Иеремия Валах

Иеремия Валах
Ieremia Valahu O.F.MCap
Имя в миру	Ион рум. Ion Valahu
Рождение	29 июня 1556(1556-06-29) Молдавское княжество Молдавское княжество
Смерть	5 марта 1625(1625-03-05) (68 лет) Неаполь
Монашеское имя	Иеремия
Почитается	Католическая церковь
Беатифицирован	30 октября 1983 года
В лике	блаженный
Главная святыня	Санктуарий в Онешты Молдавия
День памяти	8 мая
Покровитель	экуменизма
Подвижничество	монах, мистик

Иеремия Валах (рум. Ieremia Valahu, O.F.MCap, в миру — Ион, 29 мая 1556, Молдавское княжество — 5 марта 1625, монастырь св. Ефрема Нового, Неаполь, Италия) — блаженный Римско-Католической Церкви, монах из монашеского ордена капуцинов. Беатифицирован 30 октября 1983 год. Первый блаженный Католической церкви в Румынии и в Молдавии.

День памяти — 8 мая.

Биография

В 1574 покинул родное село Тзадзо и отправился в Италию, в 1576 прибыл в Бари, в 1578 перебрался в Неаполь, где познакомившись с местными капуцинами, вступил в их монастырь, в 1579 принес монашеские обеты, состоял в нескольких капуцинских общинах, последним из них стал монастырь-лечебницы св. Ефрема, Иеремия в течение сорока лет служил бедным, ухаживал за тяжело больными и умирающими, ночи проводил в молитве в больничной часовне.

Прославление

20 сентября 1625 года по инициативе архиепископа Неаполя кардинала Decio Carafa начат процесс по сбору информации для беатификации, процесс официально инициировал Папа Урбан VIII в 1627 году, в 1687 году Иннокентий IX героические добродетели брата Иеремии. Первая биография блаженного опубликована в 1670 по итальянски, в 1944 новая книга, посвященная Иеремии была издана на румынском языке, её автор министр пропаганды Григоре Манойлеску, он же в 1947 обнаружил забытое место захоронения блаженного в Неаполе, что послужило возобновлению процесса беатификации.

В послевоенные годы, проживавшая в Риме адвокат из Бухареста Феличия Параскивеску создала «Всемирное общество Иеремии Валаха Паломников Христианского Единства» с целью активизации идей экуменизма. Она руководила движением до своей смерти в 1982. Отделения Общества действовали в Риме, Париже и Лилле. Движение поддерживал Апостольский нунций во Франции мосиньер Ронкалли, с ним сотрудничала основатель и директор «Жизни с Богом» Ирина Поснова.

Литература

• Колупаев В., Саганова Н. Последователи блаженного Иеремии Валаха в ХХ веке и их деятельность по сближению христианских церквей // Analecta catholica / Episcopia Romano-Catolică de Chişinău. Vol. IX—X, 2014—2015. Chişinău. 2012. P. 173—192.

Ссылки

• [www.santiebeati.it/dettaglio/91424 Житие] (итал.)

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Иеремия Валах

– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.