Ладожский мост

Ладожский мост
Вид с левого берега
Координаты: 59°54′28″ с. ш. 30°59′13″ в. д.59.907778° с. ш. 30.987139° в. д. / 59.907778; 30.987139
Область применения	Автомобильный, пешеходный
Пересекает	Нева
Конструкция
Тип конструкции	Многопролётный разводной мост на каменных опорах с металлическими пролётными строениями
Число пролётов	9 (19+60+3×124+51+3×24)
Общая длина	655 м
Ширина моста	24 м
Высота свода над водой	17,3 м
Полос движения	4
Эксплуатация
Открытие	1981 год

К:Мосты, построенные в 1981 году

Внешние изображения
	[www.kirovsk-online.ru/uploads/posts/2013-05/1369755281_1340561884_0_99f4a_ccdbc9b3_xl.jpg Ладожский мост разведён]

Ла́дожский мост — разводной мост через реку Неву в Ленинградской области, расположенный в 6 километрах от её истока и являющийся первым по течению Невы.
Мост располагается рядом с деревней Марьино Кировского района Ленинградской области на 40 км автодороги Санкт-Петербург—Мурманск (федеральная трасса «Кола»).

Описание

Мост имеет 9 пролётов. Четыре из них перекрыты железобетонными разрезными балками, четыре русловых — не разрезной стальной балкой со сплошной стенкой, параллельными поясами и ортотропной плитой проезжей части, а один — раскрывающимся однокрылым пролётным строением. Опоры выполнены из железобетона с гранитной облицовкой. Высота не разводных пролётов Ладожского моста – 14,5 метра, общая длина моста 655 метров.
Столбы освещения символизируют связь времён и войн: они заострены, подобно копейным навершиям, тогда как кожухи светильников выполнены в форме наискось срезанных стреляных гильз от снарядов.
На левом берегу Невы выполнена развязка трассы «Кола» и Шлиссельбургского тракта.

История строительства

Мост был построен в период с 1978 год по 1983 год по проекту архитектора Ю. И. Синицы и инженеров А. И. Кецлаха и О. Ю. Русинова. В 1981 году было открыто движение по одной половине моста — по двум полосам, полностью мост был сдан в эксплуатацию в 1983 году.

Местность

Мост соединяет невские берега в том месте, где в январе 1943 года была уникальная дерево-ледовая переправа для танков Т-34. В левобережном устое моста находится открытый в 1983 году музей-диорама «Прорыв блокады Ленинграда». Рядом с мостом установлен памятник — танк Т-34. Мост, диорама и памятник являются частью мемориального комплекса «Прорыв».

С 2000 по 2008 годы перед музеем было установлено ещё 4 танка периода Великой Отечественной войны. Среди них танк КВ1. Все танки были найдены на местах сражений и восстановлены до состояния, позволяющего выставить их на обозрение.

Отрывок, характеризующий Ладожский мост

Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.