Масопуст, Йозеф

Йозеф Масопуст
Общая информация
Полное имя	Йозеф Масопуст
Родился	Стржимице, близ Моста, Чехословакия
Гражданство
Рост	174 см
Вес	66 кг
Позиция	левый полузащитник
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Молодёжные клубы
1945—1949	Баник (Мост)
Клубная карьера*
1950—1952	Водртехна	54 (10)
1952—1968	Дукла (Прага)	366 (79)
1968—1970	Роял Кроссинг	68 (29)
Национальная сборная**
1954—1966	Чехословакия	63 (10)
Тренерская карьера
1970—1971	Дукла (Прага)	асс.
1971—1973	Дукла (Прага) B
1973—1975	Дукла (Прага)
1975—1976	Дукла (Прага) B
1976—1980	Зброёвка (Брно)
1980—1983	Хасселт
1984—1987	Чехословакия
1988—1991	Индонезия (мол.)
1992	Боби (Брно)
1993—1995	Пеликан (Дечин)
Международные медали
Чемпионаты мира
Серебро	Чили 1962
Чемпионаты Европы
Бронза	Франция 1960
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Йо́зеф Ма́сопуст (чеш. Josef Masopust; 9 февраля 1931, Стржимице, близ Моста — 29 июня 2015, Прага) — чехословацкий футболист, полузащитник, тренер. Один из лучших игроков в истории чехословацкого и чешского футбола. Лучший футболист в истории Чехии по версии журнала «Гол». Лидер сборной, вышедшей в финал чемпионата мира 1962 года, в котором забил единственный гол своей команды. Лучший футболист Европы — 1962. По версии МФФИИС находится на 41-м месте среди лучших игроков мира и 38-м среди лучших игроков Европы XX века. Занимает 61-е среди лучших игроков за всю историю футбола по версии Placar.Входит в список лучших игроков мира по версиям Planète Foot и Voetbal International. Член ФИФА 100. Именем Масопуста названа футбольная академия в Чехии.

Если вы не знаете, что делать с мячом, отдайте его Масопусту. Ярослав Войвода

Карьера

Родился в посёлке Стржимице в бедной многодетной семье. Его отец был шахтёром, кормил жену и 6 своих детей. В детстве Масопуст был занят тем, что пас коров и коз для всей деревни, в свободное время он всегда играл в футбол. После оккупации Чехословакии немцами в школах деревни стал вводиться немецкий язык, все предметы стали преподаваться только на немецком. Во время освобождения Чехословакии Советской армией большая часть Стржимице была уничтожена. А потому семья была вынуждена переехать в ближайший город Мост. Вскоре Йозеф стал играть за местный клуб «Баник»

Затем он перешёл в клуб «Водотехна», куда его взял главный тренер команды Рудольф Вытлачил. Вытачил согласился на просмотр после долгих уговоров отца Масопуста. В первой игре за «Теплице» против клуба «Виктория Жижков» Масопуст забил гол, а его клуб победил 4:0. Там он хорошо проявил себя и стал призываться в юношескую сборную Чехословакии, которая выступала под названием «Львичата». Там его заметили и пригласили в стан лидера чехословацкого футбола, клуб «Дукла». «Дукла» была недавно преобразована и являлась ведомственным клубом, принадлежащим министерству обороны и подчинявшимся непосредственно Алексею Чепичке, министру обороны страны. Масопуст, сын шахтёра, не подлежал всеобщему призыву, а потому было решено присвоить ему звание подпоручика и назначить оклад в 12 тыс. крон. После уговоров семьи Масопуст согласился и в апреле 1952 года стал игроком «Дуклы».

В «Дукле» был поставлен на левый фланг полузащиты. Но благодаря Карелу Кольскому, главному тренеру клуба, Масопуст не ограничивал себя левой бровкой. Он являлся организатором всех атак своей команды, действуя от своей штрафной до штрафной соперника. При атаке Масопуст создавал на фланге численное преимущество, чем пользовалась команда, а при защите отходил чрезвычайно низко, становясь вторым опорным полузащитником. Ко всему, Масопуст обладал хорошим дриблингом и одинаково успешно играл обеими ногами. Особенно удавались Масопусту быстрые проходы, когда он убирал мяч то влево, то вправо, обводя соперников. Эти проходы получили название «слаломы Масопуста».

Техника владения мячом в футболе является одной из важных проблем. Если вы даже знаете, что должны предпринять против противника, если вы знаете своих игроков и знаете, как им передавать мяч или, наоборот, как отбирать мяч у своих соперников,— это ещё не все. Играть в хороший футбол — это хотеть большего. Никогда не успокаиваться на достигнутом, не почивать на лаврах, не гнушаться никакой тренировкой, а зачастую отказываться от обильного обеда. Я ежедневно пробегаю 5—6 км кросса, делаю это по своей инициативе, никто меня не принуждает. Я знаю, что делаю это для себя, чтобы не подвести на поле, играя в сильном темпе 90 минут. И всегда последние минуты такие долгие, ноги не хотят слушаться… Про слалом с мячом? Нужно понять, но понять быстро роль игрока команды противника, что он приблизительно может предпринять. Ударит ли по мячу левой или правой ногой или сделает обманное движение прежде, чем я успею завладеть мячом? Пусть решает, но я должен быть за его спиной… с мячом. Футбол — это также умственная игра… Йозеф Масопуст

