Президенты Эквадора
Поделись знанием:
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.
На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
| Конституционный Президент | |
 президентский штандарт | |
| Форма обращения |
Мистер Президент |
|---|---|
| Официальная резиденция | |
| Срок полномочий |
4 года |
| Должность появилась |
22 сентября 1830 г. |
| Первый в должности | |
| Сайт |
[www.presidencia.gov.ec/modulos.asp?id=192 Официальный сайт] |
Содержание
Президент Эквадора
Президент Республики Эквадор одновременно исполняет обязанности главы государства и главы правительства этой страны. Президент Эквадора, возглавляя исполнительную ветвь власти, является высшим политическим должностным лицом государства. Согласно действующей Конституции, время работы президента ограничивается двумя сроками по четыре года каждый. До этого максимальное время пребывания во главе государства составляло один четырёхлетний срок. Нынешним президентом Эквадора является Рафаэль Корреа, впервые избранный на должность в 2006 г. В 2009 г. Корреа переизбран на второй срок.
История
Политическая ситуация в Эквадоре нестабильна. В истории эквадорского президентства нередки случаи досрочной смены лидеров. Президентские полномочия передавались временному правительству или военной хунте по меньшей мере пять раз. Многие политики, исполнявшие президентские обязанности в такие периоды, впоследствии занимали должность официально. Наибольшее количество президенстких сроков — пять — отработал Хосе Мария Веласко Ибарра. Последним президентом до Корреа, отработавшим свой срок полностью (1992—1996), был Сиксто Дюран Бальен.
Список Президентов Республики Эквадор
| № | Портрет | Имя | Начало срока | Конец срока | Должность |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 
|
Хуан Хосе Флорес | 13 мая 1830 г. (как Верховный глава) |
10 сентября 1834 г. | Верховный глава (3 мая 1830 г. — 14 августа 1830 г.) Временный президент (14 августа 1830 г. — 22 сентября 1830 г.) Президент (22 сентября 1830 г. — 10 сентября 1834 г.) |
| 2 | 
|
Висенте Рокафуэрте | 10 сентября 1834 г. | 31 января 1839 г. | Верховный глава Гуаяс (10 сентября 1834 г. — 22 июня 1835 г.) Верховный глава государства (22 июня 1835 г. — 8 августа 1835 г.) Президент (8 августа 1835 г. — 31 января 1839 г.) |
| 3 |
|
Хуан Хосе Флорес | 1 февраля 1839 г. | 15 января 1843 г. | Президент |
| 4 |
|
Хуан Хосе Флорес | 1 апреля 1843 г. | 6 марта 1845 г. | Президент |
| - | 
|
Хосе Хоакин де Ольмедо | 7 марта 1845 г. | 8 декабря 1845 г. | Глава Временного правительства |
| 5 | 
|
Висенте Рамон Рока | 8 декабря 1845 г. | 15 октября 1849 г. | Президент |
| 6 | 
|
Мануэль де Аскасуби | 15 октября 1849 г. | 7 декабря 1850 г. | Президент |
| 7 | 
|
Диего Нобоа | 8 декабря 1850 г. | 12 сентября 1851 г. | Временный Президент (8 декабря 1850 г. — 25 февраля 1851 г.) Президент (26 февраля 1851 г. — 13 сентября 1851 г.) |
