Нельсон, Джадд
Поделись знанием:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…
В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
| Джадд Эшер Нельсон | |
| Judd Asher Nelson | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Профессия: | |
| Карьера: |
1982 — по сей день |
| Направление: | |
Джадд Эшер Нельсон (англ. Judd Asher Nelson; род. 28 ноября 1959) — американский киноактёр, сценарист и продюсер. Известен как член актёрской группы 80-х «Brat Pack»; а также своими ролями Джона Бендера в Клуб «Завтрак», Алека Ньюбери в Огни святого Эльма, и Джека Ричмонда в сериале Непредсказуемая Сьюзан.
Содержание
Фильмография
| Год | Название | Роль | Примечание |
|---|---|---|---|
| 1982 | Rock 'n' Roll Hotel | Rocker Johnny | |
| 1984 | Как закончить школу | Эдди Китон | |
| 1985 | Клуб «Завтрак» | Джон Бендер | MTV Silver Bucket of Excellence (2005) |
| Огни святого Эльма | Алек Ньюбери | ||
| Фанданго | Phil Hicks, Groover | ||
| 1986 | Трансформеры | Hot Rod / Родаймес Прайм | Озвучка |
| Блу-сити | Билли Тарнер | ||
| Шквальный огонь | Робин 'Stormy' Уитерс | ||
| 1987 | Клуб миллиардеров | Джозеф 'Джо' Хант | |
| 1989 | Безжалостный | Артур 'Бак' Тейлор | |
| 1990 | Hiroshima: Out of the Ashes | Pete Dunham | TV film |
| 1990 | Парень со странностями | играет себя | |
| 1991 | Нью-Джек-Сити | Ник Перетти | |
| Назад в темноту | Марти Молт | ||
| 1992 | Первичный мотив | Эндрю Блументаль | |
| 1993 | Конфликт интересов | Гидеон | |
| Запутанный | Дэвид | ||
| 1994 | Каждый вздох | Джимми | соавтор сценария |
| Аве Цезарь | заключённый | ||
| Пустоголовые | Джимми Винг | ||
| Дрожь | Harry Mirapolsky | ||
| Убийство вслепую, или В плену у наваждения | Dr. Jannings | TV film | |
| Кэролайн, свидание в полночь | Phil Gallo | ||
| 1995 | Обстоятельства неизвестны | Пол Кинси | TV film |
| Концы в воду | Мэт | ||
| 1996 | За несколько паршивых долларов | Hitman | |
| Непредсказуемая Сьюзан | Джек Ричмонд | ||
| 1997 | Сталь | Натаниэль Берк | |
| 1999 | Мистер Рок-н-Ролл: История Алана Фрида | Алан Фрид | TV film |
| Зажигай, ребята | Ken Knowles | ||
| 2000 | Эндсвиль | Rufus The Buck-Toothed Sluggard | |
| Призрачная цель | Гарольд Питерс | ||
| Домик у озера | Стэнли Колдуэлл | TV film | |
| Винтовая лестница | Филлип Уоррен | TV film | |
| Спин и Марти идут по следу | Джек Халка | TV film | |
| 2001 | Рокеры | Мартин Поттер | TV film |
| Бермудский треугольник | Аарон Робертс | TV film | |
| Джей и Молчаливый Боб наносят ответный удар | Шериф | ||
| Возвращение к озеру смерти | Стэнли Колдуэлл | TV film | |
| Лабиринты тьмы | Quitz | ||
| The Cure for Boredom | Макс | ||
| 2002 | Киберпес | Алекс | TV film |
| Обманутый | Джек Джонс | ||
| Санта младший | Дэрил Бэдфорд | TV film | |
| 2003 | Белая лихорадка | Brian Nathanson | Также помощник продюсера |
| 2004 | Свободное плавание | Ziad | |
| 2005 | Lethal Eviction | Shep | |
| Потерянный ангел | Отец Браин | ||
| Трое понтовых ребят | Джордж | TV film | |
| 2006 | Черная дыра | Эрик Брайс | TV film |
| 2007 | Корпорация чудовищ | Стивен Лэндри | |
| Nevermore | Jonathon Usher | ||
| Компромат | Glen | TV film | |
| 2008 | Сторож | Ella’s dad[1] | |
| Они среди нас | Malcolm Burgess | TV film | |
| Когда Земля остановилась | Чарли | ||
| 2009 | Dirty Politics | Billy | |
| Transformers Animated | Hot Rod / Родаймес Прайм | Озвучка одного эпизода | |
| A Single Woman | Jewish reporter | ||
| Приключения маленького Геркулеса в 3D | Кевин | ||
| Святые из трущоб 2: День всех святых | Концезио Якаветта | ||
| 2010 | Ясновидец | Dr. Reidman | Приглашенная звезда (TV series)
|
| Два с половиной человека | Крис, бывший муж Линдси | Приглашенная звезда (TV series)
| |
| Терпение | Emory Lane | ||
| Brookwood Sleazebags | Father Charley Lock | ||
| Здесь и сейчас | Zander | ||
| Дерись или беги | Agent Wilson | ||
| Cancel Christmas | Santa Claus/Kris Frost | TV film | |
| 2011 | История за кадром | Dr. Alderwood | Короткометражное кино |
| Mayor Cupcake | Donald Maroni | ||
| Just 45 Minutes from Broadway | James | post-production | |
| 2012 | Bad Kids Go to Hell | Headmaster Nash | post-production |
Продюсер
- Белая лихорадка фильм 2003 года (помощник продюсера)
Сценарист
- Каждый вздох фильм 1994 года (соавтор сценария)
Напишите отзыв о статье "Нельсон, Джадд"
Примечания
- ↑ [www.dreadcentral.com/news/35259/the-caretaker-takin-care-killin-teens-business The Caretaker Takin' Care of the Killin' Teens Business]. DreadCentral. [www.webcitation.org/69YOipXiu Архивировано из первоисточника 31 июля 2012].
Ссылки
- Нельсон, Джадд (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Нельсон, Джадд
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…
В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
