Мельников, Павел Иванович (геолог)

Павел Иванович Мельников
Дата рождения:	6 (19) июня 1908(1908-06-19)
Место рождения:	Санкт-Петербург Российская империя
Дата смерти:	21 июля 1994(1994-07-21) (86 лет)
Место смерти:	Москва, Российская Федерация
Страна:	СССР СССР Россия Россия
Научная сфера:	геология мерзлотоведение
Учёная степень:	доктор геолого-минералогических наук
Учёное звание:	профессор академик АН СССР академик РАН
Альма-матер:	Ленинградский горный институт
Награды и премии:

Па́вел Ива́нович Ме́льников (6 [19] июня 1908 — 21 июля 1994 года) — советский учёный—геолог, академик АН СССР и РАН, доктор геолого-минералогических наук, профессор. Герой Социалистического Труда (1984), заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1969).

Биография

Родился в городе Санкт-Петербурге в семье рабочего. Русский.

Рано остался сиротой, воспитывался у родственников, с 1916 года — в детском приюте и в детском доме. В 1922 году был принят в ВЛКСМ. С 1924 года учился на общих курсах Ленинградского военно-морского училища. С 1927 года работал на заводах «Красный Выборжец» и «Красный Треугольник» в Ленинграде. В 1929 году вступил в ВКП(б).

В 1930 году поступил, а в 1935 году окончил геолого-разведочный факультет Ленинградского горного института. Одновременно при прохождении производственной практики в 1932—1935 годах работал прорабом и заместителем начальника мерзлотно-гидрологической партии дальне-Восточной комплексной экспедиции АН СССР. В 1935 году уже достаточно опытный специалист сразу после окончания института был назначен начальником Игарской научно-исследовательской мерзлотной станции Главсевморпути в городе Игарка Красноярского края. Там он начал широкие исследования вечной мерзлоты в природных условиях, для чего впервые в СССР под его руководством построена подземная лаборатория на глубине 8 метров от поверхности Земли. Сразу были достигнуты значительные результаты, позволившие решительно поменять практику строительства на мерзлых грунтах.

С октября 1938 года — научный сотрудник Комитета по вечной мерзлоте АН СССР в городе Москве. В 1939 году прибыл в Якутск в составе Комплексной Якутской экспедиции этого института. В 1940 году был назначен начальником экспедиции Института мерзлотоведения, на базе которой в 1941 году была создана Якутская научно-исследовательская мерзлотная станция Института мерзлотоведения АН СССР имени В. А. Обручева. Мельников был её руководителем с 1941 года по 1956 год.

В короткий срок создав научную базу, Мельников продолжил начатые в Игарке исследования. Одной из первых побед стало решение проблемы водоснабжения Якутска. Исследования мерзлотоведов-гидрогеологов станции показали, что в мерзлой толще земли имеются природные скважины (талики), через которые надмерзлотные воды сообщаются с подмерзлотными. Мельников сделал теоретический вывод о водообильности юрских и меловых пород в пределах всей Центральной Якутии. Практическое бурение подтвердило этот вывод. С 1943 года по 1944 год был открыт Якутский артезианский бассейн, Павел Мельников имел диплом его первооткрывателя.

В 1956 году Павел Иванович возглавил созданное на базе Якутской научно-исследовательской мерзлотной станции Северо-Восточное отделение Института мерзлотоведения АН СССР. Его дальнейшее развитие логично привело к созданию в 1960 году Института мерзлотоведения Сибирского отделения Академии наук СССР, который Мельников возглавлял с 1960 года по 1988 год. Будучи единственным исследовательским центром такого рода в стране, институт проводил огромный объём научных исследований самого широкого профиля и стремительно приобрёл мировую известность. Павел Иванович исследования по региональной, исторической и инженерной геокриологии, по тепло- и массообмену в мерзлых толщах земной коры, по изучению природы прочности и геологических свойств мерзлых горных пород, по разработке геофизических и геохимических методов исследования мерзлых горных толщ. Экспедиции института трудились по всей территории Якутии, на севере Западной Сибири, в Прибайкалье и Забайкалье, в Монголии и в Казахстане.

В 1965 году стал профессором. В 1968 году был избран членом-корреспондентом, а в 1981 году — действительным членом (академиком) АН СССР.