| 8 | 
|
Хосе Мария Урбина | 24 июля 1851 г. | 15 октября 1856 г. | Верховный глава (24 июля 1851 г. — 17 июля 1852 г.) Временный Президент (17 июля 1852 г. — 6 сентября 1852 г.) Президент (6 сентября 1852 г. — 15 октября 1856 г.) |
| 9 | 
|
Франсиско Роблес | 16 октября 1856 г. | 31 августа 1859 г. | Президент |
| - | 
|
||||
| Временное правительство Кито | 4 сентября 1859 г. | 10 января 1861 г. | Состав: Габриэль Гарсия Морено Херонимо Каррион Пласидо Чирибога Рафаэль Карвахаль | ||
| Правительство Куэнка | 6 мая 1859 г. | 13 ноября 1859 г. | Руководители: Херонимо Каррион (6 мая 1859 г. — 7 мая 1859 г.) Франсиско Роблес и Гилермо Франко (8 мая 1859 г. — 27 сентября 1859 г.) Рамон Борреро (27 сентября 1859 г. — 13 ноября 1859 г.; вместе с Кито) | ||
| Верховное руководство Гуаяс | 21 августа 1859 г. | 24 сентября 1860 г. | Руководитель: Гилермо Франко | ||
| Каньяр и Асуай (вместе с Гуаяс) | 13 ноября 1859 г. | 3 марта 1860 г. | Руководитель: Мариано Морено | ||
| Федеральное правительство Лоха | 18 сентября 1859 г. | 23 марта 1860 г. | Руководитель: Мануэот Каррион Пинсано | ||
| 10 | 
|
Габриэль Гарсия Морено | 17 января 1861 г. | 30 августа 1865 г. | Временный Президент (17 января 1861 г. — 2 апреля 1861 г.) Президент (2 апреля 1861 г. — 30 августа 1865 г.) |
| 11 | 
|
Херонимо Каррион | 7 сентября 1865 г. | 6 ноября 1867 г. | Президент |
| - | 
|
Педро Хосе де Артета | 7 ноября 1867 г. | 20 января 1868 г. | и. о. Президента |
| 12 | 
|
Хуан Хавьер Эспиноса | 20 января 1868 г. | 19 января 1869 г. | Президент |
| - |
|
Габриэль Гарсия Морено | 19 января 1869 г. | 19 мая 1869 г. | Временный Президент |
| - |
|
Мануэль де Аскасуби | 19 мая 1869 г. | 10 августа 1869 г. | Временный Президент |
| 13 |
|
Габриэль Гарсия Морено | 10 августа 1869 г. | 6 августа 1875 г. | Президент |
| - | 
|
Франсиско Хавьер Леон | 6 августа 1875 г. | 15 сентября 1875 г. | Временный Президент |
| - | 
|
Хосе Хавьер Эгуигурен | 15 сентября 1875 г. | 9 декабря 1875 г. | Временный Президент |
| 14 | 
|
Антонио Борреро | 9 декабря 1875 г. | 8 сентября 1876 г. | Президент |
| 15 | 
|
Игнасио де Веинтемилья | 8 сентября 1876 г. | 10 января 1883 г. | Верховный глава (8 сентября 1876 г. — 26 января 1878 г.) President (21 апреля 1878 г. — 26 марта 1882 г.) Supreme Chief (26 марта 1882 г. — 10 января 1883 г.) |
| - |
|
||||
| «Pentevirato Quiteño» | 14 января 1883 г. | 15 октября 1883 г. | Состав: Хосе Мария Пласидо Кааманьо Луис Кордеро Агустин Герреро Пабло Эррера Рафаэль Перес Пареха | ||
| Верховное руководство Манаби и Эсмеральдас | 5 июня 1883 г. | 15 октября 1883 г. | Руководитель: Элой Альфаро | ||
| Верховное руководство Гуаяс | 10 июля 1883 г. | 15 октября 1883 г. | Руководитель: Педро Карбо | ||
| 16 | 
|
Хосе Мария Пласидо Кааманьо | 15 октября 1883 г. | 30 июня 1888 г. | Временный Президент (15 октября 1883 г. — 10 февраля 1884 г.) Президент (10 февраля 1884 г. — 30 июня 1888 г.) |
