Кларксон, Джереми

Джереми Кларксон
Jeremy Clarkson
Имя при рождении:	Джереми Чарльз Роберт Кларксон
Род деятельности:	телеведущий журналист писатель
Место рождения:	Донкастер, Саут-Йоркшир, Англия
Гражданство:	Великобритания Великобритания
Отец:	Эдди Кларксон
Мать:	Ширли Кларксон
Супруга:	Александра Джеймс (1989-1990 гг.) Фрэнсис Кэйн (с 1993-2014 г.)
Дети:	3

Дже́реми Чарльз Ро́берт Кларксон (англ. Jeremy Charles Robert Clarkson, род. 11 апреля 1960 года, Донкастер, Саут-Йоркшир, Великобритания) — английский телеведущий и журналист, специализирующийся на автомобильной тематике. Широко известен как ведущий телевизионного шоу «Top Gear» корпорации BBC, получившего премию «Emmy» в 2005 году. Автор еженедельных колонок для газет «Sunday Times» и «Sun». Вместе с Джеймсом Мэем был первым, кто достиг магнитного северного полюса Земли на автомобиле, что вошло в один из выпусков телепередачи «Top Gear».

Начав карьеру местного журналиста в Северной Англии, Кларксон вырос до общественно известной личности, став ведущим оригинального «Top Gear» в 1988 году. С середины 1990-х годов Кларксон стал признанной публичной фигурой, регулярно появляющейся на британском телевидении со своими собственными шоу или гостем на других шоу. Кроме автомобильной темы Кларксон выпускает программы и книги по таким предметам, как история и техника. С 1998 по 2000 год он также вёл своё ток-шоу «Кларксон».

Его действия как и в частном порядке, так и ведущего «Top Gear» иногда приводили к серьёзной критике со стороны СМИ, политиков и общественности. В одном интервью он сказал, что его жизнь сейчас проходит в стиле: «Поел, поспал, написал и заново». Несмотря на критику против него, Кларксона называют главным вдохновителем возрождения «Top Gear» как самого популярного шоу на BBC.

В 2007 году Джереми получил премию National Television Awards. Также стало известно, что за год работы в «Top Gear» Кларксон заработал 1 миллион фунтов, а от продажи своих книг и DVD получил 1,7 миллионов фунтов.

Биография

Джереми Кларксон родился 11 апреля 1960 года в Донкастере, Саут-Йоркшир, в семье учительницы Ширли Габриэль Уорд и коммивояжера Эдварда Кларксона. Его родители продали бизнес по продаже чая. Они отдали молодого Джереми в частную школу, хотя не знали, как будут платить взносы. Но им помог случай: когда Кларксону исполнилось 13, родители сделали две мягких игрушки в виде медвежонка Паддингтона для своих детей. Вскоре игрушки оказались настолько популярны, что Кларксоны открыли свой бизнес и смогли оплачивать школу «Hill House School», а затем «Repton School». По собственным словам Джереми Кларксона, его успели исключить из Repton School за «хулиганство, курение и распитие спиртных напитков».

Также Кларксон играл роль школьника-общественника Аткинсона на «Радио Би-Би-Си» в передаче «Час детей», пока не сорвал голос.

После школы Кларксон занимался журналистикой. В 1984 году он с приятелем основал «Motoring Press Agency».

В октябре 1988 года Кларксона пригласили на телевидение в качестве ведущего автомобильного шоу «Top Gear» на теле­канале BBC. В 2000 году шоу на два года ушло в отпуск, после чего вернулось в новом формате — с ведущими Джереми Кларксоном, Джеймсом Мэйем и Ричардом Хаммондом. Кларксон, благодаря своей язвительной манере с чисто английским юмором, быстро стал популярен на теле­видении. В конце 1990-х годов он вёл множество телепередач, в частности британскую версию «Robot Wars» и часто сам являлся гостем разнообразных шоу. В 1998 году вышло его собственное ток-шоу — «Clarkson», которое шло почти 2 года. Джереми общался с музыкантами, политиками и другими телеведущими на разнообразные темы, не касающиеся автомобилей.

Кларксон женился на своём менеджере Фрэнсис Кейн в мае 1993 года в Фулхэме. Пара в настоящее время проживает в городе Чиппинг Нортон, расположенный в Котсуолдс, у них трое детей (Эмили, родилась в августе 1994 года; Финло, родился в марте 1996 года; и Катя, родилась в ноябре 1998 года).

Кларксон — большой поклонник рок-группы «Genesis», он принял участие в концерте-воссоединении на стадионе Twickenham в 2007 году. Также он написал аннотацию к переизданию альбома «Selling England by the Pound» в коллекции Genesis 1970–1975.

Политические взгляды

Кларксон утверждает, что он за личную свободу и против прави­тель­ст­вен­но­го регулирования, заявив, что правительство должно «поставить скамейки в парке, и всё. Они должны оставить нас в покое».

