Перевал Номуги
Поделись знанием:
К:Фильмы 1979 года
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
| Перевал Номуги | |
| яп. あゝ野麦峠 (Ah! Nomugi toge) | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Токуко Мияко |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
«Синнихон эйга» |
| Длительность |
154 мин. (в СССР — 140 мин.) |
| Страна | |
| Язык |
японский |
| Год | |
| Следующий фильм | |
«Перевал Номуги» (яп. あゝ野麦峠, Ah! Nomugi toge; англ. Oh! The Nomugi Pass) — фильм-драма режиссёра Сацуо Ямамото, вышедший на экраны в 1979 году. Фильм удостоен нескольких национальных кинопремий Японии, в том числе премии «Майнити» за лучший фильм года.
Сюжет
Начало XX века. Япония вступает в стадию монополистического капитализма. Эксплуатация рабочего класса принимает в эти годы крайне острые формы.
В фильме прослеживаются трагические судьбы молодых работниц шёлкопрядильных фабрик — нежной, доброй Минэ, восторженной Кику, гордой и своенравной Юки, добродушной толстушки Токи, пришедших в город из горных деревень. В первые же дни пребывания на фабрике рухнули их мечты о хороших заработках и красивой городской жизни. Чтобы выполнить норму, приходилось трудиться до позднего вечера, отнимая время от еды, отдыха и сна. Первой не выдержала Токи — доведённая до отчаяния издевательствами и штрафами, девушка бросается в озеро. Уходит из жизни и Кику, погибшая вместе с женихом, который не вынес незаслуженного оскорбления. Только Юки, кажется, улыбнулось счастье — её любит сын хозяина, обещает жениться на ней. Но, увы, его женой становится дочь банкира. И, наконец, Минэ. Ей удаётся стать прекрасным специалистом, но её здоровье подорвано, и девушку безжалостно выгоняют с фабрики. Минэ умирает на перевале Номуги, не дойдя до родной деревни.
В ролях
- Синобу Отакэ — Минэ Масаи
- Миэко Харада — Юки Синода
- Тикако Юри — Хана Мисима
- Юко Котэгава — Кику Содзи
- Ако Асано — Токи
- Акико Куросава — Мицу Сугияма
- Акико Сиката — Тами Араи
- Аями Имамура — Сава Ямамура
- Кодзи Морицугу — Харуо Адати
- Сэн Ямамото — Синкити Нонака
- Макото Акацука — Отомацу Кавасэ
- Такэо Тии — Масаи Тацудзи
- Таниэ Китабаяси — старуха в магазине
- Ко Нисимура — Масаи Юдзи
- Рэнтаро Микуни — Токити Адати
Премьеры
-
— национальная премьера фильма состоялась 9 июня 1979 года в Токио[1]. -
— премьера в США 28 декабря 1979 года[1]. -
— фильм демонстрировался в советском кинопрокате с ноября 1984 года[комм. 1] [2].
Награды и номинации
- 3-я церемония вручения премии (1980)[3]
- Выиграны:
- Премия за лучший саундтрек года — Масару Сато (удостоен приза за музыку к трём фильмам, в том числе: «Изменники ниндзя» и «Ночной охотник»).
- Премия за лучшую работу звукооператора — Син Ватараи (удостоен приза за звук к двум фильмам, в том числе к киноленте режиссёра Тадаси Имаи «Игра в воспитание»).
- Номинации в категориях:
- за лучший фильм
- за лучшую режиссёрскую работу — Сацуо Ямамото.
- за лучшее исполнение главной женской роли — Синобу Отакэ.
- за лучшее исполнение мужской роли второго плана — Такэо Тии (номинация за роли в трёх фильмах, в том числе: «Горо (Золотой пёс)» и Torakku yarô: Neppû 5000 kiro).
- за лучшее исполнение женской роли второго плана — Миэко Харада (номинация за роли в двух фильмах, в том числе: Sono go no jingi naki tatakai).
- за лучшее исполнение женской роли второго плана — Тикако Юри (номинация за роли в двух фильмах, в том числе: Ore-tachi no kokyogaku).
- за лучший сценарий — Кэй Хаттори.
- за лучшую операторскую работу — Сэцуо Кобаяси.
- за лучшее освещение — Кадзуо Симамура.
- за лучшую работу художника-постановщика — Сигэо Мано.
Кинопремия «Майнити» (1980)[3]
- Выиграны:
- премия за лучший фильм 1979 года.
- премия за лучшую операторскую работу — Сэцуо Кобаяси.
- премия за лучшую работу художника-постановщика — Сигэо Мано.
- премия за лучшую музыку к фильму — Масару Сато.
- Кинопремия «Кинэма Дзюмпо»
- номинация на премию за лучший фильм 1979 года, однако по результатам голосования занял лишь 9 место[4].
Напишите отзыв о статье "Перевал Номуги"
Комментарии
- ↑ В советском прокате фильм демонстрировался с ноября 1984 года, р/у Госкино СССР № 1902784 — опубликовано: журнал для работников кинопроката "Новые фильмы", 1984 / ноябрь, стр. 18.
Примечания
- ↑ 1 2 [www.imdb.com/title/tt0078737/releaseinfo?ref_=ttfc_ql_2 Ah! Nomugi toge (1979)] on IMDb-Release Info (яп.)
- ↑ [fenixclub.com/index.php?showtopic=119228 Список зарубежных фильмов в прокате СССР с 1955 по 1991 гг.] на форуме киноклуба «Феникс» (рус.)
- ↑ 1 2 [www.imdb.com/title/tt0078737/awards?ref_=tt_ql_4 Ah! Nomugi toge (1979)] on IMDb-Awards (англ.)
- ↑ [www.rinkworks.com/checklist/list.cgi?u=grethiwha Kinema Junpo Top YBY] on Rinkworks.com (англ.)
Ссылки
- «Перевал Номуги» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Перевал Номуги
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
