Киреев, Иван Фёдорович

Иван Фёдорович Киреев
Дата рождения	9 февраля 1905(1905-02-09)
Место рождения	город Красноярск, Енисейская губерния, Российская империя
Дата смерти	13 мая 1963(1963-05-13) (58 лет)
Место смерти	город Красноярск, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	воздушно-десантные войска (1941—1942) инженерные войска (1942—1945)
Годы службы	1927—? и 1941—1945
Звание	старший сержант
Часть	17-я воздушно-десантная бригада 54-й гвардейский стрелковый полк 19-й гвардейской стрелковой дивизии 61-й гвардейский стрелковый полк 19-й гвардейской стрелковой дивизии
Сражения/войны	Великая Отечественная война Советско-японская война
Награды и премии

Иван Фёдорович Киреев (1905—1963) — советский военнослужащий. Участник Великой Отечественной и советско-японской войн. Полный кавалер ордена Славы. Воинское звание — гвардии старший сержант.

Биография

До войны

Иван Фёдорович Киреев родился 9 февраля 1905 года в губернском городе Красноярске Российской империи (ныне административный центр Красноярского края Российской Федерации) в семье рабочего-железнодорожника. Русский. Окончил один или два класса начальной школы. С пятнадцати лет работал в Главных железнодорожных мастерских Сибирской железной дороги. В конце 1920-х годов проходил службу в Рабоче-крестьянской Красной Армии. После демобилизации вернулся в Красноярск. Работал маляром в паровозосборочном цехе Красноярского паровозоремонтного завода, пройдя путь от простого рабочего до бригадира. 30 апреля 1937 года Иван Фёдорович был арестован по обвинению во вредительстве и 22 июня 1938 года военным трибуналом Красноярской железной дороги приговорён к 5 годам исправительно-трудовых лагерей. После нескольких апелляций 8 августа 1940 года был реабилитирован. Вернулся на свой завод, где продолжал трудиться до призыва на военную службу.

На фронтах Великой Отечественной войны

Вновь в Красную Армию И. Ф. Киреев был призван Сталинским районным военкоматом города Красноярска в августе 1941 года. По стечению обстоятельств немолодой по военным меркам боец попал в воздушно-десантные войска. Служил в составе 17-й воздушно-десантной бригады 8-го воздушно-десантного корпуса сначала в городке Экгейм Саратовской области, затем в Подмосковье. До войны летать на самолёте Ивану Фёдорович не доводилось, а тут пришлось не только летать, но и прыгать с парашютом. К этому добавились ежедневные изнурительные тренировки. Выдерживать высокие физические нагрузки наравне с молодыми солдатами Ивану Фёдоровичу было тяжело, и в мае 1942 года его перевели в сапёрный взвод 54-го гвардейского стрелкового полка 19-й гвардейской стрелковой дивизии. Вновь красноармейцу Кирееву пришлось осваивать новую для него воинскую специальность. Службу он начал с чтения книг по минно-взрывному делу, затем учился сапёрным премудростям у опытных бойцов и младших командиров. По-настоящему боевое крещение он принял только во время Великолукской операции. 9 декабря 1942 года, подтянув крупные резервы, противник нанёс мощный контрудар с целью деблокировать свои окружённые в Великих Луках войска и потеснил части 9-й гвардейской стрелковой дивизии. В сложившейся ситуации 15 декабря командование Калининского фронта вынуждено было ввести в бой из фронтового резерва 19-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Гвардейцы генерал-майора Д. М. Баринова смогли восстановить положение и закрепились юго-западнее Великих Лук у деревни Печище. Немцы не оставляли попыток прорвать кольцо окружения и 27 декабря бросили в бой на участке обороны 54-го гвардейского стрелкового полка крупные силы пехоты и танков. Во время отражения многочисленных контратак противника 27 и 28 декабря гвардии красноармеец И. Ф. Киреев под яростным огнём врага произвёл минирование высоты 178,1, чем способствовал удержанию тактически важных оборонительных рубежей. 3 января Иван Фёдорович был ранен, но остался в строю и 10 января, несмотря на ранение, принял участие в отражении очередного натиска врага, уничтожив в бою 5 вражеских солдат.

Летом-осенью 1943 года 19-я гвардейская стрелковая дивизия в составе 39-й армии принимала участие в Смоленской операции. И. Ф. Киреев в боях на духовщинско-демидовском направлении неоднократно проделывал проходы в минных полях и проволочных заграждениях противника для своей пехоты и танков, в составе своего подразделения освобождал Духовщину и Рудню. После завершения операции «Суворов» советские войска попытались развить успех на витебском направлении. В этих боях в ноябре 1943 года Иван Фёдорович был тяжело ранен и на несколько месяцев выбыл из строя. После лечения в госпитале он вернулся в свою дивизию, но был определён сапёром в 61-й гвардейский стрелковый полк. К лету 1944 года получил воинское звание гвардии младшего сержанта. Особенно отличился в первые дни Белорусской стратегической операции.

