Калманович, Моисей Иосифович

Моисей Иосифович Калманович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Народный комиссар зерновых и животноводческих совхозов СССР
4 апреля 1934 год — 11 апреля 1937 год
Предшественник:	Тихон Александрович Юркин
Преемник:	Николай Нестерович Демченко
Председатель Правления Государственного Банка СССР
18 октября 1930 — 4 апреля 1934
Предшественник:	Георгий Леонидович Пятаков
Преемник:	Лев Ефимович Марьясин
Народный комиссар продовольствия РСФСР
7 июля 1923 — 31 мая 1924
Предшественник:	Николай Павлович Брюханов
Преемник:	Должность упразднена
Народный комиссар продовольствия ССР Литвы и Белоруссии
1919 — 1919
Председатель СНК Западной области
январь 1918 — 10 апреля 1918
Предшественник:	Карл Иванович Ландер
Преемник:	Должность упразднена
Рождение:	1888(1888) с. Рыбинское, Канский уезд, Енисейская губерния, Российская империя
Смерть:	27 ноября 1937(1937-11-27) Москва, РСФСР, СССР
Партия:	ПСР (1904-1917) РСДРП(б) с июля 1917 года

Моисе́й Ио́сифович Калмано́вич (1888, село Рыбинское, Енисейская губерния — 27 ноября 1937, Москва) — революционер, советский государственный деятель, председатель Госбанка СССР.

Биография

Родился в семье торговца. В 1904 вступил в Партию социалистов-революционеров. С 1912 работал приказчиком. В 1914 призван в армию. В июле 1917 вышел из партии эсеров и вступил в РСДРП(б).

Во время Октябрьской революции был начальником Минского гарнизона, членом бюро ВРК Западного фронта, членом Северо-Западного обкома РСДРП(б), комиссаром продовольственного отдела областного исполнительного комитета Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Западной области и фронта (Облискомзап).

В августе 1919 — апреле 1920 председатель особой продовольственной комиссии Западного фронта. После окончания советско-польской войны в 1920 был назначен заместителем наркома продовольствия УССР.

В 1921—1922 председатель сибирского продовольственного комитета, член Сибирского революционного комитета, затем в 1922—1923 снова заместитель наркома продовольствия УССР.

В 1923 назначен наркомом продовольствия РСФСР и заместителем наркома продовольствия СССР. После ликвидации Наркоматов продовольствия в 1924—1927 гг. М. И. Калманович был членом правления «Сахаротреста», в 1927—1928 — Промбанка, в 1928—1929 — «Зернотреста».

В декабре 1929 года назначен на должность заместителя народного комиссара земледелия. В 1927—1930 член ЦКК ВКП(б). В 1928 член коллегии и руководитель группы Наркомата рабоче-крестьянской инспекции СССР. В 1930 назначен Председателем Госбанка СССР. В 1930—1937 гг. — кандидат в члены ЦК ВКП(б). В 1934 освобожден от обязанностей Председателя Правления Государственного банка СССР. Назначен наркомом зерновых и животноводческих совхозов СССР.

11 апреля 1937 года Калманович снят с поста наркома, а 11 июня арестован. Осужден Военной коллегией Верховного Суда СССР по обвинению во вредительстве, терроризме и контр-революционной деятельности. Расстрелян. Реабилитирован ВКВС СССР в 1956 году.

Личная жизнь

Был женат.

В 1930-е годы проживал в Москве по адресу: ул. Герцена (ныне Большая Никитская), дом № 47, кв. 55.

Использованы [www.cbr.ru/today/print.aspx?file=/today/history/Kalmanovitch.htm материалы сайта Банка России]. [www.cbr.ru/about/main.asp?Prtid=Use Разрешение на использование].

Отрывок, характеризующий Калманович, Моисей Иосифович

– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]