Он презирает политику в области здраво­охра­не­ния и промышленной безопасности. Он часто критиковал работу Тони Блэра и Гордона Брауна, особенно «запрет» курения и в 2004 году запрет охоты на лис.

Военная тема

У Кларксона есть пристальный интерес к британским Вооружённым силам, несколько из его DVD и телешоу были на военную тему, в некоторых он летал на военных самолётах, также в «Top Gear» иногда мелькала военная техника, как, например: стрельба вертолёта «Апач» по «Лотусу», «увернись от пули» на «Порше» и «Мерседесе» или использование «Ford Fiesta» в качестве десантного судна. Кларксон посетил британские войска в Багдаде в октябре 2005 года.

В 2007 году вышла передача Джереми Кларксона о рейде на Сен-Назер во времена Второй мировой войны. В 1942 году Британские Командос провели успешную операцию в доке Сен-Назера в оккупированной Франции. Тесть Джереми — покойный Роберт Генри Кейн: герой Арнемской Операции и единственный уроженец острова Мэн, ставший кавалером Креста Виктории. В конце 2007 года Кларксон стал членом фонда «Помощи для Героев», фонд помогает военнослужащим. В 2007 году в Sunday Times вышло Рождественское обращение с призывом пожертвовать деньги в фонд «Помощь для Героев».

У Кларксона есть «Молния» (модель XM172), сверх­звуко­вой реактивный истребитель эры Холодной войны, который был временно размещён в его саду для съёмок в шоу «Скорость».

Писательская карьера

Первая работа Кларксона была торговым представителем их семейного бизнеса — он продавал игрушечных медведей Paddington Bear. После школы Кларксон решил заняться журналистикой, он работал в местных изданиях «Rotherham Advertiser», «Rochdale Observer», «Wolverhampton Express & Star», «Lincolnshire Life» и «Associated Kent Newspapers».

В 1984 году он с приятелем основал «Motoring Press Agency». Они тестировали автомобили, писали об этом статьи и рассылали их в газеты и журналы. В дальнейшем они стали издаваться в таком журнале как «Performance Car». Он регулярно пишет для журнала «Top Gear» с момента его основания.

У Кларксона есть колонки в таких таблоидах как «The Sun», «The Sunday Times» и других авто­журна­лах и газетах. Периодически выходят его статьи в журнале «Times» и в австралийской газете «The Weekend Australian». Он также пишет автомобильные статьи для «Торонто Авто-Стар».

Кроме газетной тематики вышло несколько книг на автомобильную тематику. Почти все книги пишутся в юморис­ти­чес­ком стиле. В 2011 году в издательстве «Penguin» вышла книга Кларксона «Dads» с под­заго­лов­ком: «Gardening is a pointless way of passing the time until you die».

Карьера на ТВ

Карьера на телевидении началась, когда он приехал на «Старый Топ Гир» в качестве одного из доклад­чи­ков и остался там с 27 октября 1988 года по 3 февраля 2000 года, а затем в новой версии программы с 20 октября 2002 года.

Совместно с ведущими Джеймсом Мэйем и Ричардом Хаммондом он превращает «Top Gear» в самое популярное ТВ-шоу на «BBC Two». Передачу транслируют более чем в 100 странах по всему миру. Кларксон всегда был тесно связан с автомобильной тематикой; такие шоу как «Top Gear» и «Мир моторов» сделали его популярным, но он также вёл шоу на другие темы. Первая передача не на авто­мобиль­ную тематику — это британская версия «Robot Wars». Он часто снимался на теле­виде­нии в качестве пригла­шён­ной звезды или консуль­тан­та. С 1998 года в течение трёх лет у него было своё ток-шоу — «Кларксон». Это 27 получасовых эпизодов в период с ноября 1998 года по декабрь 2000 года, гостями шоу были музыканты, политики и телеведущие. Кларксон также активно снимает большое количество документальных фильмов на такие темы как история и техника, много фильмов на автомобильную тематику.

В марте 2015 года Кларксон был отстранён от эфира руководством телекорпорации «Би-Би-Си» за потасовку с продюсером, показ уже готовых выпусков «Top Gear» отменён. По данным издания «The Guardian», отмена «Top Gear» из-за инцидента с Кларксоном привела к снижению аудитории «Би-би-си»: передача привлекала более 5 млн зрителей или 19,5 % от общего количества зрителей теле­радио­корпо­ра­ции.

25 марта 2015 года «Би-би-си» официально объявило об увольнении Джереми Кларксона, а вслед за ним ушли и остальные телеведущие (Ричард Хаммонд, Джеймс Мэй).

30 июля 2015 года было объявлено о том, что Джереми Кларксон, Ричард Хаммонд и Джеймс Мэй подписали контракт с Amazon Video. 11 мая 2016 года Кларксон рассказал в Твиттере, что новое шоу выйдет под названием The Grand Tour и будет транслироваться из палатки, которую они намерены перемещать еженедельно. Выход первого эпизода нового телешоу запланирован на 18 ноября 2016 года.

