Лондонское миссионерское общество

Лондонское миссионерское общество (англ. London Missionary Society) — старейшее протестантское миссионерское общество, в прошлом действовавшее на территории Океании и других регионов мира (в Африке и Азии). Основано в 1795 году в Лондоне, Комитетом кальвинистских методистов и диссентеров, деятельность которых была тесно связана с изданием журнала Evangelical Magazine. В 1966 году Лондонское миссионерское общество было переименовано в Конгрегационалистский совет мировых миссий, а в 1977 году, после слияния с несколькими христианскими организациями, стала частью Совета мировых миссий. В настоящее время является частью Совета мировых миссий (англ. Council for World Mission).

Деятельность общества в Океании

Изначально деятельность общества осуществлялась на острове Таити, куда была отправлена первая христианская миссия в сопровождении британского мореплавателя Уильяма Блая. Кроме того, общество взяло в наём судно Duff под командованием Джеймса Уилсона, на котором в 1797 году миссионеры высадились на Таити, островах Тонга и Маркизских островах.

Длительное время деятельность по обращению местных островитян в христианство сопровождалась сопротивлением со стороны аборигенов: часть миссионеров была изгнана, а на островах Тонга три миссионера были убиты. Тем не менее к 1812 году представителям Лондонского миссионерского общества удалось обратить в новую религию нескольких жителей острова Таити, а после христианизации местного правителя Помаре II и его победы над местными вождями на острове было создано единое государство, в котором официальной религией стало христианство.

Став христианином, Помаре II запретил поклонение языческим богам и приказал разрушить святилища мараэ. Кроме того, он издал свод законов, запрещавших человеческие жертвоприношения, полигамию, гостевой брак и детоубийство.

Насильственное распространение христианства на Таити имело едва ли не катастрофические последствия для местных жителей. Посетивший в 1824 году остров русский мореплаватель Отто Коцебу наблюдал не только практически полное уничтожение традиционной религии и культуры аборигенов, но и заметный упадок сельского хозяйства и демографический кризис[www.ivki.ru/kapustin/journal/kocebu7.htm].

Постепенно деятельность Лондонского миссионерского общества распространилась на соседние королевства Раиатеа, Хуахине и Бора-Бора. Кроме того, христианские миссии общества стали появляться на островах Тонга, Фиджи и Ротума. В 1830 году первые миссионеры высадились на Самоа.

В результате, ко второй четверти XIX века Лондонское миссионерское общество имело собственные центры по обучению миссионеров на острове Раротонга и в поселении Малуа в Самоа. Было также христианизировано население Ниуэ, северных островов архипелага Кука, южных островов архипелага Гилберта, Новых Гебрид, Новой Каледонии, островов Луайоте.

Тем не менее ввиду того, что общество тратило большие финансовые ресурсы на свои миссии, расположенные в Индии, Китае и на Мадагаскаре, к концу XIX века оно потеряло многие свои позиции в Океании. На островах Тонга, Фиджи и Ротума определяющую роль стали играть уэслийские миссионеры; в Новой Каледонии и на островах Торресова пролива — англиканская церковь; на Новых Гебридах — пресвитерианцы.

ЛМС в Южной Африке

В Южной Африке Лондонское миссионерское общество начало свою деятельность с 1799 года, когда в Капскую колонию прибыла первая группа английских миссионеров, в которую входили Йоханнес ван дер Кемп и Т. Кичерер. Ван дер Кемп впоследствии получил известность как первый христианский миссионер среди коса, а также как защитник прав африканского населения, прежде всего койкой. Он даже вступил в брак с женщиной койкой. К другим видным представителям общества в Южной Африке относятся Роберт Моффет, переведший Библию на язык сетсвана, известный путешественник Давид Ливингстон, Джон Филип, возглавивший в 1820-е годы кампанию по защите прав чернокожего населения Капской колонии. Основными регионами деятельности общества в Южной Африке в XIX веке являлись Капская колония, территория современной Ботсваны и земли коса, но его миссии были также на других территориях, например, среди ндебеле в современной Зимбабве.

Деятельность в России

В декабре 1812 года в Санкт-Петербурге по образцу Лондонского общества было создано Российское библейское общество. Александр I стал членом общества с ежегодным взносом в 10 тысяч рублей.

В 1814 году Российское библейское общество начало сотрудничать с Лондонским миссионерским обществом. 26 декабря 1814 года Лондонское миссионерское общество приняло решение открыть представительство в Иркутске.

Иркутск миссионеры сочли не удобным для размещения своей миссии. Город был русским и удалённым от границ. Они приняли решение поселиться в Селенгинске, который был ближе к китайской границе.

Литература

• Коцебу О. Е. Новое путешествие вокруг света в 1823-1826 гг./Пер. с нем., вступит. ст. и коммент. Д. Д. Тумаркина. — Изд. 3-е. — М.: Наука, Гл. редакция восточной литературы, 1987. — 384 с.
• Ellis, William (1844), History of the London Missionary Society, London: John Snow
• Lovett, Richard (1899), History of the London Missionary Society 1795—1895, London: Henry Frowde
• Goodall, Norman (1954), History of the London Missionary Society 1895—1945, London: O.U.P.
• Hiney, Thomas (2000), On the Missionary Trail, New York: Atlantic Monthly Press
• Chamberlain, David (1924), Smith of Demerara, London: Simpkin, Marshall &co
• Northcott, Cecil (1945), Glorious Company; 150 Years Life and Work of the London Missionary Society 1795—1945, London:Livingstone Press

Ссылки

• [www.cwmission.org.uk/ The Council for World Mission]

Отрывок, характеризующий Лондонское миссионерское общество

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]


13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.