Загряжский, Пётр Петрович

Пётр Петрович Загряжский
Портрет П.П.Загряжского мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения	1778(1778)
Место рождения	Российская империя
Дата смерти	29 января 1849(1849-01-29)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Годы службы	1797—1833
Звание	генерал-лейтенант
Сражения/войны	Война третьей коалиции Война четвёртой коалиции Отечественная война 1812 года Война шестой коалиции Русско-турецкая война (1828—1829)
Награды и премии	Иностранные ордена Наградное оружие
В отставке	с 16 декабря 1833 года

Пётр Петро́вич Загря́жский (1778—1849) — генерал-лейтенант русской императорской армии, участник наполеоновских войн.

Биография

Родился в 1778 году в дворянской семье; сын директора императорских конских заводов Петра Ивановича Загряжского и Елизаветы Ивановны Мосоловой, владелицы бывшей демидовской усадьбы в Большом Толмачёвском переулке, которая после смерти мужа вступила во 2-й брак со своим соседом Н. И. Шешуковым.

В 1796 году был принят в Павлоградский 2-й лейб-гусарский полк в качестве вахмистра и с этим полком сражался на Кавказе, заслужив в 1797 году офицерский чин. В течение первых двух лет службы Загряжский сменил несколько воинских подразделений, пока не задержался в Гусарском лейб-гвардии полку, где 25 сентября 1800 года получил погоны полковника.

29 мая 1800 года П. Загряжский был удостоен ордена Святого Иоанна Иерусалимского.

Сражался против французской армии в войнах третьей и четвёртой антинаполеоновских коалиций, в ходе последней особенно отличился в баталии близ Фридланда, где в ходе кавалерийской схватки был ранен четырнадцать раз и взят в плен. За этот подвиг 20 мая 1808 года был награждён орденом Святого Георгия 4-го класса

в воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении 2 июня при Фридланде против французских войск, где поступал с примерною неустрашимостью.

23 апреля 1809 года, после размена пленными, Загряжский получил должность шефа Нежинского 18-го гусарского полка.

После вторжения французской армии в пределы Российской империи полк, над которым Загряжскому было поручено шефство (в составе 4-й бригады 1-й кавалерийской дивизии), входил в 1-й резервный кавалерийский корпус 1-й Западной армии и принял участие в ряде ключевых сражений против Наполеона: в бою при Островно, Бородинской битве, баталии под Малоярославцем, боях под Оршей, Вильно и Ковно. За преследование французских войск Березины до Немана Загряжский был удостоен командованием звания генерал-майора (20 июля 1813 года).

После изгнания Наполеона из России принял участие в Войне шестой коалиции, где был при осаде крепости Шпандау, в Битве под Лейпцигом и взятии французской столицы.

В декабре 1816 года Загряжский возглавил бригаду 1-й конно-егерской дивизии, а 13 июля 1819 года стал во главе 1-й гусарской дивизии, но уже 23 октября 1819 года был переведён на пост начальника 1-й драгунской дивизии.

6 января 1826 года заслуги Петра Петровича Загряжского были отмечены производством последнего в генерал-лейтенанты.

1 ноября 1828 года генерал-лейтенант Загряжский был назначен начальником 1-й конно-егерской дивизии.

13 февраля 1829 года, за храбрость и находчивость проявленные в войне с турками, Загряжский был назначен командовать всей резервной кавалерией русской императорской армии.

16 декабря 1833 года вышел в почётную отставку. Умер 29 января 1849 года и был похоронен на Ваганьковском кладбище города Москвы.

Жена — баронесса Елизавета Карловна Врангель (ум. 1849), дочь и наследница генерал-аншефа Карла Рейнгольдовича Врангеля. По словам современника, в 1809 году полковник Загряжский квартировался в Выборге, где ухаживал за Елизаветой Карловной, девицей очень хорошенькой и довольно образованной. Городская молва объявила их женихом и невестой. Поняв, что зашёл слишком далеко, Загряжский решил тайком улизнуть в Петербург, но будущая теща поскакала вслед за ним, нагнала его, вернула и заставила жениться. Имели сына Павла и дочь Елизавету.

Источники

• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_z02.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 396-397.

Отрывок, характеризующий Загряжский, Пётр Петрович

И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.