Дубининская улица
| Дубининская улица Москва | |
 Дом 65, фото 2005 года | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Район | |
| Ближайшие станции метро |
«Павелецкая» (начало) |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.71972&lon=37.63472&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/?ll=37.63472%2C55.71972&spn=0.15381%2C0.080341&z=16&l=map на Яндекс.Картах] | |
| [g.co/maps/33jnh на Картах Google] | |
Дуби́нинская у́лица (образована в 1922 году объединением Коло́менской-Ямско́й улицы и Дани́ловской улицы, в XIX веке известной как продолжение улицы Щипо́к) — радиальная улица в районе Замоскворечье Центрального административного округа города Москвы. Проходит от Зацепской площади до Даниловского Вала, продолжая трассу Новокузнецкой улицы к югу от Садового кольца. Фактическая нумерация домов по Дубининской захватывает прилегающие проезды — от Павелецкого вокзала до Данилова монастыря.
К Дубининской улице примыкают с нечётной (восточной) стороны Жуков проезд, c чётной (западной стороны) Стремянный переулок, Малый Строченовский переулок, улица Щипок (в современных границах), Первый Щипковский переулок и Павловские переулки (с 1-го по 3-й). В южной части улицы сохранилась застройка конца XIX века, типичная для фабричных окраин Москвы.
Содержание
Происхождение названия
Современное название — в честь революционера и депутата Моссовета Ивана Константиновича Дубинина (1888—1920), жившего на этой улице. Исторические названия — по Ямской слободе, обслуживавшей направление на Коломну, и по Данилову монастырю.
История
Коломенская ямская слобода известна с XVI века — сюда в 1592 были переведены ямщики, ранее жившие в Ямской слободе на Полянке. Храм Флора и Лавра (покровителей лошадей и зависевших от них ямщиков) на Зацепе известен с 1642 года; в 1778 на его месте была выстроена новая церковь, которая после ряда достроек обрела современный вид к 1835 году. В 1938 храм был передан обновленцам, в 1940 закрыт. В 1950-е годы была взорвана колокольня; её выстроили заново после передачи храма церкви в 1992 году[1].
Местность между ямской слободой и Даниловым монастырём долго оставалась слабо застроенной. На планах середины XIX века продолжение Коломенской-Ямской улицы к югу от улицы Щипок и Жукова проезда также называется Щипком и доходит только до 1-го Павловского переулка, за которым простирались сады Павловской больницы. По восточной стороне улицы показаны обширные усадебные дворы, причём в каждом из них — пруд (озерцо) на месте старицы реки Москвы; к западу — только огороды. Из тогдашних усадеб сохранилась только одна, на углу Жукова проезда (№ 49—51).
Во второй половине XIX века на Коломенской и Даниловской улицах развернулось промышленное строительство, особо развившееся после прокладки железнодорожной линии в Поволжье и устройство Саратовского (Павелецкого) вокзала. Большинство из построенных тогда и в советское время фабрик в наши дни перестроены под офисы, торговые и складские помещения. Улицу до 80-х гг. пересекало три железнодорожных переезда через линии, соединявшие завод Владимира Ильича со станцией Москва-Товарная-Павелецкая. В настоящее время сохранилось два переезда, один из них находится в нерабочем состоянии (пересечение с трамвайными рельсами без возможности проезда), второй продолжает использоваться. В доме на углу Щипка в течение десятилетий работал отец Сергея Есенина, а сам поэт жил и работал здесь в 1912. Дубининская улица получила прямое сообщение с Даниловским валом только в советское время, когда сады Павловской больницы были отданы под застройку (на планах 1917 года показан лишь ломаный проезд по западному периметру больницы).
Трамвай пришёл на Дубининскую улицу в 1950, в разгар сокращения сети, заменив снятую линию по Большой Серпуховской.[2]. С 1959 до 1992 года[3] маршрут «А» ходил от Чистых прудов до Зацепской площади и разворачивался вокруг храма Флора и Лавра. В 1992 это разворотное кольцо по требованию РПЦ закрыли, а вместе с ним и «Аннушку». Маршрут «А» был восстановлен в 1997, с новой конечной у Калужской площади. В наши дни Дубининская улица связана трамваем с центром города, Шаболовкой, Загородным шоссе, Чертановым, станциями метро «Университет», «Пролетарская» и др.
Примечательные здания
По нечётной стороне
- № 7 — почтамт при Павелецком вокзале.
- № 9, стр. 1,
памятник архитектуры (федеральный) — храм святых мучеников Флора и Лавра на Зацепе[4]. Основной объём храма выстроен в 1778 году, колокольня и трапезная — в 1835-м (объём выше портика над входом был снесён в 1950-е годы, реконструирован в 1990-х годах). - № 9, стр. 1,
памятник архитектуры (вновь выявленный объект) — дом причта церкви Флора и Лавра, конец XIX века. - № 33 — бывшее здание ЮКОСа.
- № 41 — здание 1917 года постройки.
- № 49 — 51, памятник архитектуры (федеральный) — усадьба Ардалионова XIX века с оградой (XVIII век, 1800-е)[5].
- № 53, памятник архитектуры (федеральный) — жилой дом первой трети XIX века[5]
- № 55-61 — двух-трёхэтажная застройка XIX века.
- № 57 — фабрика «Красный Суконщик». Застройка XIX века.
- № 59 — Завод Владимира Ильича.
По чётной стороне
- № 68/30 — двухэтажный жилой дом.
- № 68 — фабричная застройка XIX века.
- № 94 — здание XIX века.
Транспорт
- Станция метро «Павелецкая» (начало) и «Тульская» (конец)
- Трамвай А, 3, 35, 38, 39 (см. [tram.ruz.net/maps/sh20060515.png карту маршрутов])
Источники
- ↑ [webzamos.ru/index.php?newsid=5 История храма Флора и Лавра на Зацепе]
- ↑ [tram.rusign.com/dubininskaya.php Путеводитель по трамвайной Москве]
- ↑ [tram.ruz.net/history/routes/moscow/route--224.htm История маршрута «А»]
- ↑ [dkn.mos.ru/contacts/register-of-objects-of-cultural-heritage/ Реестр объектов культурного наследия.]
- ↑ 1 2 OKN
| |||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Дубининская улица"
Отрывок, характеризующий Дубининская улица
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