| - | 
|
Педро Хосе Севальос | 1 июля 1888 г. | 17 августа 1888 г. | и. о. Президента |
| 17 | 
|
Антонио Флорес Хихон | 17 августа 1888 г. | 10 июня 1892 г. | Президент |
| 18 | 
|
Луис Кордеро Креспо | 1 июля 1892 г. | 16 апреля 1895 г. | Президент |
| - | 
|
Висенте Лусио Саласар | 16 апреля 1895 г. | 5 июня 1895 г. | и. о. Президента |
| 19 | 
|
Элой Альфаро | 5 июня 1895 г. | 31 августа 1901 г. | Верховный глава (5 июня 1895 г. — 9 октября 1896 г.) Временный Президент (9 октября 1896 г. — 17 января 1897 г.) Президент (17 января 1897 г. — 31 августа 1901 г.) |
| 20 | Леонидас Пласа Гутьеррес | 1 сентября 1901 г. | 11 августа 1905 г. | Президент | |
| 21 | 
|
Лисардо Гарсия | 1 сентября 1905 г. | 15 января 1906 г. | Президент |
| 22 |
|
Элой Альфаро | 16 января 1906 г. | 11 августа 1911 г. | Верховный глава (16 января 1906 г. — 9 октября 1906 г.) Временный Президент (9 октября 1906 г. — 1 января 1907 г.) Президент (1 января 1907 г. — 11 августа 1911 г.) |
| - | 
|
Карлос Фрейле Сальдумбиде | 11 августа 1911 г. | 31 августа 1911 г. | и. о. Президента |
| 23 | 
|
Эмилио Эстрада | 1 сентября 1911 г. | 21 декабря 1911 г. | Президент |
| - |
|
Карлос Фрейле Сальдумбиде | 22 декабря 1911 г. | 5 марта 1912 г. | и. о. Президента |
| - | 
|
Франсиско Андраде Марин | 6 марта 1912 г. | 1 августа 1912 г. | и. о. Президента |
| 24 | Леонидас Пласа | 1 сентября 1912 г. | 31 августа 1916 г. | Президент | |
| 25 | 
|
Альфредо Бакерисо | 1 сентября 1916 г. | 31 августа 1920 г. | Президент |
| 26 |
|
Хосе Луис Тамайо | 1 сентября 1920 г. | 31 августа 1924 г. | Президент |
| 27 |
|
Гонсало Кордова | 1 сентября 1924 г. | 9 июля 1925 г. | Президент |
| - |
|
Первое Временное правительство | 10 июля 1925 г. | 6 января 1926 г. | |
| - |
|
Второе Временное правительство | 10 января 1926 г. | 31 марта 1926 г. | |
| 28 | 
|
Исидро Айора | 3 апреля 1926 г. | 24 августа 1931 г. | Временный Президент (6 апреля 1926 г. — 17 апреля 1929 г.) Президент (17 апреля 1929 г. — 24 августа 1931 г.) |
| - |
|
Луис Ларреа Альба | 24 августа 1931 г. | 15 октября 1931 г. | Министр правительства |
| - |
|
Альфредо Бакерисо | 15 октября 1931 г. | 28 августа 1932 г. | Председатель Сената |
| - |
|
Карлос Фрейле Ларреа | 28 августа 1932 г. | 1 сентября 1931 г. | Министр правительства |
| - |
|
Альберто Герреро Мартинес | 2 сентября 1931 г. | 4 декабря 1932 г. | Председатель Сената |
| 29 | 
|
Хуан де Диос Мартинес | 5 декабря 1932 г. | 19 октября 1933 г. | Президент |
| - |
|
Абелардо Монтальво | 20 октября 1933 г. | 31 августа 1934 г. | и. о. Президента |
| 30 | 
|
Хосе Мария Веласко Ибарра | 1 сентября 1934 г. | 21 августа 1935 г. | Президент |
| - |
|
Антонио Понс | 21 августа 1935 г. | 25 сентября 1935 г. | и. о. Президента |
| - |
|
Федерико Паэс | 26 сентября 1935 г. | 23 октября 1937 г. | Верховный глава |
| - |
|
