Кубелик, Рафаэль

Рафаэль Кубелик

Рафаэль Кубелик (чеш. Rafael Jeroným Kubelík; 29 июня 1914, Быхоры, Богемия, Австро-Венгрия — 11 августа 1996, Каштаниенбаум, Люцерн, Швейцария) — чешский дирижёр.

Биография

Сын известного скрипача Яна Кубелика. Закончил Пражскую консерваторию (1933). В 1939—1941 годах — музыкальный директор Брненской оперы. C 1944 года, после нескольких инцидентов неповиновения нацистскому режиму, был вынужден скрываться от полиции в деревне. После войны активно включился в музыкальную жизнь, стал одним из организаторов фестиваля «Пражская весна» (1946). В 1948 году уехал за рубеж. Отказывался от всех предложений коммунистической власти вернуться в Чехословакию. Приехал в Прагу лишь в 1990 году на очередной фестиваль «Пражская весна».

Музыкальное руководство

В 1950—1953 гг. музыкальный руководитель Чикагского симфонического оркестра, в 1955—1958 — музыкальный руководитель Ковент Гардена. В 1961—1979 гг. главный дирижёр Симфонического оркестра Баварского радио. В 1971—1974 был музыкальным руководителем Метрополитен-оперы в Нью-Йорке.

Репертуар

Репертуар Кубелика включал циклы симфоний Шумана, Бетховена, Брамса, Малера, Дворжака (также цикл увертюр и симфонических поэм), оперы Моцарта, Верди, Вагнера, произведения Сметаны, Бартока, Дворжака, Яначека, Мартину.

Признание

Введён в Зал славы журнала Gramophone .

Ссылки

• [www.kubelik.org]
• [wm02.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=41:8264]
• [vagne.free.fr/kubelik/discographie.htm#discograhy Дискография]

Отрывок, характеризующий Кубелик, Рафаэль

– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке: