Кобулов, Богдан Захарович

Богдан Захарович Кобулов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Рождение:	1 марта 1904(1904-03-01) Тифлис, Российская империя
Смерть:	23 декабря 1953(1953-12-23) (49 лет) Москва, СССР
Награды:	Лишён всех наград и званий 23.12.1953

Богда́н Заха́рович Кобу́лов (1 марта 1904 года, Тифлис, Российская империя — 23 декабря 1953 года, Москва, СССР) — деятель советских органов госбезопасности, генерал-полковник (09.07.1945, переаттестация с комиссара ГБ 2-го ранга (04.02.1943)). Заместитель наркома НКВД ГрузССР (1937-38), НКВД СССР (1941-43) и НКГБ (1941, 1943-45), 1 зам. министра внутр. дел СССР (1953). Входил в ближайшее окружение Л. П. Берии. Один из главных организаторов сталинских репрессий.

Кандидат в члены ЦК ВКП(б) (XVIII—XIX съезды). Депутат ВС СССР 2-го созыва.

27 июня 1953 года Кобулов был арестован вместе с Берией по обвинению в шпионаже и заговоре с целью захвата власти.

23 декабря 1953 года приговорён Военной коллегией Верховного Суда СССР по ст. 58 УК РСФСР к высшей мере наказания — смертной казни и в тот же день расстрелян. Тело казненного Кобулова было кремировано, прах захоронен на Донском кладбище.

Биография

Родился в тифлисской семье портного, армянин. Отец — Кобулов Захар, мать — Кобулова Осана Погосовна, сестра Кобулова Наталья Захаровна, младший брат — А. З. Кобулов.

В 1911—1921 годах учился в тифлисской гимназии. В 1921—1922 годах на службе в РККА. С 1921 года — член РКСМ-ВЛКСМ. С января 1925 года — член ВКП(б).

Работа в Грузии

В 1922—1926 гг. — сотрудник Грузинской ЧК. С 1926 года — сотрудник Закавказского ГПУ и ГПУ Грузинской ССР (с июля 1934 года — УГБ НКВД ЗСФСР и УНКВД Грузинской ССР). В 1931 году был замечен Л. П. Берией, и выдвинут им на работу в Секретно-политический отдел ГПУ Грузии^{[неавторитетный источник? 3117 дней]}. В 1935 году находился в командировке в Персии. С февраля по ноябрь 1936 года начальник ЭКО УГБ НКВД ЗСФСР и УНКВД Грузинской ССР, затем в УГБ НКВД Грузинской ССР. С декабря 1937 года исполняющий обязанности зам. наркома, с февраля по сентябрь 1938 года зам. наркома внудел Грузинской ССР.

Работа в НКВД

В 1938—1939 годах — начальник следственной части НКВД СССР, затем начальник Главного экономического управления (ГЭУ) НКВД СССР.

Всеволод Меркулов вспоминал, что спустя некоторое время после своего назначения на пост первого замнаркома внудел Ежова Берия забрал с собой в Москву ряд соратников из Тбилиси.

Здесь он приблизил к себе Кобулова и именно с ним часто по окончании ночной работы уезжал домой или на дачу. Кобулова в Тбилиси я почти не знал и познакомился с ним ближе здесь, в Москве. С его слов я знаю, что в Тбилиси Берия, оказывается, крепко его поддерживал в оперативной работе и давал ему различные задания в период своей работы в Заккрайкоме.

— Свидетельство Всеволода Меркулова

По утверждению Судоплатова, Кобулов вместе с Берия занимался делом Ежова.

В роли организатора «ликвидаций»

Б. Кобулов — организатор (по поручению Л. Берии, с санкции Сталина) ликвидации полпреда СССР в Китае И. Т. Бовкуна-Луганца и его жены (Цхалтубо, 1939 год). В 1940 году входил в состав «тройки», занимавшейся вынесением смертных приговоров пленным польским жандармам, тюремщикам, пограничникам, офицерам и пр. (Катынский расстрел) .

C выделением НКГБ из состава НКВД в 1941 году — заместитель наркома ГБ Меркулова, с объединением наркоматов после начала войны — заместитель наркома внутренних дел СССР Берия. С повторным разделением НКВД в 1943 году — 1-й заместитель наркома государственной безопасности Меркулова (единственный заместитель, «руководил всей разведывательной и контрразведывательной деятельностью и лично докладывал материалы Сталину»).

В роли организатора депортаций

См. также: Депортации народов в СССР

За операцию по выселению чеченцев и ингушей в 1944 году награждён орденом Суворова I степени. С 13 апреля 1944 года руководил операцией по очистке Крымской АССР от «антисоветских элементов». Занимался выселением «немецких ставленников» в Кабардино-Балкарии. 15 июля 1944 года награждён орденом Красного Знамени за операцию по выселению из Крыма крымских татар, болгар, греков и армян. Руководил также выселением турок, курдов, хемшинов, за что награждён орденом Отечественной войны I степени.

С 1946 года Начальник Главного управления советским имуществом за границей (ГУСИМЗ).

После смерти И. В. Сталина 12 марта 1953 года был назначен первым заместителем министра внутренних дел Союза ССР Берия.

Арест и смерть

27 июня 1953 года Кобулов был арестован вместе с Берией по обвинению в шпионаже и заговоре с целью захвата власти, и 23 декабря 1953 года расстрелян. Тело казненного Кобулова было кремировано, и прах захоронен на Донском кладбище.

В 1955 году был  расстрелян также его брат Амаяк, работавший на высоких должностях в НКВД и пользовавшийся покровительством Берии.

Награды

• три ордена Ленина (22.07.1937, 30.04.1946, 29.10.1949)
• пять орденов Красного Знамени (26.04.1940, 20.09.1943, 7.07.1944, 3.11.1944, 1.06.1951)
• орден Суворова 1-й степени (8.03.1944)
• орден Кутузова 1-й степени (24.02.1945)
• орден Отечественной войны 1-й степени (3.12.1944)
• орден Трудового Красного Знамени (24.06.1948)
• орден Трудового Красного Знамени Грузинской ССР (10.04.1931)
• медали
• знак «Почётный работник ВЧК-ГПУ» (20.12.1932)

Лишён всех наград и званий в соответствии с приговором суда. Не реабилитирован.

В искусстве

В романе Юлиана Семёнова «Отчаяние» Богдан Кобулов выведен под именем Богдана Комурова.

В телесериале «Легавый» Богдана Кобулова сыграл актёр Александр Резалин.

См. также

• Судоплатов, Павел Анатольевич
• Мамулов, Степан Соломонович
• Меркулов, Всеволод Николаевич

Литература

• [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb230.htm Кобулов Б. З.] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/NKVD/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941 : справочник] / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. — М.: Звенья, 1999. — 502 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7870-0032-3.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/kobulov_b.html Кобулов, Богдан Захарович]. На сайте «Хронос»..

Отрывок, характеризующий Кобулов, Богдан Захарович

– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.