Конфликт в секторе Газа

Конфликт в Секторе Газа
Основной конфликт: Палестино-израильский конфликт Арабо-израильский конфликт
Карта Израиля и Сектора Газа
Дата	июнь 2006 — н. в.
Место	Сектор Газа, Израиль (Южный округ)
Причина	переход Сектора Газа под контроль движения ХАМАС, ракетные обстрелы Израиля
Статус	конфликт продолжается
Изменения	установление Израилем и Египтом блокады над регионом
Противники
Израиль Израиль АОИ Шабак Моссад при поддержке: США США Египет Египет (пограничные столкновения) Палестинские военизированные группировки: ХАМАС ПИД НФОП ДФОП КНС Бригады мучеников аль-Аксы Армия Ислама Бригады Абдуллы Аззама Джунд Ансар Аллах и другие при поддержке: Иран Иран Сирия Сирия Катар Катар Турция Турция
Командующие
Биньямин Нетаньяху Моше Яалон Габи Ашкенази Эхуд Ольмерт Эхуд Барак и др. Халед Машаль Исмаил Хания Мохаммед Дейф Саид Саим† Низар Райан† Рамадан Шалах Джамал Абу Самхадана† и др.
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
~100 убитых ~5000 убитых ~15000 раненых

Конфликт в секторе Газа — это часть более широкого и крупномасштабного арабо-израильского конфликта.

Предпосылки

Согласно Плану ООН по разделу Палестины (1947) на арабское и еврейское государства, сектор Газа входил в состав территории, выделенной для создания арабского государства. В результате Арабо-израильской войны 1948—1949 годов, начавшейся после решения ООН и последующего образования государства Израиль, арабское государство создано не было, и с 1948 по 1967 год сектор находился под контролем Египта. По результатам Шестидневной войны, с 1967 года по 2005 год сектор находился под контролем Израиля.

В августе 2005 года, в ходе реализации «Плана одностороннего размежевания», Израиль вывел из сектора войска и ликвидировал свои поселения.

В результате переворота, произведённого исламистской организацией «Хамас» в июле 2007 года, государственные учреждения ПНА и её силы безопасности, а затем и сектор в целом, перешли под контроль «Хамаса».

Экономическая блокада

В октябре 2007 года Израиль объявил сектор Газа «враждебным государственным образованием» и приступил к его частичной экономической блокаде, периодически отключая подачу электроэнергии, прекращая снабжение энергоносителями и т. д. Блокаду Газы со своей стороны осуществляет Египет. Время от времени жители сектора совершают прорывы египетской границы.

В январе 2008 года Хосни Мубарак приказал впускать невооружённых палестинцев на территорию Египта для закупок продовольствия и товаров, а затем возвращать обратно в сектор.

Внутриполитическая ситуация в секторе Газа остаётся крайне нестабильной. Взрывоопасность обстановки обостряется фактом ежедневной контрабанды оружия из Египта через сеть подземных туннелей на границе с Египтом, а также одним из самых высоких уровней плотности населения и безработицы в мире. По мнению ряда как израильских, так и палестинских обозревателей это привело к превращению сектора Газа в «анклав анархии и терроризма.»

Операция «Литой свинец»

Операция «Литой свинец» — кодовое название израильской военной операции в секторе Газа, начавшейся 27 декабря 2008 года.

19 декабря 2008 года истёк срок полугодового перемирия между Израилем и находящейся у власти в Газе группировкой Хамас.

Согласно отчёту израильского Информационного Центра Изучения Терроризма, в период с 19 июля до 4 ноября, перемирие нарушалось спорадическими обстрелами ракетами, из минометов и легкого огнестрельного оружия, в некоторых случаях, в качестве вызова Хамасу, не подконтрольными или враждебными ему террористическими группировками (главным образом, Аль-Каеда, Бригады мучеников Аль-Аксы и др.).

За этот период, по Израилю было выпущено 20 ракет и 18 минометных снарядов. При этом, ХАМАС заявлял, что эти организации имеют право обстреливать Израиль в ответ на действия ЦАХАЛа в Иудее и Самарии, где они по заявлениям Израиля продолжали попытки совершения терактов.

Операция «Облачный столп»

Операция «Облачный столп» — кодовое название израильской военной операции в секторе Газа, начавшейся 14 ноября 2012 года. Цель операции — уничтожение военной инфраструктуры правящего в Газе исламского радикального движения ХАМАС, признанного рядом стран террористическим, и предотвращение ракетных обстрелов территории Израиля.

С начала января по конец октября 2012 года, более 500 ракет было выпущено по Израилю из сектора Газы. Из них 127 ракет было выпущено в ходе 48 обстрелов, осуществлённых в октябре. Пятеро мирных жителей получили ранения. 6 ноября был обстрелян израильский армейский патруль, следовавший вдоль границы с сектором Газы. Трое военнослужащих получили ранения в результате взрыва фугаса, заложенного боевиками. Утром 8 ноября палестинские боевики вновь открыли огонь по армейскому патрулю. Вечером того же дня в районе КПП «Кисуфим», в результате взрыва заминированного туннеля был ранен израильский военнослужащий. 10 ноября палестинские боевики обстреляли из гранатомёта израильский военный джип, следовавший вдоль границы сектора Газы неподалеку от КПП «Нахаль-Оз».

За четыре дня военной операции на Израиль обрушилось 760 ракет, запущенных террористами. Батареи системы ПРО «Железный купол» перехватили 267 ракет, 190 взорвались на пустырях и сельхозугодьях, только 29 упали на застроенной территории.

Отрывок, характеризующий Конфликт в секторе Газа

За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.