Коровий Вал
| Улица Коровий вал Москва | |
 Дом № 7 | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Район |
Замоскворечье (№ 1-5 (со строениями) - нежилые), Якиманка (№ 7 - жилой, № 9 - нежилой) |
| Протяжённость |
0,6 км |
| Ближайшие станции метро | |
| Почтовый индекс |
119049 |
| Номера телефонов |
+7(495) ---- |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.72917&lon=37.61972&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/?ll=37.61972%2C55.72917&spn=0.15381%2C0.080341&z=16&l=map на Яндекс.Картах] | |
У́лица Коро́вий Вал (1952—1990 — Добрынинская улица) — улица в районе Замоскворечье Центрального административного округа города Москвы. Проходит от Серпуховской площади до Калужской площади. Нумерация домов ведётся от Серпуховской площади.
Содержание
Происхождение названия
Название XVIII—XIX веков дано по Коровьему рынку, находившемуся в этом районе у Серпуховских ворот.
История
Уже в XVII веке существовала Коровья площадка — скотопригонный рынок на Мясницкой улице у Красных ворот. В конце XVIII века Скотопригонный или Животинный двор перевели в Замоскворечье. Разместившийся у Серпуховских ворот рынок в разговорной речи москвичей стал называться Коровьим рынком, так как торговали на нём в основном коровами.
После сноса в 20-е годы XIX века укреплений Земляного вала и формирования улиц нынешнего Садового кольца участок от Серпуховских ворот до Калужских ворот стал улицей Коровий вал, а близлежащие четыре переулка стали называться Коровьими с добавлением соответствующих порядковых номеров. Несмотря на закрытие рынка в 1886 году, улица и переулки сохранили своё название до 1952 года.
В 1952 году Коровий вал и Коровьи переулки были переименованы соответственно в Добрынинскую улицу и Добрынинские переулки благодаря соседству с Добрынинской площадью, в честь революционера-большевика, участника Октябрьского вооружённого восстания в Москве П. Г. Добрынинина. В 1990 году улице было возвращено историческое наименование.
Примечательные здания и сооружения
По нечётной стороне:
- № 1А, стр. 1 — Московско-Ленинский Универмаг («Красное Замоскворечье») (1928—1932, архитектор К. Н. Яковлев)[1][2], ныне — Универмаг «Добрынинский»[3]
- № 3 — Здание кинотеатра «Буревестник» (1952—1957, архитекторы И. В. Жолтовский, В. Л. Воскресенский и другие)[1]. Ныне здание занимает ГБУК МТКМО под руководством А. Градского «Градский Холл» (Театр Градского)[4].
- № 7 — посольство Уганды (офис 3), посольство Эритреи (офис 31—32), посольство Гватемалы (офис 98), посольство Гвинеи (офис 101—102), посольство Парагвая (офис 142), посольство Сенегала (офис 193—194), посольство Мальты (офис 219).
- № 9 — Жилой дом (2-я половина XIX века)[1], ныне — ОАО «Московский фондовый центр».
Транспорт
Метро Добрынинская, Октябрьская (КРЛ) и кольцевая.
Напишите отзыв о статье "Коровий Вал"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Москва: Архитектурный путеводитель / И. Л. Бусева-Давыдова, М. В. Нащокина, М. И. Астафьева-Длугач. — М.: Стройиздат, 1997. — С. 458-459. — 512 с. — ISBN 5-274-01624-3.
- ↑ Васильев Н. Ю., Евстратова М. В., Овсянникова Е. Б., Панин О. А. Архитектура авангарда. Вторая половина 1920-х — первая половина 1930-х годов. — М.: С. Э. Гордеев, 2011. — С. 170. — 480 с.
- ↑ Москва торговая // Московское наследие. — 20015. — № 5 (41). — С. 18—19.</span>
- ↑ [gradskyhall.ru/contacts.html Официальный сайт]
</ol>
Ссылки
- [maps.yandex.ru Карты Яндекс] — [maps.yandex.ru/map.xml?mapID=100&size=1&scale=11&mapX=7530&mapY=6870&act=5&mapWidth=1200&distance=1230,-6250;950,-6450;780,-7010;950,-7230;1340,-7410;1840,-7600;2360,-7800;3090,-8110&tool=grab Улица Коровий Вал]
- [maps.google.com Google Maps] — [maps.google.com/maps?q=Moscow&t=h&hl=en&om=1&ie=UTF8&z=16&ll=55.729158,37.616458&spn=0.005244,0.009806&iwloc=addr Улица Коровий Вал]
| |||||||||||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи о Москве. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Коровий Вал
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