Мельников стал автором сотен научных трудов, в том числе фундаментальных. Являлся основоположником общего и инженерного мерзлотоведения в России. Разработал основы геотермии криолитозоны и региональной геокриологии Восточной Сибири, методы поисков и надёжной эксплуатации подземных вод при наличии мощной толщи мёрзлых пород. Усовершенствовал приёмы управления температурным режимом и свойствами грунтов при строительстве в Якутии (свайные фундаменты, охлаждающие сваи, проветриваемые подполья), а также методы создания в мёрзлых грунтах подземных ёмкостей и др. Предложил методы водно-тепловой мелиорации для сельского хозяйства, принципы охраны природной среды Севера. Был главным редактором «Мерзлотно-гидрогеологическое районирование Восточной Сибири» (1980).

Много сил Мельников вложил в освоение месторождений нефтегазового комплекса Западной Сибири в Тюменской области и в строительстве Байкало-Амурской магистрали.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 апреля 1984 года за выдающиеся заслуги в развитии советской науки и в деле подготовки научных кадров Мельникову Павлу Ивановичу присвоено звание Героя Социалистического Труда.

С 1970 года до конца своих дней был председателем Научного совета АН СССР по криологии Земли. С 1980 года по 1985 год — председатель Президиума Национального комитета СССР по мерзлотоведению.

В 1985 году был членом АН СССР по проблемам БАМа, с 1988 года — членом Межведомственной комиссии по изучению Арктики и ряда других научных советов и комиссий. С 1990 года был редактор журнала «Криосфера Земли». Избирался депутатом Верховного Совета Якутской АССР.

Активно участвовал и в международной научной жизни, будучи президентом (1983—1988) и вице-президентом (1988—1994) Международной ассоциации по мерзлотоведению. Последним крупным делом жизни ученого стало участие в разработке проекта международной высокоширотной железнодорожной магистрали Россия-США с туннелем под Беринговом проливом, горячим поборником которого он являлся.

С 1988 года жил и работал в Москве, в том же году стал почётным директором Института мерзлотоведения СО АН СССР.

Умер Павел Иванович 21 июля 1994 года. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Награды и звания

• Два Ордена Ленина (1978, 1984)
• Два Ордена Трудового Красного Знамени (1952, 1975)
• Орден Красной Звезды (1945)
• Два Ордена «Знак Почёта» (1947, 1957)
• Орден Дружбы народов (1988)
• Медаль «За трудовую доблесть» (1953)
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1946)
• Медаль «За строительство Байкало-Амурской магистрали» (1983)
• Медаль «Ветеран труда» (1984)
• Заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1969)
• Заслуженный деятель науки Якутской АССР (1952)
• Почётный гражданин города Якутска (1982)
• Почётный член Географического общества СССР (1980)
• Иностранная награда — медаль «50 лет Монгольской Народной Революции» — за помощь в подготовке кадров-мерзлотоведов и организацию совместных исследований вечной мерзлоты на территории Монголии
• другие награды

Память

• Именем Мельникова в 1995 году был назван Институт мерзлотоведения СО РАН (теперь Институт мерзлотоведения им. П. И. Мельникова СО РАН), основателем и многолетним директором которого он был.
• На здании Института установлена мемориальная доска.
• 5 августа 2011 года в Якутске был установлен бюст Мельникова.

• Памятник Павлу Мельникову.jpg

  Памятник—бюст Павлу Мельникову в Якутске

• Якутск. Памятник мамонту у Института мерзлотоведения.jpg

  Здание Института мерзлотоведения имени Мельникова СО РАН

Библиография

• Ефимов А. И., Мельников П. И. [books.e-heritage.ru/book/10083439 Вечное хранилище] // Наука и жизнь. 1944. № 6. С. 39-40.

Литература

• Мельников Павел Иванович // Ежегодник БСЭ: 1969. М.: БСЭ, 1970. С. 592.
• Мельников Павел Иванович // Российская академия наук. Сибирское отделение: Персональный состав / Сост. Е. Г. Водичев и др. Новосибирск: Наука, 2007. С. 172-173.
• Член-корреспондент АН СССР П. И. Мельников // Социалистическая Якутия. 1968. 1 дек.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=14490 Мельников, Павел Иванович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51283.ln-ru Профиль Павла Ивановича Мельникова] на официальном сайте РАН
• [imz-2000.narod.ru/osn2.html П. И. Мельников — основатель академического мерзлотоведения в Якутии]

Отрывок, характеризующий Мельников, Павел Иванович (геолог)

Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.