Клейтония
Поделись знанием:
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
| Клейтония | |||||||||||||||||
 Соцветие клейтонии виргинской | |||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||
| Типовой вид | |||||||||||||||||
| |||||||||||||||||
Клейто́ния, также клайто́ния (лат. Claytonia) — род двудольных цветковых растений, включённый в семейство Монтиевые (Montiaceae). Ранее включался в семейство Портулаковые (Portulacaceae).
Содержание
Название
Научное название рода было впервые использовано Яном Фредериком Гроновиусом в 1737 году. Гроновиус назвал этот род в честь Джона Клейтона — английского ботаника, изучавшего флору Северной Америки (Виргинии), — по образцам которого он и описывал растения. В 1753 году Карл Линней в Species plantarum перенял это название.
Ботаническое описание
Клейтонии — однолетние и многолетние травянистые растения. Листья собраны в прикорневую розетку, у большинства видов также в небольшом количестве супротивно на стебле, иногда срастающиеся.
Цветки собраны в метёльчатые или кистевидные соцветия. Чашечка разделена 2 доли, не опадает. Венчик состоит из пяти раздельных лепестков, окрашенных в белый или светло-розовый цвет. Тычинки в количестве 5, приросшие к основанию лепестков. Рыльце пестика трёхраздельное. Завязь с 3—6 семязачатками.
Плод — коробочка с 3—6 сплюснутыми семенами, при созревании раскрывающаяся на 3 створки.
Ареал
Большая часть видов клейтонии распространена в Северной Америке, однако также многие произрастают в Восточной Азии. Некоторые натурализованы в Европе.
Таксономия
| ещё 33 семейства (согласно Системе APG III) |
||||||||||||
| около 25 видов | ||||||||||||
| порядок Гвоздичноцветные | род Клейтония | |||||||||||
| отдел Цветковые, или Покрытосеменные | семейство Монтиевые | |||||||||||
| ещё 58 порядков цветковых растений (по Системе APG III) |
ещё 13 родов, в том числе Монтия | |||||||||||
Синонимы
- Belia Steller ex J.G.Gmel., 1769, nom. inval.
- Limnia L. ex Haw., 1812
Виды
- Claytonia acutifolia Pall. ex Schult., 1819 — Клейтония остролистная
- Claytonia arctica Adams, 1817 — Клейтония арктическая
- Claytonia caroliniana Michx., 1803
- Claytonia cordifolia S.Watson, 1882
- Claytonia eschscholtzii Cham., 1831 — Клейтония Эшшольца
- Claytonia exigua Torr. & A.Gray, 1838
- Claytonia gypsophiloides Fisch. & C.A.Mey., 1836
- Claytonia joanneana Schult., 1819 — Клейтония Иоанна
- Claytonia lanceolata Pursh, 1813
- Claytonia megarhiza (A.Gray) Parry ex S.Watson, 1878 — Клейтония крупнокорневая
- Claytonia nevadensis S.Watson, 1876
- Claytonia ogilviensis McNeill, 1972
- Claytonia ozarkensis John M.Mill. & K.L.Chambers, 2006
- Claytonia palustris Swanson & Kelley, 1987
- Claytonia parviflora Douglas ex Hook., 1832
- Claytonia perfoliata Donn ex Willd., 1798 — Клейтония пронзённолистная
- Claytonia porsildii Jurtzev, 1981
- Claytonia rosea Rydb., 1904
- Claytonia rubra (Howell) Tidestr., 1925
- Claytonia sarmentosa C.A.Mey., 1829 — Клейтония отпрысковая
- Claytonia saxosa Brandegee, 1893
- Claytonia scammaniana Hultén, 1939
- Claytonia sibirica L., 1753 — Клейтония сибирская
- Claytonia soczaviana Jurtzev, 1981
- Claytonia tuberosa Pall. ex Schult., 1819 — Клейтония корневидная
- Claytonia udokanica Zuev, 1990
- Claytonia umbellata S.Watson, 1871
- Claytonia virginica L., 1753 — Клейтония виргинская
Напишите отзыв о статье "Клейтония"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
Литература
- Кузенева О. И. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/flora_sssr1936_6.djvu Род 458. Клайтония — Claytonia Gronov.] // Флора СССР : в 30 т. / гл. ред. В. Л. Комаров. — М.—Л. : Изд-во АН СССР, 1936. — Т. VI / ред. тома Б. К. Шишкин. — С. 377—384. — 956 + XXXVI с. — 5200 экз.
Отрывок, характеризующий Клейтония
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