За «Дуклу» Масопуст провёл 16 сезонов. Он выиграл с клубом 8 чемпионатов Чехословакии и 3 Кубка Чехословакии, а также получил звание подполковника. «Дукла» выступала и в странах Запада, например, она победила на турнире в Мексике со счётом 4:3 «Сантос», ведомый Пеле; два гола в той игре забил Масопуст. В 1962 году Масопуст получил «Золотой мяч», вручаемый лучшему игроку Европы. Во время выступления за «Дуклу» ему предлагал контракт «Реал Мадрид», однако футболист отверг финансово выгодное предложение. Также хотели его видеть у себя такие клубы, как «Лацио», «Интернационале», «Милан» и другие, но Масопуст всем отказывал. 22 июня 1968 года Масопуст провёл последний матч за «Дуклу». Завершил карьеру Масопуст в бельгийском клубе «Роял Кроссинг», которому помог выйти в первый бельгийский дивизион. В составе сборной Чехословакии Масопуст дебютировал 24 октября 1954 года в матче со сборной Венгрии, проигранном чехословаками 1:4. В 1960 году он выиграл с национальной командой бронзовые медали европейского первенства, а через два года дошёл с ней до финала чемпионата мира, где чехословаки уступили сборной Бразилии со счётом 1:3. В этой игре первый гол забил Масопуст, обведя нескольких игроков команды соперника. Тренером чехословаков на турнире был бывший тренер Масопуста в «Теплице» Вытлачил. Одной из причин поражения чехословаки называли судейство Николая Латышева. Всего за национальную команду Масопуст провёл 63 матча и забил 10 голов. Его последней игрой стал матч 18 мая 1966 года с командой СССР, в которой советские футболисты победили 2:1.

Как каждый мальчик, я мечтал сыграть в финале чемпионата мира. Я также мечтал о выигрыше в нём Йозеф Масопуст

Завершив игровую карьеру, Масопуст начал карьеру тренерскую. Он тренировал сначала дубль, а затем основной состав «Дуклы». Потом работал с «Брно» и сделал команду чемпионом Чехословакии. Затем работал в Бельгии с клубом «Хасселт» и со сборной Чехословакии, с которой проиграл 1:5 ФРГ в квалификации к чемпионату мира 1986. С 1988 по 1991 год Масопуст тренировал молодёжную сборную Индонезии. После распада ОВД Масопуст вернулся в Чехию. На родине он тренировал «Брно» и «Дечин». Затем он недолго проработал в инспекторско-судебном комитете, но после предложения ему взятки за подпись договорного матча он ушёл из комитета и из футбола.

Последние годы жизни Масопуст провёл в Праге и утверждал, что «от его времени ничего не осталось»: «Дукла» была расформирована (позже воссоздана вновь), посёлок Стржимице был снесён, жители выселены, а на его месте построен угольный разрез (Масопуст просил отменить решение о сносе посёлка, но его не послушали), на стадионе «Теплице» растут сорняки, а Чехословакия, цвета которой он защищал, как государство перестало существовать. Однако Масопуст продолжал работать, являлся членом «совета мудрецов», объединяющего ветеранов чехословацкого футбола, и председателем совета международного фонда футбола, который помогает бывшим игрокам национальной команды.

Личная жизнь

У Масопуста трое детей, два сына и дочь. У него четверо внуков. Старший сын Хонза был велосипедистом, участвовал в чемпионате Европы на горных велосипедах; завершил карьеру из-за травмы. Младший сын стал хоккеистом, но рано завершил карьеру. Дочь Иванка была теннисисткой, вышла замуж за бельгийского теннисиста и проживает в Бельгии.

Достижения

Как игрок

Командные

• Чемпион Чехословакии: 1953, 1956, 1958, 1961, 1962, 1963, 1964, 1966
• Обладатель Кубка Чехословакии: 1961, 1965, 1966
• 3-е место на чемпионате Европы: 1960
• Вице-чемпион мира: 1962

Личные

• Обладатель «Золотого мяча» лучшего футболиста Европы: 1962
• Футболист года в Чехословакии: 1966
• Лучший футболист Чехии за период 1954—2003 годов (Юбилейный приз к 50-летию УЕФА)

Как тренер

• Чемпион Чехословакии: 1978

Ссылки

• [footballplayers.ru/players/Masopust_Josef-.html Профиль на footballplayers]
• [www.fifa.com/classicfootball/players/player=174738/index.html Профиль на fifa.com]
• [archives.kgsu.ru/index.php?option=content&task=view&id=363 Рыцари футбола]
• [www.praha.eu/jnp/cz/extra/osmicka_na_konci/sedesat_let_kopane_na_julisce.html Шестьдесят лет футбола «Дуклы»]

</div> </div>

Отрывок, характеризующий Масопуст, Йозеф

– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!