Лоренц, Фридрих

Фридрих Лоренц
Friedrich Wilhelm Oloff Johannes Lorentz
Дата рождения:	18 декабря 1870(1870-12-18)
Место рождения:	Гюстров, Мекленбург
Дата смерти:	29 марта 1937(1937-03-29) (66 лет)
Место смерти:	Сопот, Данциг
Страна:	Мекленбург, Германия
Научная сфера:	лингвистика
Альма-матер:	Лейпцигский университет

Фри́дрих Ло́ренц (нем. Friedrich Wilhelm Oloff Johannes Lorentz, польск. Friedrich Lorentz, Fryderyk Lorentz; 18 декабря 1870, Гюстров, Мекленбург — 29 марта 1937, Сопот, Данциг) — немецкий лингвист, этнограф и историк, член Западнославянского института (Instytut Zachodnio-Słowiański) в Познани, член-корреспондент Российской академии наук. Известен работами по изучению языка, культуры и истории кашубов, включая их локальную группу лютеранского вероисповедания на Западном Поморье — словинцев.

Биография

Ф. Лоренц родился в 1870 году в мекленбургском городе Гюстров в семье Фридриха Людвига Эрнста Лоренца (Friedrich Ludwig Ernst Lorentz) и Луизы Марии Каролины Брунсвиг (Luise Maria Karolina Brunswig). В 1890 году закончил гимназию в Висмаре, после чего изучал индоевропеистику и славистику в Лейпцигском университете. В 1984 году защитил докторскую диссертацию по теме морфологии германских языков Über das schwache Präteritum des Germanischen und verwandte Bildungen der Schwestersprachen. Одним из его учителей в этот период был Э. Зиверс. После получения учёной степени доктора около двух лет Ф. Лоренц прожил в Висмаре, затем в 1986 году он переехал в Картузы, где занялся изучением кашубского языка и истории, а также народной культуры кашубов, первые свои исследования он посвятил словинцам, жившим рядом с озёрами Лебско и Гардно, впоследствии он объездил всю Кашубию, останавливаясь в городах Вейхерово, Сопот и других. Первые работы Ф. Лоренца были изданы Петербургской академией наук. В 1907 году Ф. Лоренц основал в Картузах «Общество изучения кашубского народа» (Verein für Kaschubische Volkskunde), стал его председателем, кашубский поэт и публицист И. Гулговский (I. Gulgowski) был избран секретарём, работы членов Общества печатались в издании «Ведомости Общества изучения кашубского народа» (Mitteilungen des Vereins für Kaschubische Volkskunde). В 1920 году Ф. Лоренц был избран членом Западнославянского института (Instytut Zachodnio-Słowiański) в Познани, в 1925 году его избрали членом-корреспондентом Российской академии наук. С 1927 года Ф. Лоренц работал в Остландском институте (Ostland-Institut) в Данциге. Последние свои годы учёный прожил в Сопоте.

Научная деятельность

Работы Ф. Лоренца, посвящённые изучению кашубов и их языка, включают грамматику (описание языка), собрания текстов, словарь и разработку орфографии кашубского (поморского) языка (Teksty pomorskie, Kaschubische Grammatik, Gramatyka pomorska, Pomoranisches Wörterbuch), ряд вымерших говоров кашубского языка известны только по записям, сделанным Ф. Лоренцом, в их числе большое значение имеют грамматика, тексты и словарь вымерших к середине XX века архаичных словинских говоров (Slovinizische Grammatik, Slovinizische Texte, Slovinizisches Wörterbuch). Кроме того Ф. Лоренц составил подробную классификацию кашубского языка (1925), выделив в его составе более 70 говоров. Ф. Лоренц является автором одного из вариантов кашубского алфавита, созданного им в 1919 году. Данный алфавит включал 36 букв:

A Ą B C Č D E É Ë F G H I J K L Ł M N Ń O Ó Ô Œ Ǫ P R Ř S Š T U V W Z Ž

Также Ф. Лоренц занимался изучением кашубской этнографии (Zarys etnografii kaszubskiej) и топонимии (Polskie i kaszubskie nazwy miejscowości na Pomorzu Kaszubskim). Вместе с А. Фишером (A. Fischer) и Т. Лер-Сплавинским Ф. Лоренц является соавтором работы «Кашубы — народная культура и язык» (Kaszubi — kultura ludowa i język; издана на английском как The Cassubian Civilization, 1935). Авторству Ф. Лоренца принадлежат также многочисленные публикации в научных журналах, посвящённые самым разным областям жизни кашубов. Рукопись Поморского словаря (Pomoranisches Wörterbuch) — одного из самых значительных трудов Ф. Лоренца — была доработана и издана в нескольких томах уже после смерти учёного.

