Зигмонди, Рихард

Рихард Адольф Зигмонди
нем. Richard Adolf Zsigmondy
Место рождения:	Вена, Австрийская империя
Место смерти:	Гёттинген, Германия
Страна:	Австро-Венгрия Австро-Венгрия → Германия Германия
Научная сфера:	коллоидная химия
Место работы:	Гёттингенский университет (1907—1929) Грацский университет (1893—1907)
Альма-матер:	Венский университет Венский технологический университет Мюнхенский университет
Научный руководитель:	Вильгельм фон Миллер
Известен как:	коллоидные системы
Награды и премии:	Нобелевская премия по химии (1925)

Рихард Адольф Зигмонди (Жигмонди, нем. Richard Adolf Zsigmondy; 1 апреля 1865, Вена — 23 сентября 1929, Гёттинген) — австро-венгерский, а затем немецкий химик, лауреат Нобелевской премии по химии в 1925 году «за установление гетерогенной природы коллоидных растворов и за разработанные в этой связи методы, имеющие фундаментальное значение в современной коллоидной химии, так как все проявления органической жизни в конечном счете связаны с коллоидной средой протоплазмы».

Биография

Зигмонди родился 1 апреля 1865 года в Вене (Австрийская империя, ныне Австрия) в венгерской семье врача Адольфа Жигмонди и поэтессы Ирмы Сакмари. Адольф Жигмонди сделал много для продвижения стоматологии в Австрии, являлся изобретателем нескольких хирургических инструментов и устройств, а также автором нескольких научных и медицинских работ. Отец поощрял интерес своих четверых детей к науке. Он умер, когда Рихарду было пятнадцать лет. Один из братьев Рихарда Карл стал известным математиком. Мать Зигмонди поощряла детей к занятиям спортом, проведению свободного времени на открытом воздухе, а также к искусству. Поэтому большую часть детства Рихард и его братья провели занимаясь скалолазанием, альпинизмом, плаванием и дайвингом. Кроме того, уже с раннего возраста Рихард проявлял интерес к химии и имел дома небольшую лабораторию, где проводил химические опыты по книге Штокхардта (нем. Stoeckhardt) «Школа химии».

Зигмонди начал своё обучение на медицинском факультете Венского университета под руководством Э. Людвига (нем. E.Ludwig), где изучал основы количественного анализа. Позже окончил Венский технический университет (1887) и Мюнхенский университет (1889), где изучал органическую химию под руководством Вильгельма фон Миллера (нем. Wilhelm von Miller). После получения докторской степени в университете Мюнхена, он на некоторое время остаётся там работать ассистентом фон Миллера, после чего переезжает в Берлин, где работает на аналогичной должности у профессора физики Кундта (нем. Kundt). В 1893 году переходит работать в Венский технический университет, где занимается преподавательской деятельностью. В 1907 году становится профессором Гёттингенского университета, а также директором Института неорганической химии при этом же университете. В этом университете он проработает до своего ухода на пенсию в феврале 1929 года.

С 1898 года работал над методикой получения коллоидных растворов и их ультрафильтрации. В 1903 году Зигмонди совместно с Г. Зидентопфом изобрёл щелевой ультрамикроскоп, а затем (1913) так называемый иммерсионный ультрамикроскоп.

Предложил классификацию коллоидных частиц. С помощью ультрамикроскопии и других разработанных им методов Зигмонди провёл многочисленные исследования броуновского движения коллоидных частиц, коагуляции и других процессов.

В 1903 году Зигмонди женился на Лауре Луизе (нем. Laura Luise, в девичестве Müller), дочери профессора патологической анатомии в Йене Вильгельма Мюллера (нем. Wilhelm Müller). У них было две дочери — Аннмари и Кати. Аннмари была замужем за доктором Эрихом Хюккелем, работавшим ассистентом Петера Дебая в Цюрихе.

Зигмонди умер в Гёттингене 24 сентября 1929 года, через несколько месяцев после окончания научной деятельности.

Память

• В 1976 г. Международный астрономический союз присвоил имя Рихарда Зигмонди кратеру на обратной стороне Луны.
• Изображен на австрийской почтовой марке 1979 года.

Сочинения

• Zur Erkenntnis der Kolloide. — Jena. 1919.
• Das kolloide Gold. — Lpz. 1925 (совместно с P. A. Thiessen); в русском переводе — Коллоидная химия. 2 изд. Хар. — К. 1933.

Ссылки

• [nobelprize.org/nobel_prizes/chemistry/laureates/1925/zsigmondy-bio.html Биография Рихарда Зигмонди на сайте Нобелевского комитета] (англ.).
• [nobelprize.org/nobel_prizes/chemistry/laureates/1925/zsigmondy-lecture.pdf Нобелевская лекция Рихарда Зигмонди] (англ.).

Отрывок, характеризующий Зигмонди, Рихард

Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.