета Обороны Страны. С 1975 года дивизионный генерал. С 18 февраля 1982 до 5 декабря 1986 года был президентом Варшавы и воеводой Варшавского воеводства. В 1986—1988 первый заместитель главного инспектора территориальной обороны — глава инспектората Территориальной обороны и Войск внутренней обороны. В 1988—1990 годах уполномоченный польского правительства по пребыванию советских войск на территории Польши. С 25 мая 1991 года в отставке.

Много лет был членом руководства Союза борцов за свободу и демократию. В 1985—1990 годах член Президиума Главного Совета союза. С 1990 года участвовал также в работе Союза ветеранов РП и бывших политзаключённых. В 2001 году был в числе основателей Общества кавалеров боевого ордена Креста Грюнвальда.

Награды

• Орден Возрождения Польши Командор (1978)
• Орден Возрождения Польши Офицер (1968)
• Орден Возрождения Польши Кавалер (1963)
• Орден «Знамя Труда» 1-й степени (1984)
• Орден «Крест Грюнвальда» III степень (1973)
• Крест Храбрых
• Золотой Крест Заслуги (1955)
• Серебряный Крест Заслуги (1947)
• Серебряная Медаль «Заслуженным на поле Славы» дважды в 1946
• Бронзовая Медаль «Заслуженным на поле Славы» (1945)
• Юбилейная медаль «10 лет Народной Польши»
• Юбилейная медаль «30 лет Народной Польши»
• Юбилейная медаль «40 лет Народной Польши»
• Золотая Медаль «Вооружённые силы на службе Родине»
• Серебряная Медаль «Вооружённые силы на службе Родине»
• Бронзовая Медаль «Вооружённые силы на службе Родине»
• Золотая Медаль «За заслуги при защите страны»
• Серебряная Медаль «За заслуги при защите страны»
• Бронзовая Медаль «За заслуги при защите страны»

• Медаль «За укрепление боевого содружества» (СССР)
• Юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (СССР)
• Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (СССР)
• Юбилейная медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (СССР)
• Юбилейная медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР» (СССР)
• Почётный знак Советского Комитета Ветеранов Войны (СССР)

• и другие

Источники

• Dominiczak H. Zarys historii WOP 1945-85. — Warsz.: Wyd. Zarząd Polityczny WOP, 1985. — S. 81.
• Jędrzejko M., Paszkowski M., Rogulski M. Generałowie i admirałowie III Rzeczypospolitej (1989—2002). — Warsz.: Wyd. von Borowiecky, 2002. — ISBN 83-87689-46-7
• Kosk H. P. Generalicja polska. — T. I. — Pruszków: Oficyna Wydawnicza «Ajaks», 1998.
• Kowalski L. Generał ze skazą. — Warsz., 2001. — S. 449.
• Sroga A. Na drodze stał Kołobrzeg. — Warsz., 1980. — S. 695.
• Encyklopedia Warszawy. — 1994.
• Kto jest kim w Polsce. — Warsz., 1984. — S. 163.
• «Żołnierz Wolności». — 20-21 lutego 1982. — S. 2.
• Królikowski J. Generałowie i admirałowie Wojska Polskiego 1943—1990. — T. I: A-H. — Toruń, 2010. — S. 323—326.

Отрывок, характеризующий Дембицкий, Мечислав

– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.