Маршнер, Генрих

Генрих Маршнер Heinrich Marschner
Маршнер в 1850-х
Основная информация
Полное имя	Генрих Август Маршнер
Дата рождения	16 августа 1795(1795-08-16)
Место рождения	Циттау
Дата смерти	14 декабря 1861(1861-12-14) (66 лет)
Место смерти	Ганновер
Страна	Германия
Профессии	композитор, дирижёр
Жанры	опера

Ге́нрих А́вгуст Ма́ршнер (нем. Heinrich Marschner; 16 августа 1795, Циттау - 14 декабря 1861, Ганновер) — немецкий композитор и дирижёр, один из видных представителей раннего романтизма.

Биография

Композиции обучался у И. Г. Шихта в 1811—1816 годах. Сразу после окончания учёбы Маршнер переехал в Братиславу, где написал свои первые оперы. Одну из них — «Генрих IV и д’Обинье» (нем. Heinrich IV und D'Aubigné), поставил Карл Мария фон Вебер в Дрездене (1820).

В 1827—1831 годах был дирижёром в Лейпциге, где были впервые поставлены его оперы «Вампир» (1828) и «Храмовник и еврейка» (Der Templer und die Jüdin) (1829). В 1831—1859 годах Маршнер жил в Ганновере, где работал капельмейстером. В 1833 году в Берлинской государственной опере была впервые поставлена опера Маршнера «Ганс Гейлинг». В 1859 году вышел в отставку и прожил остаток жизни в Ганновере, будучи в звании генерал-музик-директора.

Творчество

Маршнер является одним из популярнейших композиторов своего времени. В истории немецкой романтической оперы Маршнер считается последователем Вебера и предшественником Вагнера. В своих операх он много использует средневековые фантастические сюжеты, народные сказания и фольклорные мелодии. Так, в своей самой известной опере «Ганс Гейлинг» композитор сочетает бытовые и фантастические сцены. Оперы Маршнера также примечательны психологической трактовкой образов. Из других сочинений композитора популярностью пользовались его песни и хоры для мужских голосов.

Сочинения

• Оперы (полный список):

• «Сайдар и Зулима» («Saidar und Zulima», 1818)
• «Генрих IV и д’Обинье» («Heinrich IV und D’Aubigné», 1820)
• «Лукреция» («Lucretia», 1826)
• «Вампир» («Der Vampyr», 1828)
• «Храмовник и еврейка» (Der Templer und die Jüdin, 1829)
• «Невеста сокольничьего» («Des Falkners Braut», 1830)
• «Ганс Гейлинг» («Hans Heiling», 1833)
• «Замок на Этне» («Das Schloss am Ätna», 1836)
• «Бебу» («Der Bäbu», 1838)
• «Король Адольф Нассауский» («Kaiser Adolf von Nassau», 1845)
• «Аустин» («Austin», 1852)
• «Хьярне, король пения» («Der Sangeskönig Hiarne», 1863)

• Зингшпили
• Балет «Гордая крестьянка» (1810)
• 2 увертюры для оркестра
• 7 фортепианных трио
• 2 фортепианных квартета

и др.

Литература

• Музыкальная энциклопедия / Гл. ред.: Ю. В. Келдыш.. — М.: Советская энциклопедия, 1976. — Т. 3. — 1102 с.

Отрывок, характеризующий Маршнер, Генрих

Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.