Альберто Энрикес Гальо | 23 октября 1937 г. | 10 августа 1938 г. | Верховный глава |
| - |
|
Мануэль Мария Борреро | 10 августа 1938 г. | 1 декабря 1938 г. | Временный Президент |
| 31 |
|
Аурелио Москера | 2 декабря 1938 г. | 17 ноября 1939 г. | Президент |
| - | 
|
Карлос Альберто Арройо дель Рио | 18 ноября 1939 г. | 10 декабря 1939 г. | и. о. Президента |
| - |
|
Андрес Кордова | 11 декабря 1939 г. | 10 августа 1940 г. | и. о. Президента |
| - |
|
Хулио Энрике Морено | 10 августа 1940 г. | 31 августа 1940 г. | и. о. Президента |
| 32 |
|
Карлос Альберто Арройо дель Рио | 1 сентября 1940 г. | 28 мая 1944 г. | Президент |
| 33 |
|
Хосе Мария Веласко Ибарра | 1 июня 1944 г. | 23 августа 1947 г. | Президент Республики (1 июня 1944 г. — 10 августа 1944 г.) Конституционный Президент (10 августа 1944 г. — 30 марта 1946 г.) Президент Республики (30 марта 1946 г. — 10 августа 1946 г.) Конституционный Президент (10 августа 1944 г. — 23 августа 1947 г.) |
| 34 |
|
Карлос Хулио Аросемена Тола | 17 сентября 1947 г. | 31 августа 1948 г. | Президент |
| 35 | 
|
Гало Пласа | 1 сентября 1948 г. | 31 августа 1952 г. | Президент |
| 36 |
|
Хосе Мария Веласко Ибарра | 1 сентября 1952 г. | 31 августа 1956 г. | Президент |
| 37 |
|
Камило Понс Энрикес | 1 сентября 1956 г. | 31 августа 1960 г. | Президент |
| 38 |
|
Хосе Мария Веласко Ибарра | 1 сентября 1960 г. | 7 ноября 1961 г. | Президент |
| 39 | 
|
Карлос Хулио Аросемена Монрой | 7 ноября 1961 г. | 11 июля 1963 г. | Президент |
| - |
|
Военная хунта | 11 июля 1963 г. | 29 марта 1966 г. | Состав: РАмон Кастро Хихон Луис Кабрера Севилья Гилермо Фрейле Поссо (до 9 ноября 1965 г.) Маркос Гандара |
| - | Тельмо Варгас | 29 марта 1966 г. | 30 марта 1966 г. | и. о. Президента | |
| 40 |
|
Клементе Йерови | 30 марта 1966 г. | 16 ноября 1966 г. | Президент |
| 41 | 
|
Отто Аросемена | 16 ноября 1966 г. | 31 августа 1968 г. | Временный Президент (16 ноября 1966 г. — 25 мая 1967 г.) Конституционный Президент (25 мая 1967 г. — 31 августа 1968 г.) |
| 42 |
|
Хосе Мария Веласко Ибарра | 1 сентября 1968 г. | 15 февраля 1972 г. | Президент |
| 43 | 
|
Гилермо Родригес Лара | 15 февраля 1972 г. | 11 января 1976 г. | Президент |
| - |
|
Верховный правительственный совет | 11 января 1976 г. | 10 августа 1979 г. | Вице-адмирал Альфредо Поведа (председатель совета) Генерал Гилермо Дюран Генерал Луис Леоро Франко |
| 44 | 
|
Хайме Рольдос Агилера | 10 августа 1979 г. | 24 мая 1981 г. | Президент |
| 45 |
|
Освальдо Уртадо Ларреа | 24 мая 1981 г. | 10 августа 1984 г. | Президент |
| 46 | 
|
Леон Фебрес-Кордеро Рибаденейра | 10 августа 1984 г. | 10 августа 1988 г. | Президент |
| 47 | 
|
Родриго Борха Севальос | 10 августа 1988 г. | 10 августа 1992 г. | Президент |
| 48 | 
|
Сиксто Дюран Бальен | 10 августа 1992 г. | 10 августа 1996 г. | Президент |
| 49 | 
|
Абдала Букарам | 10 августа 1996 г. | 6 февраля 1997 г. | Президент |
| - |
|