Орден Славы III степени

Крупномасштабное наступление советских войск на витебском направлении было намечено на 22 июня 1944 года. В ночь перед началом Витебско-Оршанской операции стратегического плана «Багратион» группа сапёров 61-го гвардейского стрелкового полка получила задание произвести инженерную разведку и обеспечить проходы к позициям немцев для своей пехоты к северу от деревни Кузьменцы. Под покровом темноты сапёры сумели вплотную приблизиться к переднему краю противника, но в последний момент были обнаружены. Немцы открыли ураганный ружейно-пулемётный огонь по советским бойцам. В живых осталось только два сапёра, в том числе и гвардии младший сержант И. Ф. Киреев. Понимая, что задание нужно выполнить во что бы то ни стало, они притворились мёртвыми, а когда всё затихло, продолжили работу. Действуя быстро и слаженно, сапёры проделали проход в минном поле и проволочном заграждении противника, сняв более сотни мин. Утром перешедшие в наступление стрелковые подразделения прорвали немецкую оборону и вышли на берег реки Лучосы. В результате стремительного прорыва, чему в немалой степени способствовала проведённая сапёрами работа на участке атаки, передовые отряды полка захватили две переправы через реку, создав благоприятные условия для последующего продвижения на запад. В ходе дальнейшего наступления в период с 22 по 26 июня гвардии младший сержант И. Ф. Киреев находился непосредственно в боевых порядках пехоты и непрерывно вёл инженерную разведку, давая возможность стрелковым подразделениям без потерь преодолевать инженерные заграждения неприятеля. Всего за время операции Иван Фёдорович под огнём врага проделал четыре прохода через минные поля и ряды колючей проволоки противника. Благодаря отваге и воинскому мастерству гвардии младшего сержанта Киреева, а также других полковых сапёров, гвардейцы подполковника В. А. Трушина 25 июня вышли на берег реки Западная Двина в районе деревни Гнездиловичи, где встретились с частями 43-й армии, тем самым сомкнув кольцо окружения вокруг витебской группировки противника. За образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом доблесть и мужество приказом от 4 июля 1944 года Иван Фёдорович был награждён орденом Славы 3-й степени.

Орден Славы II степени

Осенью 1944 года 19-я гвардейская стрелковая дивизия вела ожесточённые бои в Литве к югу от Расейняя. При подготовке наступательной операции на мемельском направлении гвардии младший сержант И. Ф. Киреев, назначенный на должность командира сапёрного отделения, провёл большую работу по разведке переднего края немцев в зоне ответственности своего полка: заблаговременно были выявлены минные поля, изучена система проволочных заграждений и расположение траншей, намечены пути подхода к позициям противника. 6 октября в ходе начавшейся Мемельской операции Иван Фёдорович со своими бойцами, демонстрируя образцы мужества и отваги, под яростным миномётным и пулемётным огнём врага проделал два прохода в минных заграждениях немцев, сняв при этом 108 мин. Благодаря самоотверженной работе сапёров 61-й гвардейский стрелковый полк стремительной атакой опрокинул боевые порядки неприятеля в районе населённого пункта Кальнуяй (Kalnujai), и не давая ему закрепиться на промежуточных рубежах, 9 октября первым в дивизии перешёл советско-германскую границу и углубился на 5 километров на территорию Восточной Пруссии.

Через несколько дней 19-я гвардейская стрелковая дивизия была переброшена на гумбинненское направление. При прорыве вражеской обороны на советско-германской границе в районе городка Ширвиндт, насыщенной железобетонными ДОТами, проволочными заграждениями и минными полями, успешно действовали специально сформированные штурмовые группы, в составе одной из которых входило сапёрное отделение И. Ф. Киреева. Умело совершая обходные манёвры и в нужный момент бросая в бой штурмовые группы, гвардейцы подполковника В. А. Трушина одними из первых вступили на территорию Восточной Пруссии, уничтожив в боях 1200 солдат и офицеров вермахта.

За весомый вклад в успешное развитие наступления своего полка и дивизии в целом приказом от 24 октября 1944 года гвардии младший сержант И. Ф. Киреев был награждён орденом Славы 2-й степени, а за умелое руководство отделением ему было присвоено внеочередное воинское звание гвардии старшего сержанта.

Орден Славы I степени

В ходе Гумбиннен-Гольдапской операции подразделения 19-й гвардейской стрелковой дивизии вышли к долговременной линии обороны немцев на ближних подступах к городу Пилькаллен, где перешли к обороне. Противник пытался контратаковать измотанные в боях части дивизии. В сложной боевой обстановке, когда советские войска ещё только оборудовали оборонительный рубеж, гвардии старший сержант И. Ф. Киреев со своим отделением неоднократно под огнём врага выдвигался впереди порядков своей пехоты и на расстоянии 70-80 метров от немецких позиций минировал танкоопасные направления. После стабилизации линии фронта Иван Фёдорович несколько раз проводил группы разведчиков к переднему краю немцев через их инженерные заграждения.