Интересные факты

• Джереми (теперь) является большим поклонником лондонского «Челси».

Теперь я — футбольный фанат. Я знаю это, потому что за один день я осознал, что никакой я не футбольный фанат. Я — фанат «Челси». «Челси» — это единственная команда, которая умеет играть. Игроки «Челси», вне всякого сомнения, обладают самыми лучшими репро­дук­тив­ны­ми органами. Теперь Стэмфорд Бридж — это моя церковь. Люди, играющие там, — мои Боги.

Автомобили

Кларксон и его семья владеют или владели:

• Volvo XC90
• Range Rover TDV8 Vogue SE
• Lotus Elise 111S
• Mercedes-Benz 600 Grosser
• Mercedes CLK63 AMG Black
• Mercedes-Benz SLK55 AMG
• Mercedes-Benz SLS AMG Roadster
• BMW 3.0 CSL
• Honda CR-X
• Ferrari F355
• 2 Ford GTs
• Aston Martin Virage
• Lamborghini Gallardo
• Volkswagen Scirocco 1
• Volkswagen Scirocco 2
• Ford Escort RS Cosworth
• Ford Focus 1

В дополнение к многим автомобилям, которыми он владеет, как автомобильный журналист Кларксон регулярно получает от автомобильных компаний автомобили для тестирования.

Кларксон хотел купить Ford GT, он долго пытался попасть в список покупателей, кому доставят Ford в Англию, несколько выпусков пиарил Форд. А после того, как наконец-то он получил машину, она сломалась на следующий день. Он назвал этот автомобиль «самым ненадежным автомобилем, который когда-либо делали». После нескольких лет мучений он продает Ford GT, чтобы освободить место под Gallardo Spyder.

В августе 2008 года он продает Gallardo. В октябре он также объявил, что он продал свой Volvo XC90. Но в январе 2009 года, в обзоре автомобилей, напечатанного в The Times, он сказал: «Я только что купил мой третий Volvo XC90, мне надо возить по утрам детей в школу.» Кларксон рассматривает вариант покупки Ferrari 458 Italia после теста в пятнадцатом сезоне «Top Gear». Также он рассматривает покупку автомобиля Mercedes-Benz SLS AMG, так как в своем DVD «Clarkson — The Italian Job» и в специальном выпуске «Top Gear — Путешествие на восток США» Джереми признался, что это его новая любимая машина.

Фильмография

Ведущий

1995–1996	Jeremy Clarkson’s Motorworld
1997	Битвы роботов
1997	Jeremy Clarkson’s Extreme Machines
1998–2000	Кларксон (ток-шоу)
1999	head to head
2000	Clarkson’s Car Years
2001	Скорость
2001	Вы не хотите сделать это
2002 — март 2015	Top Gear
2002	Джереми Кларксон встречает соседей
2003	The Victoria Cross: For Valour
2004	Inventions That Changed the World
2007	The Greatest Raid Of All Time
2010	Jeremy Clarkson: The Italian Job
c 2016	The Grand Tour

Библиография

• Jeremy Clarkson’s Motorworld (1996), ISBN 0-563-38730-0
• «Автомобили по Кларксону» англ. Clarkson On Cars, 1996, ISBN 0-86369-964-2
• Clarkson’s Hot 100 (1997), ISBN 1-85227-730-0
• Jeremy Clarkson’s Planet Dagenham: Drivestyles of the Rich and Famous (1998), ISBN 0-233-99335-5
• Born to Be Riled: The Collected Writings of Jeremy Clarkson (1999) (re-published 2007), ISBN 0-563-55146-1
• Jeremy Clarkson’s Ultimate Ferrari (2001), ISBN 1-84065-358-2
• «Мир по Кларксону» англ. The World According To Clarkson, 2004 ISBN 0-7181-4730-8
• Clarkson on Cars (2004), ISBN 0-14-101788-0
• I Know You Got Soul (2004), ISBN 0-7181-4729-4
• The World According to Clarkson 2: And Another Thing… (2006), ISBN 0-7181-4985-8
• «Без тормозов: Мои годы в Top Gear» англ. The Top Gear Years , 2012, ISBN 0-86369-964-2
• «Вокруг света с Кларксоном: Особенности национальной езды» англ. The Top Gear Years , 2004, ISBN 0-14-101787-2
• «Рожденный разрушать» англ.  Driven to Distraction , 1994, ISBN 0-14-101787-2
• «Могло быть и хуже…», англ. What Could Possibly Go Wrong..., 2016, ISBN 978-5-91671-385-5

Ссылки

• [www.topgear.com/uk/jeremy-clarkson Джереми Кларксон на сайте на Top Gear]
• [www.topgearrussia.ru/tv-show/jeremy-clarkson/ Джереми Кларксон на официальном русскоязычном сайте Top Gear]
• Джереми Кларксон в «Твиттере»

Отрывок, характеризующий Кларксон, Джереми

Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.