Мухаммад I аль-Галиб

Мухаммад I аль-Галиб араб. محمد بن نصر‎ <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
1-й эмир Гранады
1232 — 1273
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Мухаммад II аль-Факих
Вероисповедание:	ислам
Рождение:	1194(1194) Архона
Смерть:	22 января 1273(1273-01-22) Гуадис
Род:	Насриды
Имя при рождении:	Мухаммад ибн Наср
Отец:	Юсуф ибн Наср
Дети:	Мухаммад II аль-Факих

Мухаммад I ибн Юсуф ибн Наср, известен под прозвищами аль-Галиб би-ллах (الغالب بالله, Побеждающий во имя Аллаха) и аль-Ахмар (الأحمر, Рыжий), (араб. محمد بن نصر‎; род. около 1194, Архона, провинция Хаэн — 22 января 1273, близ Гранады, Аль-Андалус) — эмир Гранады с 1232 года.

Биография

После поражения Альмохадов, нанесённого им кастильскими войсками в битве при Лас Навас де Толоса в 1212 году, их влияние на мусульманскую Испанию (Аль-Андалус) значительно ослабело. Окончательной потерей власти над Аль-Андалусом они были обязаны восстанию Ибн Худa в районе Мурсии. Хотя Ибн Худ и смог захватить почти все районы, населённые мусульманами в Аль-Андалусe, однако оборонить эти территории от постоянного наступления и набегов на них войск католических королевств Леона и Кастилии не сумел. В связи с этим в 1232 году в районе Архоны близ Хаэна поднял мятеж Мухаммад ибн Наср (из рода Насридов) и провозгласил себя эмиром под именем Мухаммад I.

Хотя ему и пришлось в 1234 году подчиниться Ибн Худу, однако в 1237 году Мухаммад захватывает Гранаду, ставшую столицей его государства и резиденцией. В последующий период, благодаря признанию верховной власти кастильской короны (в 1245 году), Мухаммаду I удалось сохранить Гранадский эмират как единственное независимое мусульманское государство на Пиренейском полуострове. Впрочем, при этом он утратил в пользу Кастилии некоторую часть своих владений и вынужден был оказать ей военную помощь при захвате Кастилией мусульманской Севильи.

В последующее время за годы правления Мухаммада I экономика эмирата быстро развивалась. Резко выросло и население Гранадского эмирата — в первую очередь за счёт переселения сюда многих тысяч мусульманских семей из занятых христианскими государствами районов. Благодаря этому был уравнен дисбаланс в численности арабского и берберского населения, имевший ранее место. Впрочем, внешняя торговля эмирата по-прежнему в большой мере зависела от христианских морских держав XIII столетия — Арагона и Генуи. При Мухаммаде I начались работы по украшению и превращению Альгамбры в крепость-резиденцию эмиров.

В конце своего правления Мухаммад I оказался в конфликте с Кастилией, требовавшей передачи ей Тарифы и Гибралтара. Мухаммад отверг эти претензии и в ответ поддержал восстания мусульман в самой Кастилии. В ответ король Кастилии Альфонс X выступил в поход против престарелого эмира, дошёл до Гранады и вынудил мусульман увеличить в его пользу выплачиваемую Кастилии дань. Кроме этого, король поддержал враждебного Мухаммаду вождя Бану Ашкилулу. В свою очередь, Мухаммад оказал помощь оппозиционной Альфонсу кастильской аристократии.

В 1273 году против эмира взбунтовались некоторые из его провинций. Мухаммад I, выступивший в поход против мятежников, недалеко от Гранады попал в засаду и был убит. После его смерти осталось сильное, жизнеспособное мусульманское государство, оказавшееся в состоянии ещё более 200 лет оказывать стойкое сопротивление наступавшим с севера христианским армиям.

Наследником Мухаммада I стал его сын Мухаммад II аль-Факих (правил в 1273—1303 годы).

Литература

• Thomas Freller: Granada. Königreich zwischen Orient und Okzident. Jan Thorbecke Verlag, Ostfildern 2009, ISBN 978-3-7995-0825-4.
• Ulrich Haarmann: Geschichte der Arabischen Welt. C.H. Beck, München 2001, ISBN 3-406-38113-8.

Отрывок, характеризующий Мухаммад I аль-Галиб

Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.