13 января 1945 года с удержанных под Пилькалленом позиций гвардейцы полковника П. Н. Бибикова перешли в наступление в рамках Инстербургско-Кёнигсбергской операции. При прорыве немецкой обороны гвардии старший сержант И. Ф. Киреев под ураганным огнём противника проделал проходы в минных полях немцев и во время атаки лично провёл по нему пехоту. Оборона врага была прорвана, и войска 39-й армии развили стремительное наступление в северо-западном направлении, стремясь отрезать пути отступления 9-му армейскому корпусу 3-й танковой армии вермахта. Ожесточённый бой завязался за опорный пункт противника местечко Ленгветен. Штурмовая группа, в состав которой входило отделение гвардии старшего сержанта Киреева, первой ворвалась в населённый пункт. Противник отчаянно цеплялся за каждый дом, ведя ураганный огонь из окон, подвалов и с чердаков зданий. Особенно ожесточённое сопротивление гвардейцы встретили в центре посёлка. С чердачного помещения одного из каменных строений немцы простреливали из пулемёта сразу несколько прилегающих улиц. Иван Фёдорович вместе с несколькими пехотинцами под прикрытием расположенного по соседству горящего здания сумел обойти огневую точку и ворваться в дом. Пока стрелки зачищали этажи, Киреев поднялся на чердак и уничтожил трёх немецких пулемётчиков. Завладев пулемётом, Иван Фёдорович открыл огонь по соседним зданиям, где засели немецкие солдаты, чем способствовал продвижению штурмовой группы. 18 января Ленгветен был взят, а на следующий день за отличие в Инстербургско-Кёнигсбергскй операции командир 61-го гвардейского стрелкового полка гвардии подполковник В. А. Трушин представил гвардии старшего сержанта И. Ф. Киреева к ордену Славы 1-й степени. Высокая награда была присвоена Ивану Фёдоровичу указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1945 года.

На завершающем этапе Второй мировой войны

Во время штурма Кёнигсберга подразделения 39-й армии активными действиями сковывали немецкую оперативную группу «Земланд», а после взятия столицы Восточной Пруссии участвовали в разгроме немецкой группировки на Земландском полуострове. В мае 1945 года началась переброска армии на Дальний Восток. На завершающем этапе Второй мировой войны в рамках Хингано-Мукденской операции гвардии старший сержант И.Ф.Киреев принимал участие в разгроме Квантунской армии. Во время перехода 19-й гвардейской стрелковой дивизии через Большой Хинган и передвижения по пустынно-степным районам Маньчжурии сапёрное отделение И.Ф.Киреева проделало большую работу по обеспечению наступающих частей водой. За время операции Иван Фёдорович со своими бойцами вырыл шесть колодцев на пути следования дивизии. Боевой путь он завершил 22 августа 1945 года в Порт-Артуре.

После войны

В 1945 году, после завершения советско-японской войны, гвардии старший сержант И.Ф.Киреев был демобилизован. Жил в Красноярске. Ранения и тяготы войны тяжело сказались на здоровье ветерана, но несмотря на болезни и назначенную пенсию, он продолжал работать начальником охраны на местном мельничном комбинате. Умер Иван Фёдорович 13 мая 1963 года. Похоронен в Красноярске.

Награды

• Орден Красной Звезды — дважды (10.06.1944, 12.09.1945);
• Орден Славы 1-й степени (19.04.1945);
• Орден Славы 2-й степени (24.10.1944);
• Орден Славы 3-й степени (04.07.1944);
• Медали, в том числе:

Медаль «За отвагу» — дважды (24.02.1944, 27.03.1944);

Медаль «За боевые заслуги» (20.01.1943);

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»;

Медаль «За победу над Японией».

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]. Номера в базе данных:

[www.podvignaroda.ru/?n=39176591 Орден Красной Звезды. Приказ от 12 сентября 1945 года (архивный реквизит 39176591)].

[www.podvignaroda.ru/?n=46569691 Орден Славы 1-й степени (архивный реквизит 46569691)].

[www.podvignaroda.ru/?n=46801211 Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1945 года].

[www.podvignaroda.ru/?n=36877229 Орден Славы 2-й степени (архивный реквизит 36877229)].

[www.podvignaroda.ru/?n=26705883 Медаль «За боевые заслуги» (архивный реквизит 26705883)].

Литература

• [az-libr.ru/index.htm?Persons&000/Src/0003/b884f7b4 Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь] / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М: Воениздат, 2000. — 703 с. — ISBN 5-203-01883-9.
• Лобода В. Ф. Солдатская слава. Кн. 2. — М: Военное издательство, 1967. — С. 142—144. — 352 с.
• Кавалеры ордена Славы: сборник очерков / сост. И. П. Циприков. — Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1984. — С. 73—76. — 183 с.

Отрывок, характеризующий Киреев, Иван Фёдорович

Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.