Оханский уезд
|
Оханский уезд
|
 |
Данные в этой статье приведены по состоянию на начало XX века. Вы можете помочь, обновив информацию в статье.
|
Оханский уезд — административно-территориальная единица в составе Пермской губернии Российской Империи и РСФСР, существовавшая в 1781—1923 годах. Уездный город — Оханск.
Содержание
География
Оханский уезд располагался в юго-западной части Пермской губернии и занимал площадь 14 280,17 км2 (256,05 кв. мили). Через всю территорию уезда, с юга на север проходит высокий горный кряж. Начинаясь в верховьях притока Камы, реки Сивы, кряж тянется к северу и далее по Соликамскому и Чердынскому уездам. Разветвляясь в пределах Оханского уезда, кряж этот отделяет от себя отдельные горы, которые, уклоняясь к востоку, достигают реки Камы, образуя её правый возвышенный берег; в общем, этот горный кряж служит водоразделом между притоками реки Камы. Из отдельных возвышенностей водораздела наиболее значительные: Слудка, Половинная, Большая, Змеевка, Кокуй и Монастырка; возвышенности эти, состоящие главным образом из слоистого известняка и глины, содержат железную и медную руду; почва всей площади уезда преимущественно глинистая. Будучи расположен по правой стороне реки Камы, Оханский уезд орошается исключительно правыми притоками этой реки. Река Кама на всем протяжении уезда отделяет его от Осинского и Пермского уездов и в пределах уезда вся судоходна. 9 пристаней: Бабкинская, Гольвянская, Кичижская, Нытвенская, Оханская, Рождественская, Таборская, Усть-Речинская и Частинская; общее количество товаров, грузящихся на этих пристанях — до 16 тыс. тонн (1 млн. пуд.) на 1,5 млн. р. Груз состоит, главным образом, из металлов, отправляемых с горных заводов, лесных изделий и льняного семени. Из притоков Камы наибольшее экономическое значение имеют Нытва, Очёр, Обва (принадлежит уезду только верхней частью) и Сива, отделяющая уезд от Вятской губернии. Озёр мало, они незначительны, зато много искусственных запруд по рекам, на которых расположены заводы; болота встречаются по течению рек Нытвы и Сырвы. Леса занимают до 60 % всей площади уезда, в том числе корабельные рощи — до 16,38 км2 (1,5 тыс. дес.).
История
Уезд образован 27 января 1781 года в составе Пермской области Пермского наместничества. С 12 декабря 1796 года в составе Пермской губернии, в него включена территория упразднённого Обвинского уезда.
3 ноября 1923 года уезд был ликвидирован, часть его территории вошла в состав Оханского района Пермского округа Уральской области.
Население
К 1 января 1896 года население уезда составляло 276 986 человек (132 915 мужчин и 144 071 женщина). Из них дворян 169, духовного звания 385, почётных граждан и купцов 42, мещан 415, военного сословия 2 648, крестьян 273 313, прочих сословий 21; по вероисповеданию: православных 266 612, старообрядцев 10 014, католиков 110, протестантов 23, иудеев 16, прочих исповеданий 81. 380 сельских обществ, 9 участков земских начальников, 3 стана, 48 волостей, заключающих: 2 925 селений, 42 427 крестьянских дворов (в том числе 2 844 безземельных домохозяев).
Административное деление
В 1913 году в состав уезда входило 46 волостей[2]:
|
|
Экономика
Главным занятием жителей уезда были хлебопашество и льноводство. Засевалось: рожью 1 301,08 км2 (119 088 дес.), пшеницей 137,87 км2 (12 620 дес.), овсом 1 105,65 км2 (101 200 дес.), ячменём 445,58 км2 (40 784 дес.), полбой 1,05 км2 (96 дес.), гречихой 58,45 км2 (5 350 дес.), горохом 31,79 км2 (2 910 дес.), картофелем 2,84 км2 (260 дес.), льном 99,97 км2 (9 150 дес.), коноплёй 2,19 км2 (200 дес.). Средний сбор: ржи 76 185 тонн (4 650 982 пуд.), пшеницы 8 459 т. (516 442 пуд.), овса 65 201 т. (3 980 400 пуд.), картофеля 1 333 т. (81 400 пуд.), льняного семени 3 363 т. (205 300 пуд.) и волокна 1 514 т. (92 456 пуд.), конопляного семени 119 т. (7 264 пуд.) и волокна 71 т. (4 311 пуд.); в хорошем положении, благодаря обширным пастбищам и лугам, находилось скотоводство. В 1895 году насчитывалось: лошадей 73 870, рогатого скота 82 215, овец 75 356, коз 492, свиней 36 475. Из подсобных промыслов наиболее развита была выделка разных лесных изделий, которые сплавлялись по Каме; часть населения занимается на заводах и бурлачеством по Каме и Волге.
Горные заводы: казённый камский броневой завод, принадлежавший гр. Строганову Очёрский и Павловский, Нытвинский завод Камского акционерного общества. На заводах работало до 5 т. чел. и производилось до 1 млн разных металлических изделий.
Местное самоуправление
Церквей 45, школ 220, земская больница, 3 врача, 10 фельдшеров. Земские сборы составили в 1895 году 176 610 р., земские расходы 168 214 р., в том числе на земское управление 13 605 р., на народное образование 37 580 р., на врачебную часть 50 475 р. Ярмарок в уезде было до 35, с оборотом до 1,5 млн р.; все они незначительны, за исключением Крещенской ярмарки в селе Сосново, обороты которой превышали 100 тыс. р.
Известные жители
В селе Путино родились братья Макушины:
Макушин, Пётр Иванович (1844—1926) — видный деятель народного просвещения в Сибири, основатель первой в Томске публичной библиотеки, первого в Сибири книжного магазина, один из инициаторов создания первого в Сибири университета.
Макушин, Алексей Иванович (1856—1927) — врач, депутат Государственной думы I созыва от Томской губернии.
Напишите отзыв о статье "Оханский уезд"
Примечания
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_gub_97.php?reg=31 Демоскоп Weekly. Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Наличное население в губерниях, уездах, городах Российской Империи (без Финляндии)]. [www.webcitation.org/65iADqMlG Архивировано из первоисточника 25 февраля 2012].
- ↑ [search.rsl.ru/ru/record/01003801686 Волостныя, станичныя, сельскія, гминныя правленія и управленія, а также полицейскіе станы всей Россіи съ обозначеніем мѣста ихъ нахожденія]. — Кіевъ: Изд-во Т-ва Л. М. Фишъ, 1913.
Ссылки
- Оханск // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [starye-karty.litera-ru.ru/uezd/perm_karta-ohanskiy_uezd.html Старые карты Оханского уезда]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Оханский уезд
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