Фабиан Аларкон | 6 февраля 1997 г. | 9 февраля 1997 г. | и. о. Президента |
| - | 
|
Розалия Артеага | 9 февраля 1997 г. | 11 февраля 1997 г. | и. о. Президента |
| - |
|
Фабиан Аларкон | 11 февраля 1997 г. | 10 августа 1998 г. | Временный Президент |
| 50 | 
|
Хамиль Мауад | 10 августа 1998 г. | 21 января 2000 г. | Президент |
| 51 |
|
Густаво Нобоа Бехарано | 22 января 2000 г. | 15 января 2003 г. | Президент |
| 52 | 
|
Лусио Гутьеррес Борбуа | 15 января 2003 г. | 20 апреля 2005 г. | Президент |
| 53 | 
|
Альфредо Паласио Гонсалес | 20 апреля 2005 г. | 14 января 2007 г. | Президент |
| 54 | 
|
Рафаэль Корреа | 15 января 2007 г. | Действует | Президент |
Правительства в изгнании
| Портрет | Имя | Начало срока | Конец срока | Должность |
|---|---|---|---|---|
|
|
Висенте Рокафуэрте | 20 октября 1833 г. | июль 1834 г. | Верховный глава департамента Гуаяс |
|
|
Хосе Феликс Вальдивиесо | 13 июля 1834 г. | 18 января 1835 г. | Верховный глава |
|
|
Хосе Хоакин де Ольмедо | 6 марта 1845 г. | 18 июня 1845 г. | Председатель временного правительства |
|
|
Антонио де Элисальде | марта 1850 г. | 1850 г. | Верховный глава |
|
|
Диего Нобоа | 20 февраля 1850 г. | 10 июня 1850 г. | Верховный глава |
|
|
Хосе Мария Урвина | 13 июля 1851 г. | 17 июля 1851 г. | Верховный глава |
|
|
Временное правительство | 1 мая 1859 г. | 4 июня 1859 г. | Состав: Габриэль Гарсия Морено (с 25 мая) Мануэль Гомес де ла Торре (до 25 мая) Хосе Мария Авилес Пасифико Чирибога |
|
|
Херонимо Каррион | 6 июня 1859 г. | 1859 г. | |
|
|
Габриэль Гарсия Морено | 4 июня 1859 г. | 17 сентября 1861 г. | Верховный глава |
|
Гилермо Франко | 17 сентября 1859 г. | 24 сентября 1860 г. | Supreme Chief of Guayas and Azuay |
|
|
Игнасио де Веинтемилья | 8 сентября 1876 г. | 19 декабря 1876 г. | Верховный глава |
|
|
Элой Альфаро | февраль 1883 г. | 11 октября 1883 г. | Верховный глава Манаби и Эсмеральдас |
|
|
Временное правительство | 14 января 1883 г. | 9 июля 1883 г. | Состав: Хосе Мария Сарасти Педро Игнасио Лисарсабуру Агустин Герреро Луис Кордеро Креспо (с 14 февраля) Пабло Эррера (до 14 февраля) Рафаэль Перес Пареха |
|
|
Педро Карбо | 17 сентября 1883 г. | 11 октября 1883 г. | Верховный глава Гуаяс |
|
|
Элой Альфаро | 19 июня 1895 г. | 23 августа 1895 г. | Верховный глава |
|
Флавио Э. Альфаро Сантана | 22 декабря 1911 г. | январь 1912 г. | |
|
Педро Х. Монтеро Маридуэнья | 28 декабря 1911 г. | 21 январь 1912 г. |
См. также
Напишите отзыв о статье "Президенты Эквадора"
Ссылки
- [www.presidencia.gov.ec/modulos.asp?id=89 Официальный сайт правительства, раздел об истории президентства] (исп.)
- [www.edufuturo.com/educacion.php?c=206 Сайт Edufuturo о Президентах Эквадора] (исп.)
- [www.rulers.org/rule.html#ecuador Rulers.org]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Президенты Эквадора
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.
На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
