Пиварник, Ян

Ян Пиварник
Общая информация
Прозвище	Сивый
Родился	13 ноября 1947(1947-11-13) (76 лет) Цейков, район Требишов, Чехословакия
Гражданство	Чехословакия Словакия
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1965—1966	Славой (Требишов)	? (?)
1966—1972	Кошице	? (8)
1972—1978	Слован (Братислава)	? (5)
1978—1979	Дукла (Банска-Быстрица)	0 (0)
1979—1980	Китзе	? (?)
1980—1981	Нойзидль-ам-Зе	? (?)
1981	Кадис	3 (0)
Национальная сборная**
1968—1977	Чехословакия	39 (1)
Тренерская карьера
1982—1983	Аустрия (Вена)	помощник
1983—1984	Спортинг (Лиссабон)	помощник
1985—1989	Аль-Фахахеель
1990—1992	ДАК 1904	менеджер
1992—1993	«Хапоэль» (Петах-Тиква)
1993—1994	Аль-Кадисия
1995—1996	Оман (юнош.)
1997—1998	Аль-Салмия
1998—1999	Аль-Араби
1999—2000	Аль-Джазира
2000—2001	Аль-Араби
2002—2003	Аль-Кувейт
2003—2004	Аль-Кадисия
2008	Аль-Фахахеель
Международные медали
Чемпионаты Европы
Золото	Югославия 1976
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Ян Пи́варник (словацк. Ján Pivarník; 13 ноября 1947, Цейков, район Требишов, Чехословакия) — чехословацкий футболист, игравший на позиции защитника, после завершения игровой карьеры — словацкий футбольный тренер.

Карьера

Клубная

Ян Пиварник начал заниматься футболом довольно поздно, в 16 лет. Вскоре он оказался в «Славое» (Требишов), в ту пору игравшем во второй лиге. Интерес к Пиварнику проявлял трнавский «Спартак», но футболист решил перейти в «Кошице», поскольку клуб согласился помочь ему в получении образования. После сезона 1971/72 перешёл в братиславский «Слован», в составе которого Пиварник выиграл Кубок и дважды — национальный чемпионат, а в 1974 году стал футболистом года в Чехословакии.

Успешную карьеру Яна Пиварника прервала серьёзная травма мениска, которую он получил в 1977 году. Из «Слована» пришлось уйти, а за «Дуклу» (Банска-Быстрица), в заявку которой Пиварник попал на сезон 1978/79, он не сыграл ни одного матча. Тем не менее, в Первой чехословацкой лиге Пиварник провёл 267 матчей и забил 13 мячей.

После не очень удачных попыток вернуться в большой футбол в Австрии, в 1981 году Ян Пиварник и его бывший партнёр по сборной и «Словану» Душан Галис перешли в испанский клуб «Кадис», но клуб не выполнил контрактные обязательства, и вскоре оба футболиста вернулись на родину.

В сборной

Дебют Яна Пиварника в сборной Чехословакии состоялся в товарищеском матче в Братиславе 27 апреля 1968 года, соперником была команда Югославии, хозяева победили со счётом 3:0. Пиварник провёл 4 матча в отборочном турнире чемпионата мира-1970, но в финальной стадии на поле не выходил. Следующий матч за сборную Пиварник сыграл после более чем двухгодичного перерыва, в апреле 1972 года, и на этот раз закрепился в команде надолго. Пиварник отыграл во всех 6 матчах отборочной группы ЧЕ-1976, ответном четвертьфинале против сборной Советского Союза, а также в обоих матчах финальной стадии, и стал чемпионом Европы.

Всего за сборную Ян Пиварник провёл 39 матчей, 17 из которых — в качестве капитана, и забил 1 мяч.

Тренерская

Перейдя в 1981 году на тренерскую работу, Ян Пиварник стал помощником тренера венской «Аустрии», затем занимал аналогичную должность в лиссабонском «Спортинге». Позже Ян Пиварник перешёл к самостоятельной работе, тренировал в основном клубы из стран арабского мира, с саудовской командой «Аль-Кадисия» в 1994 году он выиграл азиатский Кубок обладателей кубков.

Достижения

В качестве игрока

• Чемпион Европы: 1976
• Чемпион Чехословакии (2): 1973/74, 1974/75
• Обладатель Кубка Чехословакии: 1973/74
• Футболист года в Чехословакии: 1974

В качестве тренера

• Обладатель Кубка Эмира (2): 1986, 1999
• Обладатель Кубка Саудовской Федерации футбола: 1993/94
• Обладатель Кубок обладателей кубков Азии: 1994
• Чемпион Кувейта: 1997/98
• Обладатель Кубка аль-Курафи (2): 1999, 2001
• Обладатель Кубка кронпринца Кувейта (2): 1999, 2003

Ссылки

• [www.pivarnik.sk/ Официальный сайт Яна Пиварника]  (англ.)
• [fifa.com/worldfootball/statisticsandrecords/players/player=56334 Статистика на сайте FIFA] (англ.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=20899 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

‎

Отрывок, характеризующий Пиварник, Ян

После долгих колебаний, сомнений и молитв, княжна Марья передала письмо отцу. На другой день старый князь сказал ей спокойно:
– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.