Дзвиняч Дольны
Деревня
|
Дзвиняч Дольны (польск. Dźwiniacz Dolny, укр. Дзвиняч Долішній) — деревня в Польше, входит в Подкарпатское воеводство, Бещадский повят, гмина Устшики-Дольне.
В 1939—1951 годах деревня частично входила в состав Нижне-Устрицкого района, Дрогобычской области, УССР.
В 1975—1998 годах административно принадлежала к Кросненскому воеводству.
Через деревню протекает речка Дзвиняч, которая в своём нижнем течении в деревне Лодына меняет название на Лодынка и впадает в Стрвяж на территории Бжегов Дольных.
Находится на территории регионального ландшафтного парка «Слонные горы». Лежит у подножья хребта Остре Дзяло (623 м.). Через деревню проходит велосипедная трасса R-61 «Greenwey Восточные Карпаты» (из Моравии, через Словакию на Украину).
В деревне развит агротуризм (7 агротуристических хозяйств).
Содержание
История
Деревню заложил в 1538 году, на основе воложского права, на королевских землях, Пётр Кмита-Собенский. Это право было получено им незаконно, используя положение пшемысльского старосты и великого коронного маршала. Таким же образом были заложены Воля Мачкова, Ствяжик (сейчас часть Устишек-Дольных) и Рувня. Владельцем территории Дзвиняча был Тимко, сын кмета с находящейся неподалёку Середницы.
Известно что часть лесов была раскорчёвана ещё до заложения деревни по локационному распоряжению. Этот факт указывает на то, что ещё до 1538 года здесь существовал какой-то населённый пункт. Кмита-Собенский откупил земли у Тимка, но вскоре умер, не заплатив всей суммы. Его вдова, Барбара, желая возместить Тимке потери, дала ему позволение на основание новой деревни воложского права, с 18-летним освобождением от налогов, под названием Розтока, между Середницей и Дзвинячем. Со временем её название изменилось на Романова Воля. Из акта описи владений Кмитов от 1580 года, можно узнать что в Дзвиняче был тогда фольварк (один из 7 во владениях Кмитов над верхним Саном).
Исторические источники упоминаю существование в деревне «fortalitium» (укрепленной усадьбы) второй половины XVI века. До сих пор сохранились следы оборонительных валов, а также остатки рва. Целиком фортификации занимали площадь 75 x 140 м. Остатки крепости были сожжены в 1947 году во время нападения УПА[2].
После Кмитов резиденция перешла к Оссолинским, затем Турчам, а в XIX веке к Россовским. От самой усадьбы сохранились небольшие остатки фундаментов и подвалов.
После татарского налёта в 1672 году, в деревне, принадлежавшей Оссолинским, уцелело 6 домов.
В 1880 году построена деревянная греко-католическая церковь св. Параскевы, разобранная в 1952 году. Из материала разобранной церкви построены хозяйственные постройки для сельхозкооператива в соседней Лодыне, заселённой переселенцами из Сокаля.
Население Дзвиняча Дольного было выселено 12 мая 1946 года, по причине того, что через деревню прошла линия границы между ПНР и Советским Союзом. Перед выселением жители закопали церковные колокола на территории Романовой Воли. Колокола были откопаны в 1993 и подняты на колокольню церкви в Устшиках-Дольных.
Вследствие выселений и прохождения границы, не сохранилась старая застройка деревни, которая в 1939 году насчитывала 119 хозяйств и 970 жителей различных национальностей (с основном поляки, русины и евреи).
Деревня была заново заселена после перенесения границы, выходцами из любельшины и замойщины, которые получали кредиты на строительство домов и по 10 га полей. Первый дом был построен в 1959 году. Непривычный горный климат и неурожайная земля, привели к тому что первые переселенцы покинули деревню, а на их место прибыли переселенцы с различных районов Польши. Сейчас деревня насчитывает 47 домов и 236 жителей[3].
Судьба евреев Дзвиняча Дольного
К 1938 году в Дзвиняче жили 160 евреев. Они относились к общине Лутовиск. В самой деревне находился молитвенный дом невзрачной архитектуры. В связи с отсутствием выживших и полным обезлюдением деревни, установить судьбу дзвинячских евреев во время войны не удалось[4].
Туристические аттракции
Церковь
Деревянная церковь греко-католическая св.Параскевы была построена в XIX веке (по разным источникам, или в 1815 или в 1880 годах). Иконостас церкви был расписан известным львовским художником П.Павликовским. Церковь была отремонтирована в 1908 году. В 1946 году, после отселения деревни, церковь была закрыта. Тогда-же были спрятаны колокола церкви, откопанные в 1993 году. В 1951 году церковь была разобрана на стройматериалы.
На месте, где была церковь, установлен памятный крест. Сохранилось несколько могил на прицерковном кладбище.
Праздник Хлеба
С 2000 года в Дзвиняче Дольном проходит ежегодный фольклорный фестиваль «Праздник Хлеба» (польск. Święto Chleba). Главная аттракция фестиваля — выпекание хлебов на листах хрена и капусты, в печках на свежем воздухе. Мероприятие включает выступление фольклорных коллективов из Польши и Словакии[5].
Бывшая граница ПНР—СССР
Место с двумя пограничными столбами напоминает о прохождении через деревню советско-польской границы в 1944-1951 годах. Граница была установлена на ялтинской конференции. 12 мая 1946 года все жители деревни были выселены, а строения разрушены. От деревни остались только заброшенные поля и руины церкви. После обмена территориями с СССР в 1951 году, деревня целиком вошла в состав Польши, а граница отодвинулась на пару десятков километров на восток.
Памятник природы
В деревне находиться управление экологического музея «Hołe». Одним из экспонатов музея является 200-летняя липа (Tilia cordata). Её крона раскинулась на 356 см. Высота 16 метров. Получила статус памятника природы решением местного совета Устишек Дольных №LIII/387/2001 от 28 декабря 2001 года[6].
Напишите отзыв о статье "Дзвиняч Дольны"
Примечания
- ↑ [warszawa.stat.gov.pl/bdl/app/samorzad_m.dims Główny Urząd Statystyczny]
- ↑ [zamki.res.pl/dzwiniacz.htm Zamek Dźwiniacz Dolny - Zamki Polskie]
- ↑ [www.twojebieszczady.pl/warto/hole.php Twoje Bieszczady]
- ↑ [www.sztetl.org.pl/pl/article/dzwiniacz-dolny/5,historia/ Muzeum Historii Żydów Polskich.DŹWINIACZ DOLNY.]
- ↑ [swieto-chleba.pl/ Święto chleba - od ziarenka do bochenka]
- ↑ [www.bieszczady.net.pl/ekomuzeumhole.php Pomnik przyrody (200 letnia lipa) Dźwiniacz Dolny]
Источник
- [www.exploreprzemyskie.com/index.php?option=com_content&view=article&id=247%3Abrelikow&catid=56%3Amiejscowoci&Itemid=115&lang=pl Dźwiniacz Dolny]
| |||||||||||||||||||||||||
|
Эта статья входит в число добротных статей русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Дзвиняч Дольны
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
