Маданг (город)
| Город
Маданг Madang 
Показать/скрыть карты
|
Маданг (англ. Madang) — город в Папуа — Новой Гвинее, административный центр провинции Маданг.
Содержание
История
Первым европейцем, посетившим территорию нынешнего Маданга, был российский учёный и путешественник Н. Н. Миклухо-Маклай, поселившийся на берегу бухты Астролябия в 1871 году и проживший здесь 15 месяцев.
Город Маданг же был основан в 1886 году под названием Фридрих-Вильгельмсхафен на территории Земля кайзера Вильгельма, в северо-восточной части острова Новая Гвинея, контролировавшейся Германской Новогвинейской компанией. В период с сентября 1892 по 1899 год Маданг являлся центром правления Компании и управления подчинённой ей территории. В 2 километрах от города, на острове Сиар, была создана немецкая лютеранская миссия. После передачи владений Компании в ведение Германской империи в 1899 году административный центр германских владений на Новой Гвинее был перенесён в город Рабаул на острове Новая Померания (ныне — Новая Британия).
После Первой мировой войны Маданг, как и территория всей Германской Новой Гвинеи, становится подопечной территорией Австралии. Во время Второй мировой войны в 1942 году был занят японскими войсками. Освобождён австралийскими частями в апреле 1944 года.
География
Город Маданг расположен на северо-восточном побережье Новой Гвинеи, в бухте Астролябия Новогвинейского моря. Город отделён от внутренних районов острова горами, что затрудняет сообщение с ним в сезон дождей. С другой стороны, благодаря близким горам и морю в Маданге сохраняется достаточно мягкий для европейцев климат. Океанский порт. Имеется аэропорт. В городе открыт Университет Дивайн-Уорд. Маданг считается одним из самых красивых городов Папуа — Новой Гвинеи.
Население
По данным на 2013 год численность населения города составляла 29 460 человек[1].
Динамика численности населения города по годам:
| 1980 | 1990 | 2000 | 2013 |
|---|---|---|---|
| 21 332 | 27 057 | 27 394 | 29 460 |
Напишите отзыв о статье "Маданг (город)"
Примечания
- ↑ [www.world-gazetteer.com/wg.php?x=1357972637&men=gpro&lng=en&des=wg&geo=-170&srt=pnan&col=abcdefghinoq&msz=1500&pt=c&va=&geo=305204579 Madang] (англ.). World Gazetteer. Проверено 6 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EMoYjGqg Архивировано из первоисточника 12 февраля 2013].
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Маданг (город)
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