Публикации

Некоторые из научных работ и публикаций Ф. Лоренца:

1. Lorentz F. Über das schwache Präteritum des Germanischen und verwandte Bildungen der Schwestersprachen: Eine sprachwissenschaftliche Untersuchung. — Leipzig: K. F. Koehler’s Antiquarium, 1894. — S. 79.
2. Lorentz F. Slovinzische Grammatik. — СПб.: Изданiе отдѣленiя Императорской академiи наукъ, 1903. — S. 392.
3. Lorentz F. Slovinzische Texte. — СПб.: Изданiе отдѣленiя Императорской академiи наукъ, 1905.
4. Lorentz F. Slovinzisches Wörterbuch. Т. 1—2. — Изданiе отдѣленiя Императорской академiи наукъ, 1908—1912.
5. Lorentz F. Zarys ogólnej pisowni i składni pomorsko-kaszubskiej. — Toruń, 1911. — S. 142.
6. Lorentz F. Kaschubische Grammatik. B. 1—2. — Danzig: Gedania, 1919.
7. Lorentz F. Deutsche und polnische Namen der wichtigsten Ortschaften Westpreußens links der Weichsel. — 1919.
8. Lorentz F. Polskie i kaszubskiem nazwy miejscowośei na Pomorzu Kaszubskiem. — 1923.
9. Lorentz F. Teksty pomorskie (kaszubskie). — 1912—1925.
10. Lorentz F. Geschichte der pomeranischen (kaschubischen) Sprache. — Berlin: W. de Gruyte, 1925. — S. 236.
11. Lorentz F. [pbc.gda.pl/dlibra/docmetadata?id=1399&showContent=true Gramatyka Pomorska, Zeszyt 1. Fonetyka]. — Poznań: Instytut Zachodnio-słowiański przy Uniwersytecie Poznańskim, 1927. — S. 70.
12. Lorentz F. Gramatyka Pomorska, Zeszyt 2. Fonetyka. Słowotwórstwo. — Poznań: Instytut Zachodnio-słowiański przy Uniwersytecie Poznańskim, 1929.
13. Lorentz F. Gramatyka Pomorska, Zeszyt 3. Fleksja. Składnia.
14. Lorentz F. Die kaschubischen Ortsnamen nebst Ableitungen. — Berlin: Verlag der Akademie der Wissenschaften, 1933.
15. Lorentz F. Die Kultur Pommeraniens im frühen Mittelalter auf Grund der Ausgrabunge. — Danzig: Danzig Verlags-Gesellschaft, 1933.
16. Lorentz F. Zarys etnografii kaszubskiej. — Toruń, 1934.
17. Lorentz F., Fischer A., Т. Лер-Сплавинский. The Cassubian civilization. — London: London, 1935. — S. 407.
18. Lorentz F., fortgeführt von Friedhelm Hinze, Deutsche Akademie der Wissenschaften zu Berlin. Pomoranisches Wörterbuch. — Berlin: Verlag der Akademie der Wissenschaften, 1958—1983.
19. Lorentz F. Der kaschubische Dialekt von Gorrenschyn. — Berlin: Verlag der Akademie der Wissenschaften, 1959. — S. 84.
20. Lorentz F., bearbeitet von Friedhelm Hinze. Slawische Namen Hinterpommerns (Pomorze Zachodnie). — Berlin: Verlag der Akademie der Wissenschaften, 1964. — S. 160.

Ф. Лоренц совместно с И. Гулаговским был редактором издания Mitteilungen des Vereins für kaschubische Volkskunde (1908—1913).

Литература

1. Hinze F. Zum Leben und Werk von Friedrich Lorentz (1870—1937) // Beiträge zur Geschichte der Slawistik. — Berlin, 1964. — С. 81—112.
2. Nitsch K. Friedrich Lorentz // Język Polski, XXII. — Berlin, 1937. — С. 97—101.
3. Nitsch K. Friedrich Lorentz // Język Polski, XXIII. — Berlin, 1938. — С. 30—31.
4. Vasmar. Nekrolog auf Friedrich Lorentz // Zeitschrift für slavische Philologie. B. 14. — 1937.
5. Altpreußische Biographie. B. 1 / von Christian Krollmann. — 1941.

Отрывок, характеризующий Лоренц, Фридрих

Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.